Джон Скальци - Обреченные на победу

• Название: Обреченные на победу
• Автор: Джон Скальци
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18847-9

Мир будущего Земли не так прекрасен, как хотелось бы уставшему от нынешних проблем человечеству. Колонизация космоса оборачивается для землян полосой жестоких затяжных войн с обитателями других галактик. Существует даже особая армия — Силы самообороны колоний, — куда вербуют исключительно пожилых людей, обещая вернуть им молодость. Правда это или лишь уловка для простаков — никто толком сказать не может, потому что солдаты этой наемной армии никогда не возвращаются на Землю. Джон Перри, один из таких наемников, подписывает контракт и почти сразу же оказывается втянутым в страшную круговерть войны. Во время схватки за планету Корал, едва не стоившей Джону жизни, он встречает в Бригаде призраков — такое имя носит звездный спецназ — свою собственную жену, которую похоронил перед тем, как пойти в наемники. Эта минута и явилась новой точкой отсчета его круто изменившейся жизни.

Роман Джона Скальци пользуется огромной популярностью в США, его ставят в один ряд с таким классическим произведением мировой фантастики, как «Звездный десант» Р. Э. Хайнлайна.

---

— Рассуждая формально, ты действительно не являешься человеком, — ответил Алан.

Он совершенно явно пытался таким образом поднять мое настроение. Но у него, естественно, ничего не получилось.

— Ладно, скажем тогда, что я больше не чувствую, что когда-то был человеком. Наша работа заключается в том, чтобы рыскать по вселенной, отыскивать новые незнакомые народы и культуры и как можно быстрее убивать этих сучьих детей. Мы знаем о них ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы сражаться с ними. Только то, что они являются не чем иным, как нашими врагами. Если бы не тот факт, что все они обладают разумом, позволяющим им давать сдачи, мы могли бы с таким же успехом сражаться с животными.

— Это облегчает жизнь большинству из нас, — сказал Алан. — Если ты не имеешь возможности думать о дружбе с пауком, то не станешь мучиться совестью, когда убиваешь его, даже если он большой умник. Возможно, не станешь мучиться именно потому, что он — умник.

— Пожалуй, как раз это меня и беспокоит. Я не несу никакой ответственности. Только что я схватил живое мыслящее существо и убил его, швырнув в стену дома, и в моей душе ничего не шевельнулось. И это, Алан, тревожит меня очень сильно. Мы должны отвечать за свои поступки. Мы должны, по крайней мере, отдавать себе отчет хотя бы в части тех ужасов, которые творим независимо от того, есть у нас серьезные основания на это или нет. Я не испытываю ни малейшего отвращения к тому, что делаю. И это меня пугает. Я боюсь того, что это может означать. Я давлю ногами этот несчастный городишко, словно я — какое-то долбаное чудовище. И мне начинает казаться, что так оно и есть. Я стал таким. Я — чудовище. Ты — чудовище. Мы все — передолбанные жестокие чудовища и не видим в этом совершенно ничего дурного. Алан, судя по всему, не нашел что возразить мне на эти слова. Так мы и сидели, глядя на то, как наши солдаты давили ногами крошечных кованду до тех пор, пока давить стало некого.

— Ну, что за чепуха с ним приключилась? — спросил лейтенант Кейес у Алана, когда совещание по поводу прошедшего боя с командирами отделений подходило к концу.

— Он думает, что мы все — жестокие монстры, — сказал Алан.

— Ах, вот что… — протянул лейтенант Кейес и повернулся ко мне. — Сколько времени ты служишь, Перри?

— Почти год. Лейтенант кивнул.

— В таком случае, Перри, у тебя все идет точно по графику. Большинству людей требуется как раз год, чтобы решить, что они превратились в какую-то бездушную машину для убийства, лишенную совести или морали. Некоторым — чуть больше или чуть меньше. Вот, скажем, Йенсен, — он указал на одного из сидевших с ним командиров, — сломался только на пятнадцатом месяце, но зато как сломался! Йенсен, расскажи ему, что ты тогда сделал.

— Выстрелил в Кейеса, — без тени смущения сообщил Рон Йенсен. — Решил, что в нем персонифицирована вся та ужасная система, которая превратила меня в машину для убийства.

— Кстати, чуть не разнес мне башку, — добавил Кейес.

— Отличный был выстрел, — горделиво заметил Йенсен.

— Да, отличный, потому что ты промахнулся. Иначе я оказался бы бесповоротно мертвым, а ты превратился бы в мозг, плавающий в баке с физраствором, и медленно сходил бы с ума от отсутствия внешних раздражителей. Видишь ли, Перри, это случается с каждым. Ты избавишься от этого ощущения, когда поймешь, что на самом деле ты никакое не жестокое чудовище. Дело в том, что ты пытаешься объять своим рассудком совершенно вывернутое положение вещей. На протяжении семидесяти пяти лет ты вел жизнь, в которой самыми впечатляющими событиями были разве что перепихивания на стороне раз в несколько лет тайком от жены. И вдруг тебе приходится чуть не навскидку стрелять из МЦ, чтобы убить какого-то космического паука, прежде чем он разделается с тобой. Боже милостивый! Я не верю, что найдется кто-нибудь, кто рано или поздно не свихнется от всего этого.

