Андрей Муравьев - Меч на ладонях

• Название: Меч на ладонях
• Автор: Андрей Муравьев
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 5-9717-0346-3

В Гардарике загадочный волхв предлагает наемнику нурману выкрасть шкатулку у местного ярла. Подумав, викинг соглашается…

С этого и начинаются события, перевернувшие историю современного мира и породившие историческое противостояние религий. А главными действующими лицами становятся казак и археолог из 1896 года, красноармеец из 1939 и фотограф дикой природы из 1999. Переброшенные в далекое прошлое, они вынуждены бороться с теми, кто считает себя выше людей. В поисках статуи забытой богини герои путешествуют по Европе в нелегкое для нее время первого крестового похода, сражаясь и флиртуя, защищаясь и защищая тех, с кем свела их судьба.

---

– Я тебе, Захар, сейчас одну новость скажу, но ты на меня с ножом не кидайся, лады?

Захар подумал и мотнул головой:

– Лады, фотограф. Давай политинформацию.

Костя тщательно подбирал слова.

– Видишь ли, Захар. Война, про которую ты говоришь, между финнами и СССР закончилась больше пятидесяти лет назад. И мы, СССР, победили.

Захар хмыкнул:

– Еще б мы не победили. Только это ты ошибаешься, фотограф. Война идет. Как она могла закончиться пятьдесят лет назад, когда я еще вчера от этих самых финнов дра… отсту… перегруппировывался.

Костя начал по-другому:

– Как по-твоему, Захар, который сейчас год идет?

Пригодько замолчал, посмотрел в потолок, пошевелил губами и ответил:

– Одна тысяча девятьсот тридцать девятый от рожд… Просто одна тысяча девятьсот тридцать девятый. Декабрь месяц.

– Во-от, – удовлетворенно произнес Константин. – А я родился в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году. Ну-у? Понимаешь?

Красноармеец насупился и поиграл кинжалом.

– Что ну? Дурак ты или блаженный. По-твоему, так и товарищ Сталин Иосиф Виссарионович – не генеральный секретарь?

– Так я о чем, – радостно загомонил Малышев. – Помер Сталин твой, лет уже как сорок.

– Ты говори-говори, да не заговаривайся. – Захар явно начал выходить из себя. – Ты сейчас такое сказал, что, будь мы на большой земле, тебя б… сам знаешь куда забрали.

Захар поскреб голову.

– Не то ты говоришь, парень. Но ты хоть из русских. А этот… – Захар пнул ногой бессознательного стражника. – Хрен его знает, чей. Может, и не финн.

Костя улыбнулся, осознавая, что до Пригодько начало доходить хоть что-то. Но Захар продолжил:

– Может, это немец или франкист какой.

Этот разговор прервал протяжный стон, раздавшийся в углу зала.

Переглянувшись, они поднялись на ноги и пошли на звук. Вскоре наткнулись еще на одного связанного. Гладко выбритый невысокий сухощавый мужчина средних лет с нехарактерными для блондина восточными скулами лица, одетый в шорты и старомодный френч с короткими рукавами, был связан так же, как и недавно они. Блондин слегка постанывал, крутился и явно собирался очнуться. Пригодько по-дружески пнул связанного, и тот открыл глаза. Сказать, что в них при виде красноармейца и фотографа появилось изумление, значит не сказать ничего. После попытки осмыслить увиденное у него перехватило дыхание.

Молчание нарушил Захар:

– Тебя как зовут, мил человек?

Блуждающий взгляд связанного блондина остановился на Косте, потом медленно перешел на Захара. Губы с трудом открылись, и узник просипел по-русски:

– Где я?

Захар улыбнулся.

– Мы вот с этим товарищем поспорили. Он утверждает, что освобождение финского народа закончилось пятьдесят лет назад, а я говорю, что война с белофиннами идет сейчас. Рассуди ты нас, мил человек.

Связанный перевел взгляд с Кости на Захара и мотнул головой:

– Бред какой-то. Зачем России воевать с собственной губернией? Кто меня связал и кто вы?

Малышев взъерошил волосы, повернулся к красноармейцу:

– Захар, я начинаю понимать. – Он еще раз осмотрел одежду Пригодько и связанного человека. – Захар, который, ты сказал, сейчас год идет, по-твоему?

Красноармеец хмыкнул:

– Как какой? Одна тысяча тридцать девятый. То есть одна тысяча девятьсот тридцать девятый.

– Вот, а по-моему, одна тысяча девятьсот девяносто девятый. – Он обернулся к связанному: – А по-вашему, какой сейчас год?

Связанный блондин покачал головой, отгоняя что-то, даже попробовал взмахнуть рукой.

– Бред какой-то. – Русский язык связанного был безупречен. – Одна тысяча девятьсот шестой от Рождества Христова. – Да впрочем, что случилось? Вы из людей Калугумбея?

Блондин огляделся и попробовал приподняться.

– Где студенты? Горовой? Где моя статуя?

Слово «статуя» одинаково подействовала на остальных участников разговора.

Захар посмотрел сначала на Костю, тот на него, оба – на связанного блондина.

– Точно. Статуя… Баба в тряпках. Я до нее дотронулся… – Рука Захара дернулась ко лбу, но вовремя остановилась. – Бесовщина.

