Дженни Вурц - Корабли Мериора

• Название: Корабли Мериора
• Автор: Дженни Вурц
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-16060-4

Прошло пять лет с того дня, как туман, насланный на Этеру злой силой, рассеялся. Плененный Деш-Тир содержится в магически запечатанном каменном сосуде. Но вражда двух братьев, Аритона и Лизаэра, не утихает. Принц Аритон Фаленский предпочитает скрываться: он странствует по Этере под именем Медлира, ученика знаменитого менестреля магистра Халирона. Лизаэр Илессидский хочет восстановить город Авенор, древнюю столицу Тайсана. Одновременно он собирает армию, чтобы выступить против брата. Маги Содружества Семи стараются разгадать секрет Деш-Тира и «вытащить ядовитую занозу» из душ братьев, чтобы принцы достигли примирения. Это необычайно важно для магов, потому что, согласно пророчеству, если Аритон не станет правителем королевства Ратан, в Этеру не вернется древняя раса паравианцев, а маги не смогут воссоединиться со своими пропавшими собратьями. Тем временем Аритон сознательно будит проклятие Деш-Тира, и вот древнее зло вновь тяготеет и над братьями, и над континентом Этерой.

---

Сетвир настолько привык слушать эту музыку (обычному человеку ее громогласные аккорды были не слышны), что она владела всеми его мыслями. Происходившее вокруг и вблизи должно было долго возвещать о себе, прежде чем привлечь к себе внимание мага.

Трудно сказать, сколько минут или часов приехавший посланник стоял внизу и ударял рукояткой меча в прутья опускной решетки. Главное, эти звуки достигли наконец святилища Сетвира. Маг не удивился. Едва только наместница Тайсана отправила к нему гонца, как Сетвир уже знал и его имя, и весть, которую тот вез. Знал маг и день, когда посланник Маноллы достигнет Альтейнской башни, но забыл подготовиться к встрече.

В предвечерних сумерках хранитель Альтейна дописал своим бисерным почерком начатую строчку. Потом склонился вбок, промыл перо в чашке с недопитым остывшим чаем и поднял глаза. Со стороны могло показаться, что его светло-бирюзовые глаза бесцельно блуждают в пространстве. Нет, сейчас Сетвир прослеживал, как приезд гонца отзовется на событиях будущего.

В небе зажглись первые звезды. Посланник Маноллы продолжал стучать. Уху Сетвира этот глухой лязг говорил о кузнечных горнах оружейных мастерских, о звоне оружия и веках неотомщенного кровопролития.

— Слышу, слышу. Сейчас спущусь, — скрипучим голосом проворчал он.

Сетвир встал, подняв облако пыли, которое неспешно достигло пола, усеянного обрывками пергамента, исписанными перьями и крышками чернильниц. Маг чихнул, глянул на пол, испытывая странное удовольствие от созерцания выцветшего ковра и всего пыльного безобразия, потом, громко шаркая своими меховыми сапогами, которые вдобавок были ему велики, подошел к окну. Окно не открывалось уже много дней. Створки жалобно скрипели, принимая на себя удары северного ветра, несущего с собой песок пустыни.

Стены Альтейнской башни были сложены из грубого серого гранита, постепенно сглаженного зелеными пятнами лишайников. Сетвир упер локти в подоконник, рассеянно глянул на левый рукав, в котором моль успела проесть новую дыру, и открыл створку окна. Наклонившись вниз, он с мягким упреком произнес:

— Не надо так громко стучать. У меня прекрасный слух. С высоты девятого этажа мохнатый пони казался совсем маленьким. Поводья были намотаны на руку человека в одежде из некрашеной кожи, какую носили бойцы кланов. Услышав голос мага, посланник перестал стучать. Он убрал меч в ножны и робко взглянул вверх. Когда эхо от его ударов ослабло и замерло, посланник спросил:

— Прошу прощения, не вы ли Сетвир, именуемый хранителем Альтейна?

Тряхнув седой головой, маг улыбнулся (гонцу его улыбка напомнила детские сказки про гномов):

— Твоя госпожа хочет, чтобы я передал весть Аритону, принцу Ратанскому. Не трать слова, я уже знаю содержание ее послания. Но почему она думает, что я сумею передать ему это послание?

Гонец Маноллы густо покраснел.

— Кайден Тайсана очень просила вас об этом. Еще она сказала, что вы — единственный во всей Этере, кто знает, где искать Повелителя Теней.

Перепачканные чернилами пальцы Сетвира пощипывали бороду. На какое-то время он забыл и про посланника Маноллы, и про самого себя. Его взгляд блуждал по небосводу, как будто на перистых облаках содержались ответы на все загадки мира.

Посланник почти ничего не знал о магах Содружества. Он застыл в почтительном ожидании. Пони тем временем щипал траву, бурно разросшуюся возле единственного входа в башню.

Наконец Сетвир ответил;

— Ладно, я запишу послание госпожи Маноллы на пергамент. Но скажи ей: я сам решу, когда вручить его Аритону Фаленскому.

Посланник радостно вздохнул.

— Моя госпожа будет довольна.

Он подобрал поводья, готовый сразу же пуститься в обратный путь.

Сетвир изогнул брови.

