Гордон Брук-Шеферд - Перелетные птицы

• Название: Перелетные птицы
• Автор: Гордон Брук-Шеферд
• Жанр: История

---

Будучи в армии, профессиональный спортсмен может быть "любителем" и участвовать в соревнованиях, получая твердую ставку, которая ему обеспечена и после участия в соревнованиях, как и пожизненная пенсия. Однако независимо от того, являются они активными спортсменами или сошли с дорожки, свою жизнь они ведут в смешении спорта, шпионажа и подготовке к терроризму. Неприятно думать, что некоторые спортсмены, тепло приветствуемые западной публикой, когда они победителями поднимаются на пьедесталы олимпийских стадионов, в другой их жизни тренируются, чтобы убивать лидеров тепло приветствующих их стран.

Здесь нужно сказать, что сам р происходит не из этой категории "хомо советикус". А его знания о Спецназе восходят к 1970 году, когда он, лейтенант ГРУ, был направлен в разведку штаба Волжского военного округа. За год, который он провел там, он получил основную подготовку спецназовца (правда, без тех ужасов, которые приходится терпеть рядовому солдату), а потом его послали как проверяющего и офицера разведки вместе с группой из 808-ой Отдельной разведроты на парашютные тренировки. Хотя эти 23 дня были заполнены тренировками дооткаха, на него выпала, по его признанию, легкая задача: "Моей задачей было задавать вопросы солдатам, а также и их командиру и его помощнику в самых неожиданных обстоятельствах... У меня был список из сотни вопросов, ответов на многие из которых я сам не знал. Моей задачей было задавать вопросы и записывать ответы".

В книгах, которые он пишет под псевдонимом "Виктор Суворов", он ни слова не говорит о себе, о своей семье, детстве и юности - видимо, потому, что пишет от имени полувымышленного лица. Чтобы понять реального человека, эти данные пришлось восстанавливать с его собственных слов.

Ему было почти что на роду написано носить военную форму. Родился Резун в 1947 году в военном гарнизоне под Владивостоком, где служил его отец. Его отец, украинец, начал свою военную карьеру в 1939 году, со временем он стал командиров полка ПВО. Но военные традиции этим не ограничивались. Все пятеро братьев отца пошли по военной линии, один из них дослужился до командира корпуса. И дед по отцу был военным, и он имел пятерых братьев, и все он носили военную форму. Четверо воевали в Белой Армии и эмигрировали, когда гражданская война была проиграна. Но, красные или белые, они были военными. Даже его мать, русская, познакомилась с отцом "по-военному". Она была в 1943 году врачом воинского госпиталя в Старой Руссе, когда туда попал его раненый и тяжело контуженный отец. Они и поженились на фронте - это была краткая церемония в присутствии командира полка. После войны родители вели обычную жизнь военных, кочуя из гарнизона в гарнизон. Мать иногда принималась за свою медицинскую профессию, иногда занималась семьей.

Позднее Владимир Резун писал: "Об армии я думал с детства. Все наши детские игры были в войну. В дальневосточном гарнизоне наш детский мир состоял из танков и самолетов, особенно во время Корейской войны. Мужчину без погон я увидел впервые в десять лет. Все разговоры детей были об армии и об армии: "Какое у твоего отца звание?" "Кем он служит?" Это у меня была единственная шкала измерений".

В 1958 году он поступил в Суворовское училище и учился там семь последующих лет - важных лет, формирующих человека. Пять лет училище находилось в Воронеже, а последние два - в Калинине. Он рос солдатом, поскольку учащиеся с первого дня числились в армейских рядах. И он был одним из членом молодой военной элиты. Почти все его товарищи были из военных семей. Быть суворовцем и носить специальную черную форму с красными полосками на брюках было весьма почетно. Были у школы и другие преимущества. Там прекрасно кормили, но там была ещё и пища для мозгов. В училище имелась отборная, по советским масштабам, библиотека, включавшая "одобренных" западных классиков от Диккенса до Гюго и даже западные труды ХХ века по военным вопросам. Во время обучения он получил и неплохие лингвистические навыки, а именно в немецком языке. Этот иностранный язык продолжал быть профилирующим после войны. Резун вспоминает, что все пять лет в Воронеже уроки немецкого были каждый день. На немецком преподавалась математика, а два дня в месяц все училище говорило исключительно на немецком. Только в конце 50-х центр тяжести стал перемещаться в сторону английского - после смены образа главного противника.

В 1965 году Резун окончил Суворовское училище и поступил в Высшее общевойсковое училище - вначале немного в Одессе, а затем училище перевели в Киев. В 1968 году, во время учебы в училище, он вступил в партию.

