Патриция Кемден - Золотой плен

• Название: Золотой плен
• Автор: Патриция Кемден
• Издательство: ННН
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-87927-031-9

Историк по образованию, американская писательница Патриция Кемден разворачивает действие своего любовного романа в Европе начала XVIII века. Овдовевшая фламандская красавица Катье де Сен-Бенуа всю свою любовь сосредоточила на маленьком сыне. Но он живет лишь благодаря лекарству, которое умеет делать турок Эль-Мюзир, любовник ее сестры Лиз Д'Ажене. Английский полковник Бекет Торн намерен отомстить турку, в плену у которого провел долгие семь лет, и надеется, что Катье поможет ему в этом. Катье находится под обаянием неотразимого англичанина, но что станет с сыном, если погибнет Эль-Мюзир? Долг и чувство вступают в поединок, исход которого предугадать невозможно...

---

– Тебе незачем проезжать по дороге на Ауденарде, сильфида.

– Ну почему? Раз в неделю – в базарный день... Мы с Петером покидаем Геспер-Об и возвращаемся в Сен-Бенуа.

– Катье... – он осекся.

Она удивленно заглянула в синие глаза и увидела там мучительную душевную борьбу.

– Тебе некуда возвращаться, Катье. Я думал, ты знаешь. Замок Сен-Бенуа...

– Что?! – Она помертвела.

Он протянул к ней руку, но опять удержался.

– На исходе сражения Сен-Бенуа был взорван пушечной канонадой.

Катье уставилась на него, чувствуя, что сходит с ума.

– Нет! – прошептала она. – Нет! Не может быть! Я лишилась сестры, всех надежд на будущее Петера, дома... И тебя... – Она вцепилась в лацканы его мундира. – Да, ведь ты скоро вернешься к своему Мальборо, к своему долгу. А мне и моему сыну ничего не остается. Ничего, кроме дядюшки, который упрячет его подальше, как только узнает про... «изъян».

Он перехватил ее дрожащие руки.

– Моя сильфида, ты молода, прекрасна, в твоей жизни еще будет много счастья. Не надо бояться. Маркграф примет твоего сына. Скажи ему – и в душе сразу же поселятся мир и надежда.

– Какая надежда? – Она отстранилась. – Ты бы слышал, как Клод говорил о Петере! Называл его совершенством, уверял, что не терпит даже малейших изъянов. А еще – как они со смехом рассказывают про его деда!

– Катье, ты должна ему сказать. Дед Клода был выживший из ума старик. Маркграф не может так обойтись с шестилетним ребенком.

– Да откуда тебе знать? Думаешь, он поступит так, как на его месте поступил бы ты? Не станет стыдиться Петера из-за такой малости? – Она повернулась к лошади и начала подтягивать подпругу. Глаза жгли слезы. – Ты же его не знаешь!

– Я слишком хорошо его знаю. И все-таки ты должна сказать.

Он посадил ее боком в седло; трясущимися пальцами она расправила юбку. А он накрыл их своей рукой.

– Мне жаль, что все так случилось. Я думал, душа моя давно мертва, но ты... Прости меня, Катье. Если б я мог остаться с тобой навсегда!.. Но моя участь предрешена. Я лишь играю предназначенную мне роль.

Его слова глубоко задели Катье.

– Что ж, играй, – сказала она, вырвав руку. – Иди к дьяволу, англичанин! Ты так хорошо поместил между ним и собой мою жизнь, что от нее камня на камне не осталось. Так и быть, я скажу Клоду. Но если с моим сыном что-нибудь случится, я до конца дней буду проклинать тебя.

Вонзив пятки в бока лошади, она умчалась от его ответа и от него.

Катье глядела на Клода, вольготно развалившегося в обитом парчой кресле зеленой гостиной. Карточные столики убрали, оставили только ковры и ряды стульев вдоль стен. Маркграф наблюдал, как слуги снимают со стены «Трех граций».

Терзаясь гневом и отчаянием, она прискакала в замок и потребовала свидания с Клодом, боясь, что ее решимости надолго не хватит.

– Вы становитесь обузой, Катрин, – произнес Клод, поднимаясь ей навстречу.

– Мне надо с вами поговорить. – Она взглянула на слуг. – С глазу на глаз.

– А куда это вы ездили? К давешнему любовнику?

Катье отвела взгляд. Лучи закатного солнца подчеркивали румянец на ее щеках. Клод ухватил ее двумя пальцами за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– Ходят слухи, что вы путаетесь с англичанином. Это правда? Неужели Торн спит с вами? Ну, говорите же, бледная мышка! – Он провел пальцами сзади по ее шее и запустил их в волосы. – А может, не такая уж мышка? Торн дикий мужчина. Я знавал его лет десять назад, в Вене. Он был совсем юнец, но уже тогда мы все завидовали его необузданному нраву. Женщины стекались к нему со всех сторон, точно ручейки в бурную реку. Но в той реке было слишком много порогов для этих изнеженных созданий. Я был склонен считать вас одним из них. – Он больно потянул ее за волосы. – Неужели вы и впрямь способны удовлетворить дикого мужчину? Быть может, Филиппа и не стоило жалеть?

Катье бил озноб.

– Прошу вас, Клод, – еле выдавила она, – не трогайте меня. Я пришла поговорить с вами, и только.

– Позже, Катрин. – Он выпустил ее волосы. – Исповеди после обеда так утомляют.

