А. Авраменко - Смело мы в бой пойдём…

• Название: Смело мы в бой пойдём…
• Автор: А. Авраменко
• Издательство: Издатель Быстров
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-9764-0025-6

Красные звезды так и не зажглись над Кремлем.

Октябрьского переворота не случилось.

Ленин был убит в Разливе.

История пошла другим путем.

Другим но не менее кровавым.

Лучший за многие годы роман в жанре альтернативной фантастики!

Три героя: двое русских — белогвардеец и коммунист — и немец-нацист.

Три правды — белая, красная, коричневая.

Три войны — кровавые и беспощадные, без правил.

Сегодня вам не заснуть. От этой книги вы не сможете оторваться. Такое читают запоем, взахлеб. Этот как раз тот редкий случай, когда вымысел убедительнее реальности.

---

Мы выходим из Красного уголка, смеясь и обсуждая фильм. Давно мы уже так не расслаблялись, по доброму. Выходы на задание держат нас в постоянном напряжении, и снять его не позволяет даже водка. У крыльца нашего барака я останавливаюсь покурить. Великолепные сигареты. «Верблюд». Что умеют делать британцы — это сигареты. Почему их не делали раньше в России? У меня постоянно от папирос болело горло и связки, а с сигаретами — ничего. Я стою и выпуская ароматный дымок любуюсь на звёзды. Здесь они отличаются от наших, русских. Кажется, даже рисунок созвездий другой. Чу! Звук мотора. Противный, гнусавый. Характерный звук японского грузовика. Меня разбирает любопытство. Открываются ворота нашего лагеря и неярко подсвечивая синимаи фарами появляется тентованная машина. Она тормозит возле штабного домика. На его пороге в луче света, выбивающегося из полуоткрытой двери появляется характерная фигура Григория Ивановича. Крышка тента откидывается. Из автомобиля появляются люди. Ого! Кажется нам пополнение. Полюбопытствовать что ли? Отшвыриваю окурок в обрез бочки с водой и лениво бреду к новичкам. Те уже выстроились, Котовский что-то объясняет им, бурно жестикулируя. Когда я приближаюсь, то до меня доносятся трескучие фразы: «Огнём и мечом», «»Пролетариат», «Угнетённые народы». Стандартная накачка. Ладно. Наконец Григорий Иванович замечает, что все пяляться за его спину и поворачивается, замечает меня.

— А, Ковалёв! Ты вовремя! Вот, товарищи, знакомьтесь, наш самый знаменитый товарищ, Алексей Ковалёв. Заслуженный товарищ. Помните дивесрию на Грозненском нефтезаводе? Он принимал там самое непосредственное участие! Герой!

Я смушаюсь, а он продолжает:

— И здесь он отличился, буквально месяц назад его разведгруппа уничтожила склад продовольствия для фашистских строителей нового плацдарма агрессии.

… Передо мной мелькает картина буйного пожара, охватившего строения, битком набитые мукой, маслом, сахаром… Жуткая картина взрывающихся бочек, непереносимый запах палёного мяса, теперь Корнилову придётся повозиться, чтобы обеспечить лагерников, строящих новый авиазавод, продовольствием…

Из воспоминаний меня выводит приятный девичий голос:

— Товарищ командир! А можно вопрос?

— Спрашивайте, товарищ, э…как вас?

— Надежда. Товарищ Надежда.

— Спрашивайте, товарищ Надя, разрешаю.

— А он женат?

— Кто?

— Товарищ Ковалёв.

Все смеются, а я смущаюсь, но смотрю на спросившую. В темноте видно мало, но я вижу крупную фигуру и повязанный по-русски платок…

Секретная танковая школа «КАМА». Казань. Гауптшарфюрер СС Вилли Хенске. 1933 год.

