Энгус Уэллс - Дикая магия

• Название: Дикая магия
• Автор: Энгус Уэллс
• Издательство: Радуга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-05-004754-4

Путешествие заканчивается. Заканчиваются приключения наших героев. Каландрилл, Брахт и Катя уже очень близки в своей погоне за Рхыфамуном, захватившем "Заветную книгу" и вознамерившимся пробудить Безумного бога.

---

Он замолчал. Брахт сверлил его неверящим взглядом. Катя смотрела на него с сожалением. Он с трудом заставил себя поднять глаза на Ценнайру.

— Есть и другие причины, — примирительно сказал Очен в установившейся тишине. — Даже если мы забудем о чувствах Каландрилла, разбивать зеркало неразумно. Во-первых, разбейте зеркало — и Аномиус, скорее всего, пришлет другого соглядатая, а мы не будем знать кого.

— Сначала пусть нас найдет, — заявил Брахт, все еще держа кортик на изготовку.

— Верно. К тому же мы далеко впереди него, — спокойно согласился Очен. — Но магия без труда преодолевает лиги, и очень скоро за нами может увязаться существо, о присутствии коего мы и знать не будем. У нас есть поговорка: «Дьявола надо знать в лицо». Посему если мы не тронем зеркало и позволим Ценнайре говорить с Аномиусом…

— Безумие! — резко сказал Брахт.

— …то мы можем его провести, — закончил Очен. -. И тогда возьмем над ним верх.

— С ней? — возмутился керниец. — Дав ей возможность общаться с ним и рассказывать ему про нас все?

— Это вряд ли. — Вазирь покачал головой, вновь начиная сердиться, словно воинственное упрямство кернийца выводило его из себя. — Она не может воспользоваться зеркалом без нашего ведома. Я сразу об этом узнаю. Нет, Аномиусу она будет говорить только то, что захотим мы.

— Я бы предпочел разбить зеркало прямо сейчас, — стоял на своем Брахт, — и покончить с этим существом.

Очен, пожав плечами, повернулся к Кате:

— У нас два разных мнения. Брахт хочет уничтожить Ценнайру, Каландрилл желает, чтобы она осталась жива. Что скажешь ты?

Вануйка долго смотрела в глаза вазирю, словно пытаясь найти в них ответ. Наконец она медленно произнесла:

— Я считаю тебя нашим другом, старик. Но ты с самого начала знал, что Ценнайра — зомби, и ничего нам не сказал. Посему я подозреваю, что у тебя есть свои причины. Огласи их, и я дам ответ.

— Насколько же женщины разумнее мужчин, — пробормотал Очен, одобрительно улыбаясь. — Хорошо, скажу. Я разгадал ее еще у Дагган-Вхе. Там я заглянул в ваши головы. У троих я видел честный огонь. Такова ваша цель. Огонь в Ценнайре был более тусклым, он метался между Аномиусом и той частью ее, в которой она еще остается сама собой. Я видел сбитое с толку существо, которое тянется к вам, словно горящий в вас огонь развеял тьму и очистил ее. Более того, я почувствовал, что в божественном замысле, коему подчиняетесь все вы, для нее тоже есть место. Какое конкретно, я сказать не могу, но чувствую однозначно, что она должна идти с нами и что без нее вы не добьетесь успеха.

Ката кивнула, а Брахт воскликнул:

— Трое, трое, трое, колдун! Дважды гадалки говорили нам об этом. Почему нас теперь должно стать четверо?

— Талант гадалок — гиджан — не мой талант, — сказал Очен. — Но если хочешь, могу высказать предположение. Я полагаю, что гадалки, к коим вы обращались в Лиссе и Кандахаре, говорили о том, что было тогда. О Ценнайре они не могли сказать ничего, потому что тогда ее просто не существовало.

— Ты плетешь паутину из слов и из неоформившихся мыслей, — раздраженно возразил керниец.

— А что такое будущее, если не загадка? — вопросом ответил Очен. — Разве в Секке гадалка предупреждала Каландрилла об Аномиусе? А в Харасуле вам кто-нибудь сказал о Джехенне ни Ларрхын? А ты, — голос его зазвучал мучительно, — разве подумал о том, чтобы рассказать своим товарищам о взаимоотношениях с этой женщиной?

Брахт смутился. Очен продолжал:

— Ценнайра в тот момент была совсем другой. Будущее — это дорога с бесчисленным количеством ответвлений. Любое может привести к цели, совершенно отличной от основной. Разобраться в этом очень непросто. К тому же не забывайте: когда вы говорили с гадалками, сны Фарна заволакивали оккультные планы, усложняли им видение. Я уверен, Ценнайру они видеть не могли.

Катя, нахмурившись, спросила:

— Так ты хочешь сказать, что Ценнайре предстоит сыграть определенную роль в нашем путешествии?

— Именно это я и говорю, — кивнул Очен. — И твердо в этом уверен. Но какую именно, честно говоря, я и сам не знаю.

— Почему мы должны тебе верить?

— Теперь она та, кто есть, — пояснил вазирь, — и останется такой до тех пор, пока сердце ее лежит в Нхур-Джабале. Нынче гадалки ее увидят. Так что я предлагаю — идем в Памур-тенг и там поговорим с гиджаной.