— К чему тебе так спешить? У меня найдется корм для твоего пони. До Камриса очень далеко, а завтра будет дождь. Разумнее переждать непогоду здесь. Помоешься, выспишься, заглянешь в кладовую и выберешь, чем перекусить. У меня есть замечательный чай. Тебе понравится.

Пока посланник колебался, принять приглашение или вежливо отказаться, Сетвир отошел от окна. Из темных недр библиотеки донеслось:

— Жди меня. Сейчас я спущусь и открою двери.

Сетвир спешил. Он знал: если спускаться медленно, посланник не станет дожидаться и уедет да еще и будет подгонять уставшего пони. Содружество Семи до сих пор не причинило вреда ни одному человеку, но рассказывали, что встреча с магами изменила жизнь многих. Сетвиру вовсе не хотелось, чтобы посланник Маноллы стал исключением. Нет, он не вмешивался в чужую судьбу, а лишь подправлял ее в пределах допустимого.

Муки Дакара

После того как бесноватый гнедой мерин со странным именем Волшебное Копытце разнес в щепки стойло, покусал нескольких конюших, а главного конюха сбил с ног, чиновник из канцелярии джелотского правителя, ведавший содержанием городской живности, решил более не испытывать судьбу и постановил отправить зловредное создание на живодерню. Дожидаясь, пока затвердеет восковая печать на соответствующем распоряжении, он ворчал себе под нос. Спрос на лошадиные шкуры, конину и клейковину был нынче невелик, и деньги, вырученные от умерщвления мерина, едва ли могли покрыть причиненные им убытки.

— Если его не забить сейчас, он наделает новых бед, — сказал главный конюх, протягивая руку за пергаментом.

Рука его была вся в ссадинах. Остальные ссадины, а также синяки скрывала одежда.

Чиновник вздохнул и передал ему пергамент. Из соседнего помещения слышались возбужденные голоса: городские сановники спорили о судьбе хозяина Волшебного Копытца. Дакара, как известно, приговорили к шести месяцам каторжных работ, где ему надлежало трудиться почти до самого дня летнего солнцестояния. Однако написанное на пергаменте и скрепленное печатью никак не желало воплощаться в жизнь. Если судьбу мерина решили раз и навсегда, то судьба Дакара решалась вот уже неделю подряд, и хотя споры велись за закрытыми дверями и не касались чиновника, ведающего живностью, у него от этих споров трещала голова. В камере было сыро и холодно, отчего изнеженный толстяк сразу же простудился. Скверная и скудная пища лишь усугубила его болезнь. У Дакара распухли ноги, его бил озноб, и каждое его утреннее пробуждение сопровождалось громкими стонами и сетованиями.

Узники, что находились вместе с ним, пробовали вразумить его кулаками, но это не помогало. Побитый Дакар стонал еще громче. Хуже того: его стоны и завывания теперь не прекращались и ночью, лишая узников нескольких жалких часов сна. И это после целого дня, проведенного на тюремном дворе, где узники тесали камни для починки береговых стен. Каждую весну, после осенних и зимних бурь, стены приходилось латать, заменяя выпавшие или раздробленные камни. Естественно, Дакару не позволяли оставаться в камере и волокли на работу. Но поскольку Безумному Пророку подбили оба глаза и они заплыли, он толком не видел, куда ударяет молотком. Острые каменные осколки разлетались во все стороны. Одному из караульных покалечило лицо. Надсмотрщику осколок распорол сапог и повредил пальцы на ноге.

Дакара отправили в карцер. От холода и отсутствия иных развлечений он целыми часами пел. Надо сказать, Безумный Пророк не отличался ни голосом, ни тем более слухом. Даже его нынешняя абсолютная трезвость не исправляла положение. От его баллад, услужливо повторяемых тюремным эхом, караульные скрежетали зубами и в отчаянии затевали ссоры и стычки между собой. Наконец кто-то из них догадался заткнуть Дакару рот кляпом. Узник ухитрился проглотить кляп, и у него разболелся живот. Дакар мучился, но одновременно усматривал в случившемся возможность хоть как-то облегчить себе существование.

Своих лекарей в тюрьме не было. Опасаясь, как бы узник ненароком не помер, к Дакару позвали одного из городских лекарей. После осмотра лекарь долго цокал языком и прижимал к носу надушенный платок, дабы перебить преследовавшее его зловоние.

— Ваш узник тронулся умом,- гнусавя, объявил он.

Затем эскулап плюнул все в тот же платок и, верный профессиональной привычке, внимательно осмотрел содержимое плевка. Далее его взгляд переместился на землистое лицо старшего надзирателя. Поцокав языком и покачав головой, лекарь продолжал:

— Эта жирная туша утверждает, будто он бессмертен. Хвастался, что способен налопаться белены и остаться в живых. Даже предлагал мне побиться об заклад. Говорю вам, он безумен. Подержите его в цепях и не давайте ничего, кроме настоя трав. А потом — послушайтесь моего совета — отправьте его к служителям Эта. У них есть приют для умалишенных.

Кутаясь в меховую жилетку, старший надзиратель сокрушенно пожал плечами.

— Мы были бы только рады избавиться от него. Но закон непреклонен: узник обязан отбыть срок приговора на каторжных работах. Так что Дакару оставаться здесь до лета, и только смерть может освободить его раньше времени.