Юлия Остапенко - Что там, за дверью? (“Фантастика 2006” сборник)

• Название: Что там, за дверью? (“Фантастика 2006” сборник)
• Автор: Юлия Остапенко
• Издательство: АСТ МОСКВА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-9713-0601-4

Поклонники отечественной фантастики!

Перед вами — ДЕСЯТЫЙ, ЮБИЛЕЙНЫЙ выпуск популярного альманаха “Фантастика”, с неизменным успехом выходящего уже ПЯТЬ ЛЕТ!

Новые рассказы Сергея Лукьяненко, Евгения Лукина, Олега Дивова и Юлии Остапенко!

Новые повести Павла Амнуэля и Александра Тюрина!

И многие, многие другое — в ЮБИЛЕЙНОМ СБОРНИКЕ “Фантастика”!

СОДЕРЖАНИЕ

Николай Науменко. От составителя

РАССКАЗЫ

Юлия Остапенко. ДЕНЬ БУРУНДУЧКА

Сергей Герасимов. ДЕТИ ОДУВАНЧИКОВ

Ирина Сереброва. ПЕРЕИГРАТЬ КОРПОРАЦИЮ

Олег Дивов. МУЗЫКА РУССКОЙ АМЕРИКИ

Алексей Корепанов. ЕСЛИ НЕ ЗВАЛИ

Александр Сивинских. УЧАСТЬ КОБЕЛЯ

Светлана Прокопчик. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Владимир Рогач. НЕКРОФОН

Дмитрий Володихин. МИЛАЯ

Дмитрий Казаков. ВАЛЬХАЛЛА

Роман Афанасьев. ЭКСПЕРИМЕНТ

Анлрей Павлухин. ДВА ДРАКОНА В ДЕЛЬТЕ МЕКОНГА

Наталья Турчанинова, Елена Бычкова. ТВОЙ НАВЕКИ, ШАНС

Сергей Лукьяненко. КОНЕЦ ЛЕГЕНДЫ

Евгений Лукин. ПРОМЕТЕЙ ПРИКОПАННЫЙ

ПОВЕСТИ

Юрий Манов. БЛИН ЛОХМАТЫЙ тчк, или You are in the army now

Александр Тюрин. ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 2012 года, или Цветы техножизни

Павел Амнуэль. ЧТО ТАМ, ЗА ДВЕРЬЮ

СТАТЬИ

Алан Кубатиев. ДЕРЕВЯННЫЙ И БРОНЗОВЫЙ ДАНТЕ, или НИЧЕГО НЕ КОНЧИЛОСЬ?

Дмитрий Волдихин, Игорь Чёрный. БУРГУНДСКОЕ ВИНО, МИЛАНСКАЯ СТАЛЬ, БРАБАНТСКИЕ КРУЖЕВА

Дмитрий Байкалов, Андрей Синицын. ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ФАНТАСТИКУ ТАК

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ФАНТАСТИКА И ФАНТАСТИКОВЕДЕНИЕ ЗА 2004 г.

---

В последние часы положение мятежника усилилось. Хот? журналист утверждал, что победить губернатор никак не может. Ведь на стороне правительства — шесть из восьми государственных каналов телевидения, восемнадцать крупнейших радиостанций, газеты… Спонсоры у правительства опять же, куда пристойнее. Международная поддержка обеспечена: промышленные концерны помогают и деньгами, и оружием. У одного только Николая пятнадцать бомб, три артобстрела и две зачистки. Танков, жаль, нет — Николай считался большим специалистом по части танковых атак Зато есть одна ракета с ядерной боеголовкой.

Василий подписывал контракт только на сочувствие и на размещение квартирантов. Ему по разнарядке достался Николай, о чем Василий еще ни разу не пожалел. Уже здесь, на месте, гость предложил хозяину участие в боевых действиях.

— Убивать тебя не будем, — деловито уточнил он, — так что ничего не теряешь, сможешь потом где угодно сниматься.

