Эмили Бронте - Грозовой перевал

• Название: Грозовой перевал
• Автор: Эмили Бронте
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-017492-6

«Грозовой Перевал» Эмили Бронте — не просто золотая классика мировой литературы, но роман, перевернувший в свое время представления о романтической прозе. Проходят годы и десятилетия, но история роковой страсти Хитклифа, приемного сына владельца поместья «Грозовой перевал», к дочери хозяина Кэтрин не поддается ходу времени. «Грозовым Перевалом» зачитывалось уже много поколений женщин — продолжают зачитываться и сейчас. Эта книга не стареет, как не стареет истинная любовь...

---

Лето было в разгаре, когда Эдгар скрепя сердце уступил их просьбам, и мы с Кэтрин отправились верхами на первую нашу прогулку, к которой должен был присоединиться ее двоюродный брат. Стоял душный, знойный день — несолнечный, но облака, перистые и барашковые, не предвещали дождя; а встретиться условились мы у камня на развилке дорог. Однако, когда мы туда пришли, высланный вестником мальчонка подпасок сказал нам:

— Мистер Линтон уже двинулся с Перевала, и вы его очень обяжете, если пройдете еще немного ему навстречу.

— Видно, мистер Линтон забыл главное условие своего дяди, — заметила я, — мой господин велел нам держаться на землях, относящихся к Мызе, а здесь мы уже выходим за их пределы.

— Ничего, мы тут же повернем коней, как только встретимся с ним, — ответила моя подопечная, — пустимся сразу в обратную дорогу, это и будет наша прогулка.

Но когда мы с ним встретились, — а было это всего в четверти мили от его дома, — мы увидели, что никакого коня у Линтона нет; пришлось нам спешиться и пустить своих попастись. Он лежал на земле, ожидая, когда мы подойдем, и не встал, пока расстояние между нами не свелось к нескольким ярдам. И тогда он зашагал так нетвердо и так был бледен, что я тут же закричала:

— Мистер Хитклиф, да где же вам сегодня пускаться в прогулки! У вас совсем больной вид!

Кэтрин оглядела его с удивлением и грустью: вместо радостного возгласа с губ ее сорвался крик испуга, вместо ликования по поводу долгожданной встречи пошли тревожные расспросы, не стало ли ему еще хуже?

— Нет… мне лучше… лучше! — через силу выговорил Линтон, дрожа и удерживая ее руку, словно для опоры, между тем как его большие синие глаза робко скользили по ее лицу; они у него так глубоко запали, что их взгляд казался уже не томным, как раньше, а диким, отчужденным.

— Но тебе стало хуже, — настаивала Кэти, — хуже, чем когда мы виделись в последний раз; ты осунулся и…

— Я устал, — перебил он поспешно. — Слишком жарко для прогулки, давай посидим. И потом по утрам у меня часто бывает недомогание, — папа говорит, это от быстрого роста.

Нисколько не успокоенная, Кэти села, и он расположился рядом с нею.

— Почти похоже на твой рай, — сказала она, силясь казаться веселой. — Помнишь, мы уговорились провести два дня таким образом, как каждый из нас находит самым приятным? Сейчас все почти по-твоему — только вот облака; но они совсем легкие и мягкие, — даже приятнее, чем когда солнце. На той неделе, если сможешь, ты поедешь со мною в парк Скворцов, и мы проведем день по-моему.

Линтон, как видно, запамятовал и не понял, о чем это она; и ему явно стоило больших усилий поддерживать разговор. Было слишком очевидно, что какого бы предмета она ни коснулась, ни один его не занимал и что он не способен принять участие в ее затее; и Кэти не сумела скрыть своего разочарования. Какая-то неуловимая перемена произошла в его поведении и во всем его существе. Раздражительность, которую лаской можно было превратить в нежность, уступила место тупому безразличию; меньше стало от своенравия балованного ребенка, который нарочно дуется и капризничает, чтоб его ласкали, больше проявлялась брюзгливость ушедшего в себя тяжелобольного хроника, который отвергает утешение и склонен усматривать в благодушном веселье других оскорбление для себя. Кэтрин видела не хуже меня, что сидеть с нами для него не радость, а чуть ли не наказание; и она не постеснялась спросить, не хочет ли он, чтобы мы сейчас же ушли. Эти слова неожиданно пробудили Линтона от его летаргии и вызвали в нем странное оживление. Боязливо оглядываясь на Грозовой Перевал, он стал просить, чтоб она посидела еще хоть полчаса.

— Но я думаю, — сказала Кэти, — тебе лучше полежать дома, в покое, чем сидеть здесь; и я вижу, сегодня я не могу позабавить тебя ни своими рассказами, ни песнями, ни болтовней. Ты за эти полгода стал умней меня; мои утехи тебе не очень по вкусу. Будь это иначе — если б я могла тебя развлечь, — я охотно с тобой посидела бы.

— Посиди, тебе же и самой нужно отдохнуть, — возразил он. — И ты не думай, Кэтрин, и не говори, что я очень болен: на меня действует погода — я вялый от зноя; и я гулял до вашего прихода, — а для меня это слишком много. Скажи дяде, что мое здоровье сейчас довольно прилично, — скажешь?