Гутен абенд, геноссе! Я шарфюрер особых охранных частей Рейха Вилли Хенске. По вашему, по-русски — старшина войск особого назначения. Родился, естественно, в Германии, в Тироле. Отец мой в Большую Войну авиатором был, в спецэскадрилье тяжёлых бомбардировщиков. На «Готе» летал, Лондон бомбил. Потом Версаль, Веймарская республика. Поначалу нам ох как тяжело пришлось, а потом отцу повезло, его в «Люфтганзу» взяли, так что воспитанием моим мутер занималась. Ну, разве за таким сорванцом уследишь? Дружок мой, Макс Шрамм, тот в лётчики подался, стал бомбардировщиком. Мы ему все говорили, да что ты делаешь, шёл бы в истребители, а он упёрся — нет, говорит, хочу, Вилли, быть как твой отец, только бомбардировщиком. Нет, мне, конечно, лестно, что моего фатера так уважают, но, извините — отец он мне. Правда, папаша Макса на той войне погиб, а мать у него в Республику без вести пропала, так что его я к отцу не ревновал, понимал друга. В тридцатом году нам с ним по восемнадцать стукнуло, друг мой, как планерист заядлый, благодаря папиным связям попал таки в авиацию, а я вот больше партийными делами занимался. Меня сам Эрнст Рем к себе в СА звал, но не глянулось мне там. И попросился я в охранные отряды, в СС. Вот там да, здорово было! Конечно, когда нас поначалу в замке гоняли, я всё на свете проклял, и в первую очередь, свою дурную голову. Зато потом очень даже ничего. Особенно, когда знаменитый указ от седьмого ноября нам зачитали. Да и было нас в тридцатом году всего то меньше трёх тысяч, зато самые отборные, а девятого ноября я присягу принял. Правда сейчас молодые викинги пришли, все здоровенные, рослые. А мы — поколение войны. Особенно на брюквенной похлёбке не вырастешь…Хотя с другой стороны это оказалось и к лучшему. У меня ребята в шаре в свободное время или мышцы качают, или идут пивом наливаться. А я в гараж, поближе к технике. Ну, нравиться мне с машинами возиться. Я весь наш старый «Бенц» не один раз вместе с механиками раскидывал и чинил. Кажется, что с закрытыми глазами могу любую неисправность устранить. Углядел эту мою привычку наш унтерштурмфюрер и доложил куда следует. По инстанции. Я то ничего не знал, а через три года, когда мне двадцать один исполнилось, вызвали меня в Брунсвик, к гробу герцога Мекленбургского, в Центральное Управление и вручили предписание. Глянул я туда и ахнул — лежит там билет на экспресс в Россию, и второй, от Москвы до Казани. А штурмбанфюрер из ведомства Гейдриха мне кулак к носу поднёс и так многозначительно показывает. Понял я, короче, что трепыхаться не стоит, собрался и через два дня уже болтался в вагоне. Четверо нас ехало таких. Нет, друг другу нас не представляли, но охотник охотника издалека видит. До России доехали без проблем, а как границу пересекли, так ей-богу, слюнями изошли. Везде флаги висят, по улицам РКСМ марширует, патрули веры шастают, соратники друг друга приветствуют, даже завидно:

— Слава России!