Николай хотел взорвать ракету, раз уж танков ему не дали. Но для столь масштабного действа подходили лишь старые корпуса ВАЗа. Так что Николай уже четвертые сутки ждал результатов аукциона. От того, кто купит ВАЗ — правительственные силы или мятежники, — зависел и исход войны. Аукцион затягивался, губернатор темнил, и Николай подозревал: тот договаривается с каким-нибудь финансовым колоссом, Страшно предположить, что произойдет, если бунтарю достанется ВАЗ. У него и так лучшие места для работы. Какой смысл Николаю бомбить деревеньки в сотню душ? Да никакого. А Тольятти весь оппозиционный, там снимать нельзя.

В шесть утра Василия растолкал возбужденный Николай:

— Едем! ВАЗ наш!

Завод, остановленный еще полвека назад, произвел на Василия удручающее впечатление. А съемочная группа Николая ликовала. Журналисты носились как укушенные, вертели камерами, а за ограждением толпилась массовка: ее время еще не настало.

Василия загримировали, обрядили в страшенную робу, вручили текст и отвели в убежище. По сигналу он вернулся в цех. За время его отсутствия журналисты подняли пыль, и говорить было трудно — Василий то и дело прерывался, чихая и кашляя. Но снимавшие его люди радостно переглядывались.

Николай отвез его домой и сам улетел в Москву шестичасовым рейсом: ему тут нечего делать. А Василий сел смотреть телевизор.

Ведущие новостей взахлеб рассказывали о ядерном взрыве на ВАЗе. Василий сам проникся ужасом и величием этой картины: ядерный гриб, алое свечение, превращающиеся в прах здания… А потом увидал себя — грязного, с воспаленными глазами. Он чихал и кашлял, он пережил тяжелое поражение смертоносными лучами. Его спасла случайность — вместе с сотней счастливцев он успел спрятаться в убежище. Он проклинал мятежника на чем свет стоит. И выглядело это убедительно.

Да, вот такие теперь войны, думал Василий. Военные корпорации производят не оружие, а одноразовые видеоролик; со сценами его использования. Это выгоднее, чем штамповать то, что годится лишь для утилизации. Чуть где война — они тут же продают эти ролики заинтересованным сторонам. А телевизионщики монтируют эти “бомбы” с натурными съемками. Площадки для съемок надо покупать, но это дел спонсоров. Как и подписание контрактов с массовкой.

Журналистика давно стала искусством. Снимать то, что есть на самом деле, может любой дурак. Это пошло, цинично и оскорбительно для участников. Ну скажите, кому по нравится, если ему на крышу упадет всамделишная бомба. У тебя горе, а вокруг суетятся телевизионщики, ищут ракурс поудачнее…

Войны выигрывает тот, кто снимает больше убедительных роликов, кто скупит больше площадок, кто больше заплатит населению. Нет у тебя денег — и победы нет. Ты можешь, конечно, разбомбить город, но если ты его не купил твою съемочную группу туда не пустят. И прокатывать свои ролики тебе негде, если ты не купил на эту войну услуги телеканала. Все очень просто.

Через неделю, когда мятежник капитулировал, Василий получил причитающиеся ему по контракту деньги. Позвонил сестре, подписавшей контракт с оппозиционерами.

— Столько времени потратила, и все без толку, — вздыхала сестра. — А ведь сама виновата: они же мне еще за прошлую войну деньги не заплатили, могла бы и сообразить, что в эту точно ничего не получу. Так что в следующем году я на выборах за другого кандидата голосовать буду. Может, по приличней окажется.

— Чем заняться думаешь?

— Я, наверное, в Алжир съезжу. Там, говорят, локальны конфликт намечается. Мне предложили поучаствовать, может, заработаю чего.

Василий пожелал сестре удачи.

Да уж, сейчас войны не те, что раньше.

© С.Прокопчик, 2005

Владимир Рогач НЕКРОФОН

“Некрофон Инкорпорейтед” — брызгала смертельной бледностью неона вывеска над входом.

— Желаете подключиться? — профессионально ласково поинтересовалась милашка-сотрудница, раскрывая архаический блокнот и готовясь внести на бумажные страницы того все мои пожелания совершенно уж рудиментарной шариковой ручкой.

— А вы еще какие-то услуги оказываете помимо? — интересуюсь из чистой вредности.

— Ну… — замялась красавица, очевидно, не готовая к такому повороту разговора. — Отключаем еще, — нашла наконец подходящий ответ и добавила на всякий случай: — За неуплату.

