Александр Торопцев - Бросок на Альбион

• Название: Бросок на Альбион
• Автор: Александр Торопцев
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00829-Х

К середине XI века силы викингов резко пошли на убыль. Последний крупный «морской король», норвежец Харальд Суровый решился на отчаянную военную авантюру. До этого в течение сорока лет боев он одержал очень много побед. Дюк Нормандии Вильгельм тоже редко проигрывал, как и король Англии Гарольд. Именно этим трем сильным людям выпала судьба закрыть веер викингов и передать его в руки истории, которая готовила странам Европы, Африки и Азии новые испытания.

В романе современного русского писателя Александра Торопцева, написанного специально для серии «Викинги», по-новому осмысливаются эпоха викингов, их значение в мировой истории и истории Севера…

---

Нормандское духовенство, прочно обосновавшееся на Альбионе, вело себя по отношению к побежденным хуже, чем воины и рыцари. Вильгельм смотрел на эти беззакония спокойно, расхваливал служителей церкви. Ланфранк, часто посматривая на молодую поросль на развалинах древнего капища, полностью поддерживал политику короля. Но в Рим все же дошли жалобы отчаявшихся англосаксов на бесчинства нормандских священников. Папа Римский Александр II не успел разобраться в этом деле – умер. Папой Римским стал Гильдебранд, получивший имя Григория VII. Он во всем поддерживал Вильгельма и Ланфранка, это знали в Риме. С папой, человеком злопамятным и суровым, портить отношения никому не хотелось. Казалось, жалобы никто рассматривать не будет. И все же кардиналы вынудили Григория VII вызвать в Рим Фому и епископа Линкольнского Реми.

С ними поехал Ланфранк. Он взял с собой много золота, одарил кардиналов, нейтрализовал их. Григорий VII заявил Ланфранку: «Ты отец той страны, решай дело по-своему усмотрению. Я полностью доверяю тебе и вручаю в твое распоряжение пастырские жезлы». Ланфранк принял жезлы с чувством благоговения и тут же передал их (уже с чувством гордости и превосходства) Фоме и Реми.

Для Вильгельма и Ланфранка на Альбионе не осталось преград, они могли делать в поверженной стране все, что хотели, но как ни сильны были позиции того и другого, действовать безоглядно они не рисковали. Король Англии пытался найти в Нормандии какого-либо известного строгостью в духовной жизни монаха, привлечь его к делам на Альбионе. Таким монахом являлся Херлуин, но Ланфранк не обратился к нему, вспоминая грустные глаза основателя монастыря Ле Бек, его невысказанные вопросы. Выбор Ланфранка пал на монаха Гюимонда из Сен-Лефруанского монастыря. Когда тот прибыл на остров, архиепископ Кентерберийский, прогуливаясь с ним, остановился неподалеку от старых развалин и вздохнул:

– Вот – жизнь.

Монах понял, о чем идет речь, и тихо согласился:

– Это – жизнь.

Ланфранку не понравился скупой ответ, они отправились в Лондон. Король встретил их с доброй улыбкой, честно сказал, зачем он вызвал монаха из Нормандии, просил его остаться.

Гюимонд ответил сразу:

– Не могу понять, каким образом возможно мне быть духовным пастырем людей, которых язык и нравы мне неведомы и отцы, братья, друзья которых погибли от вашего оружия или изгнаны, лишены собственности, заключены в темницы, обращены в жестокое рабство. Прочтите Священное Писание, посмотрите, есть ли в нем закон, допускающий, чтобы пастырь Божьего стада насильственно, по выбору неприятеля, был вводим в это стадо? Можете ли вы без греха разделить со мной то, что похищено вами войной, с пролитием крови стольких людей? Можете ли вы делиться добычей с теми, которые, подобно мне, дали обет отчуждения от благ земных и, по любви ко Христу, отреклись от собственного достояния? Всем духовным лицам, по закону церкви, надлежит воздерживаться от стяжаний и не принимать ничего из награбленного даже для приношения церкви, потому что, говорит Писание, приносящий в жертву достояние бедных, тем самым как бы умерщвляет чад пред глазами Отца. Когда я принимаю эти Божественные правила, меня объемлет страх, и Англия представляется мне громадной жертвой: ужасаюсь прикоснуться к ней и ее богатствам, как к пылающему костру.

Вильгельм покинул зал. Ланфранк, лучший аналитик эпохи, сказал безо всякой надежды получить ответ:

– Это жизнь. Она – сложна.

Но монах ответил ему:

– И это жизнь.

Он уехал в Нормандию. Вильгельм поставил перед ним сложную задачу. Решать ее можно было по-разному. Гюимонд выбрал самый честный путь. Он открыто называл нормандцев обыкновенными грабителями, а действия духовных лиц противными Богу. На него, в свою очередь, посыпались лживые обвинения. Жить в Нормандии стало невозможно. Он уехал в Рим, но и там покоя не было. Гюимонд отправился в Апулию, где и прожил в аскезе жизнь, не предав Бога, Священное Писание, саксов и нормандцев. Не предав человека. Часто вспоминал он слова Ланфранка: «Это – жизнь» и свой ответ ему, пытался разобраться, кто же из них прав, гнал от себя эти мысли, не соглашался с архиепископом Кентерберийским и умер в радости, вспомнив в последний раз свой ответ Вильгельму.

