Мишель Жеро - Жаркая ночь

• Название: Жаркая ночь
• Автор: Мишель Жеро
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002

На что способна женщина во имя карьеры? На многое.

Даже на то, чтобы временно поселиться в доме сурового мужчины, известного своей нелюбовью к женщинам? Да!

Даже на то, чтобы заставить этого мужчину влюбиться? Возможно.

Однако играть с огнем – ОПАСНО. Потому что огонь, возникший от случайной искры, может разгореться в пожар. Потому что ни к чему не обязывающий флирт может превратиться в СТРАСТЬ. В мучительную страсть, сводящую с ума и мужчину, и женщину.

---

– Насколько мне известно, нет. Но племя соук переселилось в Оклахому, а я там ни с кем не разговаривала, – ответила Криста. – Моя работа посвящена фольклору первых переселенцев и лишь частично затрагивает сведения о местных племенах. Я думаю, что легенда о Плачущей Женщине имеет вполне реальное объяснение. Мне доводилось бывать в Холлоу. Там ветрено, растет много деревьев и стоят валуны, имеющие странную форму. Любой человек, не лишенный воображения, может увидеть там тени, напоминающие склоненную женщину, а ветер в ветвях деревьев иногда издает звуки, подобные плачу.

Энни открыла было рот, чтобы ответить, но Оуэн ее опередил.

– Может быть, – произнес он. – Но когда к Плачущей Женщине прибавляется еще и пропавший без вести офицер, которого в последний раз видели в Холлоу, и известно, что в Холлоу стояла лагерем армия, это уже кажется не простым совпадением, а чем-то большим.

Вдохновленная его интересом, Энни решилась:

– Я была бы вам очень признательна, если бы то, что я вам расскажу, не вышло за пределы этой комнаты, по крайней мере пока. Я считаю, что лейтенант Хадсон был убит и похоронен в Холлоу. И обстоятельства его смерти скрывались по каким-то важным для армейского руководства причинам, – заявила она.

Оуэн Декер тихонько присвистнул:

– Ну и ну! А Рику вы об этом рассказывали? Энни покачала головой:

– Его и так раздражает моя работа, поэтому сомневаюсь, что он позволит мне искать в Холлоу зарытые тела.

– И что вы собираетесь делать? – спросил Оуэн, вскинув брови.

Хороший вопрос!

– Что-нибудь придумаю.

– С точки зрения законности тут тоже не все просто, – вмешалась Криста. – Никто не может запретить человеку рыться в собственной земле. Но если вы вдруг найдете останки, полиция может начать расследование, и будет вести его до тех пор, пока судмедэксперты не докажут, что возраст останков исключает возможность убийства. В этом случае вызываются опытные судебные антропологи и начинают раскопки.

Энни не составило труда вообразить, что выскажет Рик представителям местной полиции, шерифу штата и следователю, равно как и археологам, шастающим по его земле.

– Вероятность того, что я найду какие-то останки, ничтожно мала.

Криста пожала плечами:

– Всякое может случиться. Думаю, то, что вы затеваете, очень интересно, и тем не менее должна вам напомнить, что история принадлежит народу, а не одному человеку.

«Нет, Льюис принадлежит мне», – подумала Энни. Для команды судебных медиков он будет лишь мешком с костями, которые они обмерят, взвесят и снабдят ярлычками с мудреными терминами. А для нее он член семьи, человек, которого предало правительство. А ведь он поклялся его защищать ценой собственной жизни и клятву свою сдержал. Человек со своей судьбой, своими горестями и радостями... Но об этом не стоит распространяться.

Энни снова взглянула на Оуэна Декера и зябко поежилась: на лице его застыло странное выражение.

Рик отстранился от клубов пара, вырывавшихся из-под крышки кастрюли, в которой он варил картошку. С крыльца донесся лай Бака, заглушаемый скрипом шин по гравию. Лай был не злобный, а дружелюбный.

Несколько секунд спустя в кухню стремительно ворвалась Энни. Рик кивнул в знак приветствия и снова повернулся к раковине. По топоту каблуков он без труда определил, куда в Данный момент Энни направляется.

– Как вкусно пахнет, – заметила она, принюхиваясь. Рик почувствовал, что она стоит у него за спиной. – Что вы готовите?

– Жареного цыпленка, пюре, зеленые бобы и бисквиты.

– Вот это да! Если бы я каждый день столько ела, меня бы уже давно разнесло. Ненавижу таких людей, как вы, у которых хороший обмен веществ. Между прочим, очень миленькая на вас рубашка. Цвет вам удивительно идет.

Оторопев от такой молниеносной смены темы разговора и оживленного тона Энни, Рик взглянул на свою старенькую джинсовую рубашку, не представлявшую, по его мнению, ничего особенного, потом через плечо на Энни. Всякий раз, когда он ее видел, в груди появлялось сладкое ноющее чувство.

– Что-то вы сегодня не в меру оживленная.

– Когда работа движется, я всегда радуюсь.

Рик почувствовал, что Энни старается держаться от него подальше. Сам виноват. Нечего было выставлять себя хамом, когда она положила руку ему на плечо. Что ж, хоть он тогда и сглупил, все же неприятно, когда к тебе относятся как к прокаженному, обходят стороной.