Хотел уже было совсем попросить для начала отключить меня, но, увидев в уголке верзилу с явно охранной внешностью, не стал — поймут ведь буквально и выполнят дословно. Или наоборот — дословно и буквально.

— Подключите, — вздыхаю обреченно. Раз уж выбор невелик…

— Наши расценки знаете?

— Я надеялся, вы меня просветите.

Просветили. Меня устраивает.

Подключили.

— Альё-о?

Больше всего раздражает при беседе с прабабушкой это ее “альё-о?” — в остальном у нас с прародительницей полное взаимопонимание.

— День добрый, Нанель Спартаковна. Это Игорь.

— Игорьё-ок! — радуется старушка. — Здравствуй, внучек! Какой тут у нас, к черту, день? Вечные сумерки — даже о погодах не поболтаешь. А у вас как?

— Осень у нас, Нанель Спартаковна, — вру бабуле. Но — из самых лучших побуждений. О лете и весне мы говорили в прошлый и позапрошлый разы. Что с того, что неделя прошла? Там время течет незаметно, а так хоть о погоде можно поболтать. — Все деревья в пурпуре и золоте, небо в птицах и в тучах, холодает потихоньку, по утрам на лужах корочкой лед…

— Хорошо-то как! — раздается с той стороны. И тут же тон с мечтательного меняется на деловой и чуть ехидный: — Ну как, Игорьё-ок, нашел бабкины сукровища?

Это она сама такое словечко придумала — “сукровища”. Мол, кровью и потом заработанное, да с умом припрятанное. “Все для вас же, внуков-правнуков, копила, да вот при жизни-то и не сподобилась секреты свои открыть…” А теперь вот — “ну как, Игорьё-ок?”.

— Все до последней монетки, Нанель Спартаковна. Диадемка ваша очень глянулась моей Красинюшке — статуей стоит в ней перед зеркалом, все любуется, оторваться не может…

— И не сможет, — хихикает старая карга. — Заклятьице какое-то на безделке — против случайных людей. Зато прочее-то все без закавык — пользуйся, Игорьё-ок.

— Уже попользуюсь, — говорю. Может, с Красиньей-то оно и к лучшему — все равно у нас с самой свадьбы дело к разводу только и шло. Будем считать, развелись. Теперь бы еще бабулю на что развести. А она и сама уж рада для “родной кровиночки”.

— Все хотела тебе, милый, еще про один тайничок поведать, да как-то в прошлый разик-то подзабыла…

— Так, может, на этот-то разик? — намекаю.

— Конечно, внучек, конечно! Только ты мне прежде еще про осень расскажи — больно хорошо у тебя получается…

И вру про осень, до которой еще полгода без малого. Золото и пурпур, снега серебро поверх затянутых сталью льда луж, прощальные крики птиц…

— У тебя, поди, монетки кончаются, Игорьё-ок? — спохватывается эта любительница разговоров о погоде.

— Не монетки, Нанель Спартаковна, а единицы, — поправляю с тяжким вздохом. — Сколько раз уж вам объяснял.

— Ну, мы академиев не кончали, — скромничает старая перечница. — Буквы еще знаем, а единички-двоечки для нас уже высшая математика, ты же знаешь.

Знаю. Диссертация по плоскостям Мебиуса, статьи по Лобачевскому, какие-то расчетные формулы в обоснование теории вероятности — без малого Нобелевка… Единички-двоечки для них высшая математика. Конечно, когда суммы с количеством нулей меньше шести считались карманными расходами. А потомки нынче кое-как держатся на государственные пособия. Но скоро конец нищете! Зря, что ли, подключался в “Некрофоне”?

Только единички-то капают, утекают…

— Знаешь мою дачу на берегу Кляузы? Ту, что с белыми колоннами? Так вот под пятой слева колонной — там еще у основания химера такая забавная прилеплена…

И тут у меня, как нарочно, кончаются пресловутые единицы! А как же не нарочно, когда пальчиком по кнопочке — и слушает милейшая Нанель Спартаковна в своем бесцветном не-здесь и не-сейчас тоскливо вежливое: “Абонент отключился или временно недоступен. Абонент…” Сокровища сокровищами, а единички-то капают. Копейка, известно, рубль бережет.