Мишель Брис - Маньяк

• Название: Маньяк
• Автор: Мишель Брис
• Жанр: Детектив

---

Брис Мишель Маньяк

Мишель БРИС

МАНЬЯК

Глава первая

Жильбер Маринье обнял девушку за талию, и она покорно прильнула к нему. Голова ее откинулась назад, словно предлагая для поцелуя нежные, чуть бледноватые губы, за которыми блестели прекрасные зубки. Головная боль, от которой сверлило в висках, как по волшебству улетучилась. И было от чего: бретелька сползла с плеча и правая грудь девушки будто выпрыгнула из бюстгальтера, юная, упругая, словно литая, с агрессивно торчащим розовым соском.

- Ну что, дрянь, - прохрипел он, - тебе нравится это дело?

Властным движением Жильбер сбросил с ее плеча вторую бретельку, упал на солому и прижался к девушке.

Через несколько минут он приподнялся. Какие-то странные чувства он испытывает. На грани сумасшествия. Но особенно его удивил собственный голос никогда раньше он не говорил так хрипло и прерывисто. Да и вообще то, что он тут делал, было просто чудовищно. За все тридцать восемь лет своей жизни Жильбер ни разу не изменил жене. Не то чтобы ему не хотелось это сделать. Франсуаза уже давно перестала его возбуждать. Любовь для них уже давно превратилась в чисто супружескую обязанность. Да и ее, обязанность эту, они исполняли все реже и реже. Дело в том, что Франсуаза никак не могла побороть свою болезненную стыдливость. Он тщетно пытался как-то разрешить эту проблему. Но как объяснить добропорядочной матери семейства, что есть кое-какие вольности, в которых так нуждается в постели ее муж? Кое-что, придающее особую пикантность любовным утехам и оживляющее супружеские отношения... Но Франсуаза Маринье признавала лишь одно: приподнять одеяло, чтобы мужу легче было забраться в постель, и, благодушно улыбаясь, раздвинуть ноги в ожидании добротного и осторожного совокупления, с соблюдением всех приличий и правил хорошего тона. От злости ему иногда хотелось заплакать.

Жильбер пытался с этим смириться. Готов был согласиться с мыслью, что все его мечты о необычных позах и способах удовлетворения любовной страсти просто извращения, до которых он частично додумался сам, а частично почерпнул из специальных книжек и журнальчиков. Попытка вообще воздержаться от половой жизни ему не удавалась. Годы шли, и похотливые мысли все больше и больше овладевали его сознанием. И никогда ему не довелось удовлетворить свои фантазии: как всякий коренной житель Нанта, он получил пуританское католическое воспитание. Постоянное ощущение греховности собственных мыслей изнуряло его, он буквально усыхал на корню, терзаемый жуткой бессонницей.

Сексуальная дисгармония постепенно разрушала их семью. Жильбер и Франсуаза Маринье ссорились теперь из-за любого пустяка. Слегка испачканный в дождливый вечер паркет или пережаренное жаркое - aсе служило, поводом для отвратительных сцен, когда они обвиняли Друг Друга во всех смертных грехах. Конечно же, ссорились они на глазах у перепуганных детей, которые, как это часто бывает в подобных случаях, все больше и больше замыкались в себе. Потом они мирились. Но не в постели. В ней супруги встречались то ли по необходимости, то ли по привычке, стремясь не к наслаждению, а к освобождению от накопившегося стресса. Но при посторонних они вели себя так, словно все у них было в полном порядке.

Девушка так же покорно позволила ему спустить трусики сначала на бедра, затем ниже. Маринье, который еще раньше остервенело сорвал с нее свитер и юбку, решил, что совсем раздевать ее он не будет: пусть бюстгальтер из белого нейлона с изящными кружевами остается чуть пониже грудей в дополнение к трусикам, завернувшимся вокруг левой ноги. Прямо над белыми теннисными гольфами. Их Маринье тоже снимать не стал. Просто так. Такая вот утонченная деталька, на которую ни за что не согласилась бы Франсуаза. Смешно, конечно, но тут жена, пожалуй, была бы права: она давно уже вышла из того возраста, когда носят гольфы. Но этой девчонке было лет четырнадцать-пятнадцать, не больше. Во всяком случае, нежные светлые волосики между ног, которые он, тяжело дыша, раздвинул, могли принадлежать только девочке-подростку. С животным стоном он овладел ею. В голове у него снова все помутилось.