КНИГА СТРАШНОГО СУДА

«Мир – марево, не обольщайся ты им.

И горе и радость исчезнут, как дым».

Фирдоуси. «Шахнаме». Персидский и таджикский поэт. Х-ХI вв.

«Не покупай понапрасну, чтобы не пришлось продавать понапрасну».

Унсур аль-Маали. Персидский писатель (Кабус-Намэ). XI в.

Слова Гюимонда король Англии забыл напрочь. Некогда было думать о том, что так тревожило монаха. Дела на Альбионе не давали ему времени на размышления. Монах из Сент-Лефруана еще не прибыл на родину, а на острове был раскрыт новый заговор духовенства во главе с Фридрихом, Вульфстаном и Вальтером. Король вызвал их к себе, задобрил лестью… Но через полгода в Англию прибыл проживавший во Фландрии сакс Херевард, узнавший о гибели отца и издевательствах над матерью. Он выбил нормандцев из своих владений, создал отряд, одержал несколько побед над противником. Со всех областей Англии потянулись к нему люди. Восстание Хереварда было жестоко подавлено, но у Вильгельма появились другие враги.

Он побеждал их с завидным упорством, закладывая на острове основы нового государства. Он был нормандцем и все делал для нормандцев. Однажды ему передали слова сакса, отчаявшегося найти правосудие: «Эти чужестранцы взаимно поддерживают друг друга, составляют между собой тесный союз, плотно примыкая один к другому, как чешуи на теле дракона». Сказанное саксом радовало Вильгельма. Он понимал, что только сплотившись в единую массу преданных друг другу людей, нормандцы смогут одержать полную победу.

Победа была близка. Но новые враги появились у Вильгельма, неожиданные враги. Герой битвы на Сенлаке, единоутробный брат короля Англии, епископ Эд, все чаще стал высказывать свое недовольство, пришлось посадить его в темницу. Старший сын Роберт, управляя Нормандией, пытался проводить независимую от отца политику. Его сепаратистские настроения приводили Вильгельма в бешенство. Разлад с сыном был неизбежен. Семью «держала» мать – Матильда. Ее любили, уважали сыновья и Вильгельм. Но она умерла.

Вильгельм тяжело перенес смерть жены и самого верного друга, первый раз за многие годы вновь почувствовав себя одиноким. Это грустное состояние часто испытывал он в детстве, особенно после разговоров с Эдуардом. Женитьба на Матильде Фландрской развеяла тоску. Теперь, когда ему было уже за пятьдесят, он вновь стал вспоминать себя мальчонкой во дворе короля Генриха I.

Но дела и годы бежали друг за другом, жизнь ставила перед королем Англии проблему за проблемой. В середине 80-х годов ему удалось избежать столкновения с окрепнувшей Данией. В 1086 году, замыслив крупную реорганизацию в государстве, Вильгельм провел перепись населения – первую в жизни острова. «Книгой Страшного Суда» назвали люди книгу, в которой были зафиксированы результаты переписи. Никто в точности не знал, что же задумал Вильгельм, а он через несколько месяцев выехал в Нормандию. Там его ждали несколько дел. Там не ждал его сын Роберт, с которым разругался отец окончательно.

СЧАСТЬЕ ВИЛЬГЕЛЬМА

«Надо хотеть жить и уметь умирать».

Наполеон Бонапарт. Французский полководец. XVIII-XIX вв.

«В самых великих душах и в самых блестящих умах в большинстве случаев возникает жажда магистратур, империй, могущества, славы».

Цицерон.

В Руане была мягкая осень 1087 года. Вильгельм I, король Англии, человек очень высокого роста и очень тучный, лежал в постели, с покорностью благовоспитанного ребенка принимал лекарства, выслушивал доклады и чувствовал себя великолепно. Доктора клялись ему, что через три-четыре недели он сбросит вес, помолодеет, взбодрится, и он верил им. Шел ему шестидесятый год. В жизни он сделал все, о чем мечтал. В какой-то момент дела увлекли его так, что он забыл о природной склонности своего организма набирать до бесконечности вес, толстеть. Вспомнил он внезапно: как-то глянул на себя в зеркало и ахнул:

– Странно!

– Что встревожило тебя? – спросил Гильом, средний сын.

– Как я потолстел! – Вильгельм развел руками: о таком огромном животе он никогда вроде бы не мечтал.

– Тебе не раз говорили врачи, чтобы ты ел меньше, следил за своим весом, за своим здоровьем.

– Когда они мне такое говорили?

– Очень часто. Особенно на пирах и званых обедах.

Вильгельм вздохнул, сын понял его, успокоил:

– Поедем в Нормандию. Там осенью хорошо. Отдохнешь, полечишься…

– Разве я устал, чтобы отдыхать? Разве я больной, чтобы лечиться? – в голосе короля послышались стальные нотки, но сын знал, как сбить нарастающее недовольство отца.