Костя замотал головой:

– Я тоже за палку какой-то богини схватился. Только ерунда это.

Блондин затряс связанными руками:

– Что ерунда? Где студенты? Кто вы такие и почему я связан? Статуя – собственность Императорского географического общества, и за нее вы ответите. – Он, не прекращая, крутил головой. – Где Горовой? И развяжите меня, в конце-то концов.

Красноармеец почесал затылок:

– Ладно. Русский человек, по всему видно.

Связанный блондин выдал длинную тираду из сквернословии.

Захар нагнулся к нему и разрезал веревки.

– Русский, и то помощь. А контра ты или, допустим, из пролетариев, так это опосля завсегда выяснить можно.

Костя уже начал выкладывать в уме частички мозаики. Выглядело пока все достаточно абсурдно и ненаучно, но не абсурдней зеленокожих страшил и связанного красноармейца, думающего, что он находится в тридцать девятом. Когда закончилось освобождение блондина от пут, Малышев осмелился, как говорится, вынести версию на рассмотрение:

– Если отбросить вариант, будто нас собрали в психушке, то получается, что мы все, типа, из разного времени: шестой, тридцать девятый и девяносто девятый год двадцатого столетия.

6

Блондин хмыкнул, растирая руки, Захар оторвался от созерцания необычной одежды блондина и перевел взгляд на Костю:

– Ты, фотограф, конечно, поумней меня будешь, но я все-таки не слыхал, чтобы люди по годам скакали, как тот козел через забор. Да и будь ты из коммунизма, как наш комиссар говорил, ты б по-другому выглядел.

Обладатель шортов завертелся, оглядываясь, встал и, не обращая внимания на спорщиков, начал обходить зал. Первым среагировал Захар:

– Эй, товарищ, ты чего, потерял что, а?

Тот отмахнулся. Стоял и рассматривал какое-то темное пятно у собственных ног. Лучи солнца, пробиваясь сквозь щели в потолке, давали достаточно света, чтобы не споткнуться о неровности, но не более того. Костя подошел к увлеченно рассматривающему пол третьему участнику их группы.

– Потеряли что, гражданин? Кстати, мы не были знакомы. Меня зовут Костя, фотограф, а вот этого молодого поборника свободы финского народа от финского народа зовут Захар.

Блондин поднял слегка отрешенный взгляд, подслеповато щурясь на Костю близорукими глазами:

– Очень приятно. – Он оглядел придирчиво своего собеседника и представился в ответ: – Улугбек Карлович Сомохов. Археолог.

После секундной заминки, связанной с тем, что темы для разговоров временно оказались исчерпаны, археолог вернулся к рассматриванию пятна на полу.

– Ищем что-то, Улугбек Карлович? – поинтересовался Малышев.

– Да, знаете ли, Константин, потерял очки, вот не могу разобрать, что на полу. – Сомохов старательно щурился. – Я не буду сейчас с вами обсуждать вашу диковинную версию о разных временах и прочее, что, кстати, абсолютно антинаучно. Меня беспокоит судьба моих товарищей. А пятна на полу очень похожи на кровь.

Археолог повернулся к Захару:

– Милостивый государь, может быть, вы видели еще кого-нибудь?

Обращение «милостивый государь» подходило к небритому Захару как батистовый платок к портянкам, но в данной ситуации это не смутило ни того ни другого.

Захар, деловито вытряхнувший стражника из его одежды, связывал бесчувственного охранника его же ремнем и на вопрос только отрицательно покачал головой. Зато в Косте замечание Улугбека разбудило воспоминания.

– Кстати, перед тем как меня местные допрашивать начали, я тут хохла одного слышал. Его о богах с небес спрашивали, а он все матерился и «на х…» их посылал.

Археолог вскинулся:

– Ну и где же он?

Костя посмотрел себе под ноги.

– Нет его здесь. Унесли куда-то. Собственно, к разговору о чудесах. Меня тут до того, как в расход приговорить, такой битюг допрашивал, я его спросонья за обезьяну-переростка принял.

Захар закончил вязать стражника, засунул ему в рот кляп, сделанный из рукава рубашки, и вступил в разговор:

– Не знаю, как там про обезянов, я их не видел. Но тебя такая зверюга тискала, я думал, такие только в сказках бывают. А вообще, я так думаю, товарищи. Ежели мы не хотим дождаться, пока эти холуи империализма позовут подкрепление, то надобнать нам отседова дергать. Не ровен час, подойдет помощь к энтому. – Пригодько ткнул носком сапога в связанного стражника. – А у меня, к примеру, только вот – ножичек. – Захар поднял и взвесил в руке меч стражника. – Да запасной магазин от винтаря финского.

Малышев и Сомохов переглянулись.

– Верно, – поддержал Захара Костя. – Не рады нам здесь. Но мы не знаем, где мы и кто – эти. Может, расспросим стражника?

Захар деловито пробовал натянуть узкую броню на свою зимнюю одежду. В конце концов плюнул, снял кожух и надел кольчугу поверх гимнастерки. Подпоясался мечом, проверил, легко ли тот достается из ножен, надел шлем. Только после этого он ответил Косте: