Стеф Свэйнстон - Год нашей войны

• Название: Год нашей войны
• Автор: Стеф Свэйнстон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19754-0

Дебют Стеф Свэйнстон в литературе оказался невероятно успешным. Увлекательный и совершенно нетрадиционный для жанра фэнтези роман получил не только признание у читателей, но и высочайшую оценку критиков и в 2005 году был удостоен премии Crawford, а также вошел в число номинантов премии John W.Campbell, присуждаемой лучшим авторам, пишущим в жанре фантастики и фэнтези.

В мире, созданном автором, обитает раса крылатых людей, не умеющих летать, и раса людей, которые живут среди холодных горных пиков. А еще есть бессмертные, в чью задачу входит оберегать простых обитателей Четырехземелья от безжалостных Насекомых-убийц размером с пони, ибо эти жуткие твари пожирают людей и пядь за пядью захватывают земли. Война с ними длится уже две тысячи лет, но вот наконец происходит событие, которое, возможно, станет началом конца затянувшейся битвы. Над полем боя возникает мост — вернее, половинка моста, ведущего в никуда...

---

— С этой проклятой погодой мне трудно сохранять тетиву лука сухой.

Я потряс крыльями, пытаясь избавиться от намерзших на них льдинок, и заговорил примирительным тоном:

— Давайте вернемся во дворец. Солдаты могут расположиться в парке, а я поговорю со Станиэлем и постараюсь убедить его помочь нам. Затем мы направимся в Лоуспасс и, надеюсь, сумеем добраться до крепости. Это просто глупо — сражаться всего с шестью тысячами.

— У нас слишком мало времени. Я уже послала гонцов в Эске и Равнинные земли с просьбой о поддержке, — сообщила Свэллоу.

— Ага. Прекрасно. Все поместья Равнинных земель отказались посылать свои фюрды в Авию, поскольку они не согласны с позицией Станиэля. Так же поступили Эске и Хасилит Морен, а это значит, Свэллоу, что ты сама по себе.

— А Танагер? — спросила она, побледнев.

— Знаешь, что произошло с Танагер? Она собрала фюрд и отправилась забрать гроб с остатками Данлина, который его братец по рассеянности потерял. Не успела она добраться до окопов Лоуспасса, как Насекомые врубились в ее отряд, вынудив повернуть вспять. Половина ее людей погибли. Элеонора, конечно, храбрая женщина, но сейчас она зализывает свои раны в Танагере и собирает новый фюрд.

Лучник с чувством выдохнул:

— Мы — империя. А империя не может быть столь слабой и недолговечной! Ведь это наиболее жизнеспособное объединение! Почему они больше не хотят сотрудничать?

Я вздохнул. Если уж Молния со всем его жизненным опытом не мог этого понять, то надежды у нас не оставалось.

— Свэллоу, давай покинем это место…

— Нет. Позволь мне внести свою лепту в общее дело.

— Я могу сказать, что ты стареешь.

Свэллоу начала использовать эти пустые словесные конструкции, которые позволяли ей справляться с любыми проблемами, абсолютно не задумываясь. На кончике ее языка набор готовых штампов: «мне жаль», услышав известие о чьей-то смерти. Вообще, что, к чертям, значит это «мне жаль»? Она знает, как сказать «тебе повезло», «добрый день», «я — прекрасно», «увидимся в следующем году» — не понимаю, оттуда у смертных столько нахальства, чтобы загадывать на такой срок? Скорлупа становится толще, скоро сквозь нее будет уже не достучаться. Через несколько лет Свэллоу полностью потеряет способность глубоко и искренне чувствовать, и тогда, боюсь, ее музыка исчезнет.

— Я намерен попробовать занять следующую линию траншей, — вдруг объявил Молния. — Мы можем освободить от этих наглых тварей еще двадцать семь километров земли. Это не так много, но это продемонстрирует, что Замок все еще пытается защитить империю, несмотря на отсутствие помощи от губернаторов и короля. Потом мы отступим и посмотрим, какую реакцию вызовут наши действия.

— Отлично, Сейкер. Я знала, что ты со мной.

— Я мог бы всегда быть с тобой.

— А мне нужно проявить себя перед императором. Он сказал, что эсзаи — прекрасные воины. Сие заявление есть крещендо в его композиции. Хорошо, если это может помочь мне, то я покажу ему, что умею драться.

Я внимательно оглядел ее безмятежное лицо и расслабленное тело — широкие, веснушчатые скулы, задранный кверху носик и аппетитные губы, обгрызенные ногти и мускулистые ноги.

— Если ты претендуешь на то, что ты — эсзай, значит, ты — лучший в мире музыкант…

— Это так.

— И чем это поможет тебе сражаться?

Свэллоу пожала плечами.

— Спроси императора. Это за гранью моего понимания.

Я отвернулся от нее и, уставившись в темноту шатра, сказал:

— Не в обиду тебе будет сказано, но ты не воин. Твой отец предпочитал держать тебя подальше от поля боя. Это было весьма недальновидно! А теперь ты думаешь, что можешь командовать и победить, в то время как даже Элеонора с Рейчизуотером потерпели поражение! Причем Элеонора — умелый фехтовальщик, а ты — всего лишь неплохая пианистка.

— Янт, следи за своим языком.

— Сейкер. Прикажи мне, и я улечу прочь. Я не собираюсь наблюдать за тем, как ваши замерзшие, голодные солдаты начнут мародерствовать в своей собственной стране, подчиняясь приказам жадной до славы рыжей девки!

— Янт!

— Он просто напуган, — вставила она.