— Ты же можешь повлиять на нее, — с сомнением в голосе произнес Брахт.

— Этого не могут сделать даже вазирь-нарумасу, — рассмеялся Очен, качая головой. — Эх, воин, да будь у меня время, я бы тебе все объяснил, но боюсь, ты меня все равно не поймешь.

— И посему я должен слепо тебе верить?

— А есть ли у тебя выбор? — спросил Очен, вновь сердясь. — Или ты серьезно полагаешь, что я вознамерился выкрасть «Заветную книгу» и пробудить Безумного бога?

— Я в это не верю, — заявила Катя и повернулась к кернийцу: — Убери кортик, Брахт. Очен говорит разумно.

Керниец с мгновение смотрел ей в глаза, затем хмыкнул и спрятал кортик в ножны.

— А это, — он кивнул в сторону завернутого в тряпки зеркала, — что мы будем делать с этим?

— Возьми его, — впервые заговорила Ценнайра, почувствовав, как в ней возрождается надежда.

Брахт покачал головой:

— Только не я. С творениями Аномиуса я не хочу иметь ничего общего.

— Дай его мне, — предложила Катя и улыбнулась. — Если ты еще мне доверяешь.

— Возьми, — Брахт передал ей маленький сверток. — Тебе я доверяю, но…

Он посмотрел на Ценнайру и Очена. Катя сунула зеркало под кольчугу и повернулась к зомби.

— Если ты нам воспротивишься, я разобью его, — предупредила она, — и, если это будет в моих силах, убью и тебя.

Ценнайра согласно кивнула. Огромная тяжесть свалилась с ее плеч, хотя Каландрилл по-прежнему избегал ее взгляда.

— Я вас не предам, — сказала она, обращаясь скорее к Каландриллу. — Я многому у вас научилась и буду помогать, чем смогу. Даже если это приведет меня к смерти. Я постараюсь вернуть себе сердце, если такое возможно. Вы можете не доверять мне, но я еще раз повторяю: я вас не предам. Даю слово.

— Слово?

Голос Брахта разбил зарождающуюся надежду, и Ценнайра, ищя поддержки, повернулась к Каландриллу. Тот мрачно смотрел в землю. Ей стало совсем обидно.

Глава одиннадцатая

Чазали позвал Очена к погребальным кострам. Троим друзьям и Ценнайре представлялась возможность поговорить с глазу на глаз, но Каландрилл был настолько смущен, что ему было не до беседы. Ему хотелось побыть одному или еще послушать колдуна, дабы разобраться в том хаосе, что царил у него в голове. Он не мог отрицать, что любит Ценнайру. И это — единственный факт, за который можно было твердо ухватиться. О возможных последствиях Каландрилл предпочитал не размышлять. Во что превращала его столь странная любовь? В чудище, в некрофила? Да, верно, Очен утверждает, что Ценнайра из плоти, что в жилах ее течет кровь, что она обладает человеческими чувствами. И все же кровь бьется у нее в жилах благодаря колдовству Аномиуса, а кости и мускулы, скрытые под плотью, обладают невероятной силой. Губы ее мягкие и живые, но что, если и это — результат колдовства? Она обещает ему помощь, несмотря на месть ее создателя и на риск быть уничтоженной. Но можно ли ей доверять? Брахт говорит, что Каландрилл заколдован. Может, он прав? Может, Каландрилл позволил ей обмануть себя? Отчаяние, серое и бесцветное, вдруг овладело им, как тогда в форте, когда Рхыфамун украл у него цель и лишил его решимости. Он почему-то вспомнил трактаты, прочитанные им в Секке, и диссертации, которые листал в дворцовых библиотеках. Он вспомнил о вампирах, о том, как они поступают с людьми.

Может, и он позволил себя очаровать? Может, чувства, влекшие его к Ценнайре, — это колдовство? Каландрилл заставил себя поднять на нее взгляд и увидел перед собой только красивую женщину с огромными карими глазами, которые смотрели на него с испугом. Чего она боится? Конечно же, не меча — к нему она уже прикасалась, и меч не причинил ей вреда. И магии Очена ей опасаться ни к чему. Вазирь может ее уничтожить. Но он поддержал ее. И все же она подавлена и смущена Каландрилл видел в ней только женщину, измученную, перепуганную женщину. И он пожалел о том, что не может улыбнуться.

Юноша вздрогнул, когда Брахт позвал его в сторону.

— Может, поговорим с глазу на глаз?

Каландрилл обвел рукой лагерь котузенов, столпившихся вокруг погребальных костров и распевавших молитвы вместе с Оченом, и сказал:

— Мы и так одни.

— Правда?

Брахт холодно посмотрел на Ценнайру; та встала и тихо произнесла:

— Я не буду вам мешать.

Поправив грязные кожаные доспехи, она отошла — одинокая, с опущенной головой. Брахт несколько мгновений глядел ей вслед, затем встал и поманил Каландрилла и Катю за собой. Он подвел их к лошадям, щипавшим траву, и вороной жеребец приветственно заржал, когда керниец погладил его лоснящуюся шею.