Когда Энни остановилась у него за спиной, на Рика пахнуло ароматом ее духов – густым, ванильным, напоминающим запах домашнего печенья, посыпанного сахаром. Рик представил себе грудь Энни: наверняка белоснежная, как свежая сметана. Разозлившись на себя, он принялся с еще большим ожесточением мять картошку.

– Никогда не видела человека, который бы делал настоящее пюре, – заметила Энни, и Рик уловил в ее голосе восхищение. Она наклонилась ближе, почти коснувшись грудью плеча Рика. – Я всегда покупаю картофельные хлопья, а потом развожу их молоком или водой. Ой, сколько картошки! Ждете гостей?

– Да. Дочь.

– Ах да, совсем забыла. Весь день была занята Льюисом. «Странная манера выражаться», – подумал Рик. Впрочем, Энни вообще не походила ни на одну из его знакомых женщин. Не переставая толочь картошку, Рик потянулся за пакетом молока, стоявшим на столе. На секунду Энни оказалась в его объятиях. Она пристально посмотрела на Рика и замерла. Вот черт! Схватить бы ее сейчас, прижать к груди и завопить, что он не возражает, чтобы к нему прикасались, а, наоборот, желает этого.

Рик плеснул молока в кастрюлю.

– Приглашаю и вас на ужин, – проговорил он, делая вид, что не заметил, как Энни осторожно отошла. – Все могут собраться за семейным столом.

Энни замерла:

– Вы это осознанно?

– Если я кого-то куда-то приглашаю, то всегда делаю это серьезно, Энни.

– Спасибо. – Она бросила на него любопытный взгляд. – А когда ужин?

– Хизер должна приехать минут через пятнадцать.

– Так скоро? Тогда пойду переоденусь. Через минуту спущусь и помогу вам накрыть на стол. – У двери она обернулась. – Знаете, на улице такой чудесный день. Почему бы вам не открыть шторы, чтобы солнце проникло в дом?

Рик молча продолжал мять картошку, а Энни, не дождавшись ответа, начала подниматься по ступенькам. Отлично! Еще недели не живет у него в доме, а уже распоряжается.

– Ох уж эти женщины, – прошептал Рик, обращаясь к картошке.

Энни и в самом деле вскоре вернулась. Она заплела волосы в косу, и губы ее казались розовее, чем когда она уходила. «Наверняка намазала их помадой», – подумал Рик, однако задерживать взгляд на ее губах не стал. Еще подумает бог знает что!

Поставив на стол три тарелки, три стакана и положив три вилки, Энни подбоченилась и нахмурилась:

– Нужно добавить что-нибудь яркое. У дороги растут полевые цветы, можно, я их сорву?

– Конечно.

– У вас есть ваза? Рик фыркнул:

– Энни, в этом доме есть все. Посмотрите в гостиной, там найдется не одна дюжина ваз. Возьмите какую пожелаете.

– Правда? – радостно воскликнула Энни.

Рик не знал, как отреагировать на такой искренний восторг, и снова кивнул. Иногда ей так легко угодить.

– Мне у вас ужасно нравится. Здесь так красиво! – На лице Энни появилось озадаченное выражение. Похоже, она сама не понимала, почему так сказала. – Я чувствую себя здесь так. , , как будто это мой родной дом. Наверное, это из-за Льюиса... В общем, я пытаюсь вас поблагодарить за то, что позволили мне у вас жить.

Рик отвернулся, чувствуя себя неловко.

– Вы ведь мне платите. Не забыли?

«Вот дурак! – укорил он себя. – Мог бы ответить повежливее». Нахмурившись, он повернулся к Энни, собираясь сказать ей что-нибудь любезное, но она уже ушла. Секунду Рик постоял, испытывая странное одиночество, потом снова повернулся к плите.

К тому времени как Энни вернулась с охапкой ярких растений, ужин был уже готов.

– Смотрите, я набрала клевера, цикория и диких маргариток. – Она поставила цветы в вазу его матери из матового стекла, которую отец Рика подарил ей за год до ее смерти. – А еще лисохвоста. – Энни сунула пушистую траву под нос и скорчила смешную рожицу. – Теперь и у меня есть такие же усы, как у вас, только не такие рыжие.

Рик невольно рассмеялся.

– Знаете, вы должны делать это чаще, – заметила Энни.

– Что «это»?

– Смеяться.

– Прежде чем Рик успел подобрать подходящие слова для ответа, Бак залился лаем.

«Представление начинается», – подумал Рик.

Энни сунула лисохвост в вазу, поставила ее посередине стола, повертела в разные стороны и, наконец удовлетворенная, повернулась к Рику, который все это время стоял, засунув руки в карманы джинсов.

– Ну как? Красиво?

Рик всегда считал полевые цветы простыми сорняками, однако сейчас не мог не признать, что они оживили стол. Он кивнул, и Энни так и расплылась от удовольствия. Глаза у нее засверкали, и Рик в очередной раз поразился их красоте. Красивее этих глаз, теплого коричневого цвета, с золотыми и зелеными искорками, ему еще никогда ничего не доводилось видеть.