— Героям-слава! На улицах унтерменшами и не пахнет, они их всех в Районы Компактного Проживания выселили, красота! Ну, добрались мы до Москвы, там на Казанский вокзал, благо, нам билеты так выдали, что через два часа после прибытия в Москву уже в Казань убывать. Мы с дури на извозчика сели, а он нас вздумал вокруг площади возить, Казанский вокзал то напротив был… Да не учёл, бедняга, что ориентированию на местности в незнакомом городе охранные отряды в первую очередь учат. На втором круге Рудольф, попутчик мой, не выдержал и заехал ему в ухо. Тут шум, гам, полиция. Полицейский ни бельмеса по-нашему, но на сторону извозчика сразу стал, видно было, что старые знакомцы, мы-ни слова по-русски. Хорошо тут какой-то офицер проходил мимо, услыхал как я матом крою, подошёл и стал разбираться. Я смотрю, у него на кителе золотой значок ЕРП с цифрой 10 000, и ордена висят, Георгии… Шепчу ему тихонько: Геноссе, ты на наши гражданские костюмы не смотри — мол, мы из Берлина, эсэсовцы, командированные, а нас тут обмануть решили. Выслушал нас партайгеноссе, извозчика за воротник и военному патрулю, а городового — Апостолам Веры. У них так службу Духовной Чистоты называют. Когда того уводили, он всё орал, что мол двадцать пять лет в Армии отслужил, что унтер-офицер Жуков его зовут, Георгий Константинович. Пока один из батюшек ему кляп в рот не вогнал и мешок на голову не натянул. Я офицера спрашиваю, что с полицейским будет? Тот в ответ хмыкнул, мол, если не виноват — отпустят, а виноват, так либо в концлагерь, либо сразу, приговор без пролития крови. В газовую камеру. Меня даже передёрнуло. Жёстко у русских… Ну, проводил он нас, сели мы в вагон и поехали. И кто бы вы думали нас в Казани встречал? Наш московский знакомый… Он-то туда самолётом добрался, как белый человек. Загрузил нас в грузовик, тент застегнул наглухо, и поехали мы неведомо куда. Долго нас везли, всю ночь. Правда, два раза останавливались на пять минут, чтобы оправиться. Наконец приехали. Ночь, хоть глаза выколи — одинаково ничего не видно, тучи видно низко, и звёзд не видать. Привели в казарму, легли мы спать. Едва легли, команда над ухом: Подъём! Повскакивали, мечемся. Ничего сообразить не можем, тут фельдфебель по нашим спинам палкой прошёлся, сразу дошло, что к чему. Повели нас на медосмотр. Там из нас всё что можно и нельзя выкачали, на центрифугах и других хитрых аппаратах провертели, зрение и слух проверили, и только потом в столовую отвели. Но кормят у них — объедение! Правда, блюда непривычные, но вкусно до неприличия — я о таком в Германии и мечтать не мог. Поели, нас в каптёрку отвели и обмундировали, комбинезоны, повседневная форма, рабочая, сапоги, валенки, шапки всякие, шлемы, пришлось трижды до казармы и назад имущество выданное носить. Наконец нас назад в казарму отвели и начался первый урок. Портянки учились наматывать. Нет, мне поначалу это такой дикостью показалось, а потом, когда на себе испытал, что это на самом деле такое, тогда вот всю мудрость этого приспособления понял. Русские только из-за того, что у них солдаты портянки носят, а в других армиях носки, любую войну выиграть могут! Потом ужинать нас отвели, уже по форме одетых, и разрешили после этого спать лечь, а то мы уже больше суток на ногах, качать нас начало. А утром подъём, одеться до пояса, и кросс, потом зарядка, приведение себя в порядок, завтрак, и на занятия. Только там мы узнали, что попали в танковую школу. Батальон наш учебный из четырёх рот состоял: три русских и одна наша, германская. А вот инструктора наоборот, почти все русские. И порядки в школе тоже, русские, правда, для нас — с поправкой на немецкий образ жизни. Но вот из СС только нас четверо было, я, Рудольф Хайнике, Александр фон Шлоссберг и Отто Кнатц. А наш командир, штабс-капитан Соколов, сразу строго предупредил, чтобы мы никому, даже своим не говорили, что мы из охранных отрядов. И натаскивали нас по особой программе, немного от общей отличающейся. Больше у нас физической подготовки было, теории, а так же изучали мы не лёгкие панцеры «Т-26» и «БТ-5», а новейшие, секретные образцы: Т-28 и Т-35, ещё опытные. Их буквально за сутки до нашего приезда сюда доставили. И пока мы в поезде тряслись, Берлин и Москва лихорадочно всю программу обучения для нас согласовывали и утрясали. Три года нас дрессировали, потом мы в Германию вернулись, сразу нас поставили командирами танковых рот, и тут уже мы стали своих ребят учить, командира нашего, Всеволода Львовича добрым словом вспоминая. Ох, и крепко же он нас учил… Ну, ещё бы. Офицер он был опытный, за конфликт на Китайской железной дороге в двадцать седьмом году два ордена получил, самого генерала Слащёва своей грудью от пули японского диверсанта заслонил! Надеюсь, мы с ребятами его не подвели, доверие оправдали на все сто процентов, и роты наши тяжёлых танков сейчас лучшие в Рейхе! Потом Испания началась. Сколько я рапортов написал, чтобы меня в «Кондор» взяли, да всё без толку, обидно. А вот дружок мой школьный, Макс Шрамм, туда попал! Да ещё так лихо отличился! Больше суток отбивались в полном окружении! Республиканцев накрошили — жуткое количество. А воевал он с кем бы вы думали? Да с моим казанским наставником, Всеволодом Львовичем Соколовым, правда он к тому времени уже капитаном стал…