Обрывки мыслей проносились как во сне. Ну что, интересно, он мог припомнить? Очередную ссору с Франсуазой из-за какой-нибудь ерунды?.. Он хотел пригласить в гости друзей, случайно встреченных на пляже. И, как всегда, она принялась ворчать. Он, впрочем, и сам понимал, что вся работа достанется ей: и покупки сделать, и на кухне торчать, и стол накрывать... У них не было горничной, и об этом она ему постоянно напоминала. Но если так и дальше жить, они скоро превратятся в отшельников... Вот он и ушел, хлопнув дверью. Прямиком в казино - игра была его единственным пороком и почти единственным развлечением. Правда, играл он очень осторожно, да и то лишь во время отпуска.

Лежа возле молчаливой и по-прежнему безразличной ко всему происходящему девушки, Жильбер попытался припомнить, что случилось в казино. Он крупно выиграл, что-то около двух тысяч франков. Потом встретил.., нет, не эту девочку, а эффектную молодую даму в компании крепкого парня в бирюзовом блейзере. Тот еще все время жевал резинку, а дама то и дело откидывала, громко смеясь, пряди волнистых светло-каштановых волос, которые лезли ей в глаза. Сейчас уже и не припомнить, как они разговорились и как он поперся с ними в ночное кабаре, где прежде никогда не был. Все это Жильбер, вообще-то говоря, помнил довольно смутно... Просто какая-то каша в голове. Впрочем, наплевать. Важнее всего - бешеное желание, охватившее все его существо, только оно имело значение. Были .

Тому причиной холодность Франсуазы, отпускное настроение или его вместе со всеми захватила, закружила праздничная кутерьма, царившая на улицах, в казино и в том ночном кабаре по случаю общенационального торжества - Дня взятия Бастилии? Он и сам не понимал, да и не стремился понять. Равно как он, Жильбер Маринье, тридцати восьми лет от роду, жгучий брюнет, главный бухгалтер фирмы "СЕКАМИ" - компании по разработке карьеров и шахт, добропорядочный муж и отец, не понимал и того, как оказался здесь и почему с прытью незрелого юнца, вырвавшегося на ночь глядя из-под родительской опеки, занимается любовью с какой-то несовершеннолетней девчонкой, словно выплывшей из его бредовых сновидений.

На мгновение он даже задумался: странно все-таки - откуда она на самом деле взялась, эта соплячка, позволяющая без единого слова и вздоха проделывать с ней все, что ему заблагорассудится, да еще при этом не открывая глаз. Хоть бы из любопытства взглянула на него!

Жильбер пожал плечами. К чему все эти тревоги? Она ведь просто восхитительна! Такая светленькая, тоненькая, юная, хотя и вполне уже оформившаяся как женщина. Со светлыми полосками на теле, там, где купальник закрывал кожу от солнца. А все остальное не имеет никакого значения. Даже то, что внезапное желание именно в этот вечер во что бы то ни стало изменить Франсуазе возникло, когда юнец в блейзере угостил его жевательной резинкой. Непривычной на вид, да и на вкус тоже. Очень уж резко она отдавала лимоном. Впрочем, довольно приятная резинка. Он сжевал тогда еще одну, и возбуждение стало просто неистовым. Но и это тоже он помнил довольно смутно, как и внезапную, словно от укола, легкую боль в руке, когда они шли к стойке бара.

А уж когда они выходили из кабаре, он и вовсе погрузился в какое-то вязкое, глухое забытье. Он так и не знал, как очутился в этом сарае позади ангара с тракторами, как набросился на девчонку, едва только ее заметил.

Она спала в соломе, и юбка ее задралась над раскинутыми ногами.

***

?то-то отвлекло Жильбера Маринье, когда он пытался отдышаться после того, как вволю поработал над девчонкой. Шея, ее шея... У нее на шее был галстук. С красивым и туго затянутым узлом. Настолько туго, что на лице ее выступил густой румянец, заметный даже при слабом свете лампочки, висевшей под самой крышей.

- Черт побери! - oихо выругался Маринье. Он вспомнил эротическую картинку из запрещенных журнальчиков, которые рассматривал еще в лицее. Одно из самых первых и ярчайших впечатлений: полураздетая манекенщица со спущенными на колени трусиками, с выпирающими из бюстгальтера грудями и мужским галстуком на шее. Точно как эта девчонка. Такая же тоненькая и беленькая, как она. С таким же детским видом. Позже, разглядывая порнографические журналы, он всегда испытывал подобное чувство, когда ему попадались фотографии девушек с узлом на шее либо с короткими бусами. Он даже с большим сожалением выбросил один датский журнальчик, в котором девушка была снята в позе собаки. На шее у нее был ошейник с шипами. Ему так хотелось, чтобы мадам Маринье когда-либо согласилась на что-нибудь подобное. Но об этом не могло быть и речи...

- Ничего себе, - пробормотал он, - я даже не заметил, что у нее на шее.

Он провел рукой по влажному лбу. Сердце бешено колотилось, бессвязные мысли неслись в голове в сумбурном хороводе.