– Но, Клод, мне в самом деле необходимо... Он повелительно махнул рукой лакею.

– Проводите мадам де Сен-Бенуа в ее покои и проследите, чтобы она их не покидала.

Катье опешила.

– Что? Как вы...

– Слушаюсь, Ваше Высочество. – Лакей вытянулся перед ней, скрестил руки на груди; лицо у него было непроницаемое.

– Меня ждет отдых, Катрин.

Она колебалась, и он нетерпеливо взглянул на нее. Храбрость изменила ей.

– Клод, прошу вас! Я хочу... Маркграф брезгливо поморщился.

– Я повинуюсь только своим желаниям, дорогая моя. Зарубите это на своем носике. И если, скажем, я пожелаю преступить закон в отношении своей невестки, то и от церкви можно откупиться. Либо откупиться, либо разрушить ее, как аббатство Святого Криспина. Даже слуги Божьи хорошенько подумают, прежде чем вызвать неудовольствие маркграфа Геспер-Обского. А уж вам тем более не советую.

– Но, Клод...

. – У меня нет времени, – Клод и обшарил глазами ее смятую амазонку. – И приведите себя в порядок, мадам. Пока что вы маленькая грязная мышка. Я приду к вам после и дам вам возможность излить душу. Но я желаю видеть перед собой женщину, а не мышь.

Клод с достоинством удалился.

Катье стиснула зубы, чтобы удержать рвущиеся наружу слова отвращения, гнева, презрения. Она глядела вслед своему деверю. Человеку, с которым связаны все ее надежды. Человеку, в чьи руки она собирается отдать Петера со всеми его изъянами. Она резко повернулась к лакею и последовала за ним в свои комнаты.

Солнце скатилось к горизонту. В стенах аббатства Бекет слушал, как шпага шепчет последнюю клятву точильному камню. Он смазал ее .маслом и насухо вытер.

Все готово. Ярость крепнет с каждым движением. Он надел алый камзол, мундир и перевязь. Спрятал в ножны заточенную шпагу. Подошел к Ахерону и запрыгнул в седло.

Зверь затаился у него внутри. На губах сверкнула улыбка. Теперь уже скоро его можно будет выпустить на волю. Рука его напряглась, как будто пальцы сжимали эфес шпаги, а во всех жилах отдавался звон клинка о клинок.

Он послал Ахерона к замку.

В южной стороне поднималось облако пыли. Конь с седоком в алом мундире во весь опор мчался к нему. Гарри Флад.

Подхлестывая коня, он пытался поравняться с быстрым аллюром Ахерона.

– Дело дрянь, полковник. Французишки, видать, сымаются с места. Найалу оттеда никак не уйтить – прячется у старой няньки. Она ему кой-чего порассказала, навроде как в монастыре-то не одне монахи.

Замок манил Бекета своими темными очертаниями. Но тени подождут до заката. Теперь его зовет другой долг.

– Ну и чего, полковник?

Дыхание Бекета было сдержанным, рассчитанным, питающим внутреннюю ярость.

– Едем к лейтенанту! – решил он и повернул Ахерона на юг, чтобы исполнить последний долг перед своей сильфидой.

Катье расхаживала по комнате. Ее душа металась между отчаянием, гневом и безысходностью. Она послала Клоду записку, но чувствовала, как решимость все больше слабеет. Может, не говорить? Нет, она обещала Бекету!

Выглянула в окно. Солнце садится. Что, если он уже встретился с Эль-Мюзиром?

Она сложила руки в истовой молитве.

– Отче наш, Иже если на небесех... – Рыдания душили ее. – Господи Боже, спаси его и помилуй! Грехи его, не столь тяжки, как мои!

Сесиль поскреблась в дверь и вошла, держа на вытянутых руках облако золотистого шелка.

– Мадам. – Она присела и вытащила из-под облака сложенный листок. – Это для вас.

Катье взяла записку, написанную все тем же паучьим почерком. Руки дрожали, когда она разворачивала ее.

«Ты не пришла, сестренка. Я тобой недоволен. Помни, ты должна привести ко мне своего англичанина». Катье задохнулась и бросила записку на туалетный столик.

Эль-Мюзир. Что он задумал? Катье не отрывала глаз от скомканного листка. Надо сказать Клоду!

Она повела плечами, точно сбрасывая непосильную ношу.

– Сесиль, у меня к тебе два поручения. Скажешь мадам Д'Ажене, что я должна немедленно ее видеть. А еще передашь Его Высочеству... Напомнишь ему о том, что он назначил мне аудиенцию.

Сесиль снова сделала реверанс.

– Боюсь, мадам, одно поручение я не смогу исполнить. Мадам Д'Ажене срочно собралась и уехала. Странно, что вы об этом не знаете.

– Уехала? – Катье закусила губу. – Ну хорошо, тогда пойди к Его Высочеству. Надеюсь, он хотя бы не уехал?

Сесиль хихикнула и, слегка покраснев, натянула на руку золотистое кружево нижней юбки.

– Платье от Его Высочества, мадам.

Катье вспыхнула и отвернулась.

– Успеется.

– Прошу прощения, мадам, но вы...

– Я сказала, успеется. Ступай тотчас же к Его Высочеству!

Служанка испуганно вытаращила глаза, присела и скрылась.

Через несколько минут в дверь для прислуги впорхнуло полдюжины камеристок под предводительством суровой пожилой дамы.