— Если тебя убьют, у Сана появится очередная проблема. В этих полях ты вместо вожделенного бессмертия получишь ОЧЕНЬ короткую жизнь. А я закажу памйтник — дева, вооруженная гитарой, против орд! И подпись: «Больше амбиций, нежели здравого смысла». — Я вынул меч из ножен, удобно располагавшихся между крыльями, и ковырнул его кончиком траву возле ее ног. — Иди, поставь тяжелую работу эсзаям. Однажды ты поблагодаришь меня за спасение своей жизни.

Свэллоу протянула руку в сторону Молнии, и тот сразу понял, что от него требуется. Он снял с себя перевязь меча и протянул ей роутский клинок рукоятью вперед. Она, ни секунды не раздумывая, вынула оружие из украшенных драгоценными камнями ножен. Несколько находившихся рядом солдат заинтересованно подняли головы.

— К бою, — приказала она.

— Не будь такой чертовски глупой.

Она была в ярости, оттого что я не считал нужным с ней сразиться. Когда я отвернулся, она сделала выпад и проткнула кожу штанов на внутренней поверхности моего бедра. Сучка! Я отбил ее меч, и он скользнул вверх по моему клинку. Следующий ее удар я парировал легко, а потом мы схватились всерьез. Я был быстрее, чем она. И руки у меня были длиннее. Я сделал выпад, но она отбила его за счет более тяжелого клинка. Затем уже она попыталась добраться мечом до моего горла, но я, угадав ее намерение, легко отскочил. Трижды я пытался достать ее ноги, и все три раза она, содрогаясь всем телом от напряжения, отбивала удары. Свэллоу сделала ложный выпад слева, потом снова слева, а затем я окончательно потерял ее меч из виду. Где она? Справа? Да здесь, снизу. Я резко опустил свой меч, словно косу.

Но мой клинок не встретил сопротивления, и я, как и полагается в таких случаях, потерял равновесие. Отчаянно взмахнув руками, я тяжело рухнул боком в грязь. Воздух с шумом вышел из легких, когда Свэллоу дополнительно наградила меня пинком в почки.

Острие ее меча уперлось мне в спину.

— Здесь? — спросила она.

— Нет. Ниже, — прозвучал голос Молнии.

— Здесь?

— Ой! — Кончик меча проткнул мой кожаный жилет.

— Янт, сейчас я могу чуть-чуть шевельнуть клинком, кончик которого, как ты, наверное, чувствуешь, касается твоего хребта в том месте, где соединяются два позвонка. Это не причинит тебе особого вреда — просто ты больше никогда не сможешь бегать.

— Эй!

— И как ты на это смотришь?

— Нет! Пожалуйста, не надо!

— Отпусти его, — попросил Молния.

Свэллоу взъерошила перья на моих плечах и убрала меч, после чего я резко вскочил на ноги.

— Неплохо, — похвалил Молния, когда она отдала ему оружие. — Со временем ты научишься совсем не смотреть на клинок. Это к тебе еще придет. Следи за реакцией противника.

— Он давал мне уроки, — объяснила Свэллоу, пока я вычищал из своих волос комья грязи.

Я уставился на Молнию.

— Почему ты не научил меня этому приему?

— У меня было чувство, что однажды даме нужно будет перехитрить тебя.

— Свэллоу, прости меня.

— Рада это слышать. Теперь ты с нами?

— Если нужно.

Этой ночью в центре лагеря был разведен большой костер, на котором солдаты жарили оленя и разогревали хлеб, принесенный из окрестных деревень. Свэллоу попросила оленьего жира и самозабвенно поедала его, отрезая куски своим кинжалом. Я оценил ее аппетит, размышляя над тем, так ли она жадна в постели.

После долгого полета я был ужасно голоден, но еще больше я сейчас злился из-за того, что недооценил Свэллоу. Многие женщины — прекрасные воины и могут одолеть меня. Я уважаю их способности. Однако солдаты-заскаи видели, как Свэллоу победила, и я знал, что эта история распространится быстро и широко.

Пока Гончий разносил чашки с вином, я отошел, чтобы спрятать свой запас наркоты. Естественно, я не удержался и вкатил себе дозу. Это позволило мне расслабиться и слегка утихомирило уязвленное самолюбие. Дорожка порошка на бумаге, гипнотизирующее пламя свечи, шипение жидкости, приятное сопротивление вещества, выдавливаемого из шприца. Я научился разбираться в травах, еще будучи хасилитским мальчишкой, и на это свое знание мог положиться всегда. В ботанике я — дока, и это дарует мне ощущение безопасности, но как бы я хотел иметь силы остановиться.

Мое недовольство собой еще усилилось, когда я начал копаться в глубинах времени, минувшего с момента основания Замка. Я думал обо всех бессмертных Вестниках, которые предшествовали мне, ибо титул продолжает существовать и без своих прежних владельцев. Лучник, Фехтовальщик, Вестник — важен только титул, личность не имеет значения. Я бессмертен, а остальные бессмертные, бывшие Вестниками до меня, умерли, поэтому я не должен чувствовать себя хуже них, однако мне иногда кажется, что своими поступками я подвожу этих достойных людей, подвожу первого Комету, который присоединился к Замку, когда создавался Круг, и по крайней мере еще двадцать его преемников. Последней Вестницей до меня была дружелюбная моренцианская блондинка, которую я одолел в гонке на выносливость восемнадцать на восемнадцать. Лучником же всегда был только Молния, и он помнит всех эсзаев, когда-либо входивших в Круг. Я позволил себе поразмышлять над тем, кем они были и как умерли — может, были смещены более талантливыми мастерами, а может — повреждены Насекомыми и не подлежали восстановлению. Только я успел извлечь иголку из вены и уставился на кровавую точку, как, откинув полог, в шатер вошла Свэл-лоу. Я удостоверился, что все спрятано, и понадеялся, что она не заметит моих полуопустившихся век и бледных губ.