— Я скажу ему, что так ты сам говоришь, Линтон. Я не могу объявить, что ты здоров, — сказала моя молодая госпожа, удивляясь, почему он так настойчиво утверждает явную неправду.

— Приходи опять в следующий четверг, — продолжал он, избегая ее пытливого взгляда. — А ему передай благодарность за то, что он позволил тебе прийти, — горячую благодарность, Кэтрин. И… и если ты все-таки встретишь моего отца и он спросит тебя обо мне, не дай ему заподозрить, что я был глупо и до крайности молчалив. Не смотри такой печальной и подавленной, — он обозлится.

— А мне все равно, пусть злится, — воскликнула Кэти, подумав, что злоба Хитклифа должна пасть на нее.

— Но мне не все равно, — сказал ее двоюродный брат и весь передернулся. — Не распаляй его против меня, Кэтрин, он очень жесток.

— Он с вами суров, мастер Хитклиф? — спросила я. — Ему надоела снисходительность, и он от затаенной ненависти перешел к открытой?

Линтон посмотрел на меня, но не ответил; и, посидев подле него еще минут десять, в течение которых голова его сонливо клонилась на грудь и он не проронил ни слова, а только вздыхал от усталости или от боли, — Кэти, чтоб утешиться, принялась собирать чернику и делилась ею со мной. Линтону она не предлагала ягод, так как видела, что всякое внимание с ее стороны будет для него утомительно и докучно.

— Уже прошло полчаса, Эллен? — шепнула она наконец мне на ухо. — Не знаю, к чему нам еще сидеть: он заснул, а папа ждет нас домой.

— Нет, нельзя оставить его спящим, — ответила я, — подождите, пока он не проснется, наберитесь терпения! Как вы рвались на прогулку! Что же ваше желание видеть несчастного Линтона так быстро улетучилось?

— Но он-то почему так хотел видеть меня? — спросила Кэтрин. — Прежде, даже при самых скверных капризах, он мне нравился больше, чем сейчас в этом странном состоянии духа. Право, точно это свидание для него — тяжелая обязанность, которую он исполняет по принуждению: из страха, как бы отец не стал его бранить. Но я не собираюсь приходить ради того, чтоб доставлять удовольствие мистеру Хитклифу, для каких бы целей ни подвергал он Линтона этому наказанию. И хотя я рада, что его здоровье лучше, мне жаль, что он стал куда менее приятным и любит меня куда меньше.

— Так вы думаете, что его здоровье лучше? — сказала я.

— Да, — ответила она, — он, знаешь, всегда так носился со своими страданиями. Неверно, что он чувствует себя «довольно прилично», как он просит передать папе, но ему лучше — похоже, что так.

— В этом я с вами не соглашусь, мисс Кэти, — заметила я. — Мне кажется, ему много хуже.

Тут Линтон пробудился от дремоты в диком ужасе и спросил, не окликнул ли его кто-нибудь по имени.

— Нет, — сказала Кэтрин, — тебе, верно, приснилось. Не понимаю, как ты умудряешься спать на воздухе — да еще утром.

— Мне послышался голос отца, — прошептал он, оглядывая хмурившуюся над нами гору. — Ты уверена, что никто не говорил?

— Вполне уверена, — ответила его двоюродная сестра. — Только мы с Эллен спорили о твоем здоровье. Ты в самом деле крепче, Линтон, чем был зимой, когда мы расстались? Если это и так, твое чувство ко мне — я знаю — ничуть не окрепло. Скажи — тебе лучше?

Из глаз Линтона хлынули слезы, когда он ответил: «Конечно! Лучше, лучше!». И все-таки, притягиваемый воображаемым голосом, взгляд его блуждал по сторонам, ища говорившего. Кэти встала.

— На сегодня довольно, пора прощаться, — сказала она. — И не стану скрывать: я горько разочарована нашей встречей, хотя не скажу об этом никому, кроме тебя, — но вовсе не из страха перед мистером Хитклифом.

— Тише! — прошептал Линтон. — Ради бога, тише! Он идет. — И он схватил Кэтрин за локоть, силясь ее удержать; но при этом известии она поспешила высвободиться и свистнула Минни, которая подбежала послушно, как собака.

— Я буду здесь в следующий четверг, — крикнула Кэти, вскочив в седло. — До свиданья. Живо, Эллен!

Мы его оставили, а он едва сознавал, что мы уезжаем, — так захватило его ожидание, что сейчас подойдет отец.

Пока мы ехали домой, недовольство Кэтрин смягчилось и перешло в сложное чувство жалости и раскаяния, к которому примешивалось неясное и тревожное подозрение о фактическом положении Линтона — о его тяжелом недуге и трудных домашних обстоятельствах. Я разделяла эти подозрения, хоть и советовала ей поменьше сейчас говорить: вторая поездка позволит нам вернее судить обо всем. Мой господин потребовал от нас полного отчета — что как было. Мы добросовестно передали ему от племянника изъявления благодарности, остального мисс Кэти едва коснулась. Я тоже не стала подробно отвечать на расспросы, потому что не очень знала сама, что открыть и о чем умолчать.