1968-ой стал для него знаковым. В этом году по его вере внезапно был нанесен удар. Шок, который он испытал, со временем притупился, но не изгладился. В этом году произошло советское вторжение в Чехословакию, и Резун оказался втянутым в это, почти что случайно. Когда он с отличием закончил учебу в Киеве, ему было предложено выбирать для службы любой из шестнадцати военных округов. Он выбрал Прикарпатский, потому что им командовал тогда генерал с неординарным мышлением. Этот округ стал ударным во время вторжения, так как находился на границе с Чехословакией. Лейтенант Резун стал винтиком военной машины, с грохотом двинувшейся для нанесении удара по "человеческому лицу", которое товарищ Дубчек пытался придать чехословацкому коммунизму. Если быть точным, Резун служил командиром роты 2-го батальона 247-го полка 24-ой ударной мотострелковой дивизии 38-ой армии. Он оказался в гуще событий и благодаря этому увидел всю реальность событий и отталкивающий характер кремлевской акции. В последней части одной из его книг об армейской жизни он дает отрывочные о своем опыте того времени. Вот, например, как он узнал, что операция началась:

"Я прибыл в батальон в конце июля 1968 года. Он уже несколько недель принимал участие в маневрах Варшавского пакта, которые шли полным ходом. И вот 17 августа привезли сапоги. Тысячи и тысячи новых пар сапог выгружались с грузовиков. Земля была завалена ими - причем из чистой кожи, а не кирзовыми, которые мы всегда носили. И тогда я понял, что мы вот-вот перейдем границу. Советские "освободители" должны маршировать в настоящих кожаных сапогах. Нельзя, чтобы "освободителей" видели в плохой обуви".

На пути до Праги солдаты не могли не видеть, что и городские, и деревенские жители живут несравненно лучше, чем советские горожане и крестьяне. Это был один настораживающий фактор. Другой состоял в отношении к солдатам со стороны жителей Чехословакии. Вот как Резун это описывает:

"В самом начале нашего пребывания в Чехословакии всё шло по плану: в нас бросали помидорами, а мы стреляли в воздух. Но очень скоро все изменилось. Я не знаю, было ли это особой тактикой или спонтанным явлением, но люди начали относиться к нам иначе. Они стали мягче, и к этому наша армия... оказалась неподготовленной... Отсутствие враждебности к простым солдатам вызывало у них неверие в нашу официальную пропаганду, так как что-то не сходилось. Теория входила в противоречие с практикой. С другой стороны, в умах солдат появились и начали быстро набирать силу мысли о том, что контрреволюция - не такое уж плохое дело, если она позволяет жить людям лучше. Солдаты не могли понять, зачем такую красивую страну надо было загонять силой в состояние той же бедности, в которой жили мы".

Это были действительно святотатственные идеи. Неудивительно, что после операции 1968 года, как после Венгрии, основная масса выведенных войск была отправлена в реабилитационные центры или прямиком на Дальний Восток, чтобы выветрилась западная "отрава". Еще менее удивительно, что любой советский солдат, кто пытался проявлять солидарность с "освобождаемыми" и переметнуться на Запад, расстреливался без суда как дезертир (Резун был свидетелем одного такого показного расстрела перед строем после возвращения полка на Западную Украину).

Рассказ Резуна о продвижении в августе в Восточную Чехословакию и возвращение домой через Карпаты (после того как угроза дубчековского либерализма была снята) с военной точки зрения был интересен в одном: Советский Союз готовился к интервенции задолго. Например, Резун приводит такой факт: майор Журавлев, командир 508-го разведывательного батальона 6-ой Гвардейской мотострелковой дивизии, войскам которой предстояло первыми вступить в Прагу, знал улица столицы наизусть. Четыре месяца его батальон по планам, макетам и фотографиям осваивал город вплоть до последнего закоулка. До начала "Операции Дунай" (как было названо вторжение) все двадцать офицеров батальона совершили поездку в Прагу под видом обыкновенных туристов и ездили на автобусах по улицам, где им предстояло вести бронетехнику. Резун пишет, что "Операция Дунай" была разработана за восемь месяцев до интервенции, то есть в январе 1968 года, когда ещё Брежнев обменивался с Дубчеком вежливыми, хотя и натянутыми улыбками. Однако долгие приготовления не спасли войска от путаницы и накладок во время интервенции. Так, все бронемашины "дружественных", то есть интервенционистских, войск должны были иметь белую полосу, а танк без такой полосы должен был считаться вражеским. Но в решающий день запасы краски иссякли, в результате возникли опасные недоразумения в ходе продвижения.