— Алан не свихнулся, — возразил я. — А он участвует в этой истории ровно столько же.

— Это верно, — согласился Кейес. — Ну, Розенталь, что скажешь?

— Если честно, лейтенант, то я больше всего похож на закупоренный котел, в котором кипит необъяснимый гнев.

— Ах, подавление, — понимающе кивнул Кейес. — Замечательно. Только прошу тебя, постарайся уж не пальнуть в меня, когда тебя наконец взорвет.

— Ничего не могу обещать, сэр, — честно сознался Алан.

— Знаешь, что помогло мне? — сказала Эйми Вебер, командир одного из наших отделений. — Я составила список земных вещей, которых мне недоставало. Это был, с одной стороны, способ психологического подавления, но, с другой стороны, весь этот перечень напоминал мне, что я еще не совсем оторвалась от того мира. Если ты о чем-то скучаешь, значит, у тебя сохранилась связь с прошлым.

— И по чему же ты скучала? — спросил я.

— Прежде всего по пьесам Шекспира в «Парке». В последний вечер на Земле я посмотрела там «Макбета» в совершенно изумительной постановке. Боже, это был просто замечательный спектакль. И мне кажется крайне маловероятным, что в этих местах нам удастся посетить настоящий театр с живыми актерами.

— А я скучаю по шоколадному печенью, которое пекла моя дочь, — сознался Йенсен.

— Шоколадное печенье ты можешь раздобыть и на «Модесто», — сказал Кейес. — Просто замечательное.

— Моя дочь пекла куда лучше. Вся хитрость в патоке.

— Даже на слух и то отвратительно, — веско заметил Кейес. — Ненавижу патоку.

— Хорошо, что я не знал об этом, когда стрелял в вас. Тогда бы я точно не промахнулся.

— Мне очень недостает плавания, — сказал Грег Ридли. — Я, бывало, купался в речке рядом с моим домом в Теннесси. Большую часть времени там было холодно, как в аду, но все равно мне это очень нравилось.

— Русских горок, — заявил Кейес. — Самых больших, на которых чувствуешь, что твои кишки вот-вот вывалятся сквозь ботинки.

— Книг, — сказал Алан. — Больших толстых книг в твердых переплетах, которые так приятно читать за завтраком в воскресенье.

— Ну, Перри? — обратилась ко мне Вебер. — А чего недостает тебе? Говори сразу, не задумываясь.

Я пожал плечами.

— Всего лишь одной вещи.

— Что бы это ни было, вряд ли оно окажется глупее русских горок, — заявил Кейес. — Так что выкладывай. Это приказ.

— По-настоящему мне недостает одной-единственной вещи — быть женатым. Сидеть рядом с женой и просто говорить, или читать, или делать еще что-нибудь вместе.

В ответ на мои слова воцарилась гробовая тишина.

— Это что-то новенькое для меня, — промолвил через некоторое время Ридли.

— Вот дерьма-пирога, — заявил Йенсен, — чего-чего, а об этом я нисколько не скучаю. Последние двадцать лет моего брака прошли так, что, будь живы мои родители, я не стал бы им писать об этом.

Я обвел окружающих взглядом.

— Может быть, у кого из вас были жена или муж, которые отправились служить одновременно с вами? Неужели вы не поддерживаете контакта с ними?

— Мой муж улетел намного раньше меня, — сказала Вебер. — К тому времени, когда я получила свое первое назначение, он уже был мертв.

— Моя жена служит на «Бойсе», — сообщил Кейес. — Время от времени пишет мне пару слов. У меня такое ощущение, что она не слишком сильно тоскует там без меня. Думаю, что тридцати восьми лет рядом хватило ей по уши.

— Когда люди попадают сюда, им не слишком-то хочется возвращаться к своим старым жизням, — со своей обычной дотошной рассудительностью заговорил Йенсен. — Конечно, мы все скучаем по какой-нибудь ерунде. Эйми совершенно правильно сказала, что это один из способов не дать себе сойти с ума. Но это все равно что вернуться во времени к моменту непосредственно перед тем, как ты исчерпал все возможности, которые предоставляла тебе прожитая жизнь. Если бы ты смог возвратиться туда, то разве стал бы поступать точно так же? Ведь ты уже прожил ту жизнь. Ремарка в сторону: я не сожалею о тех решениях, которые принимал, и о поступках, которые когда-то совершил. Но я вовсе не спешу повторять все заново. Не сомневаюсь, что моя жена где-то здесь. Но она счастлива своей новой жизнью — без меня. И должен признаться, что я тоже не испытываю ни малейшего желания снова взваливать на себя это бремя.

— Знаете, меня все это совсем не ободряет, — сказал я.

— Да что же может быть в браке такого, чего тебе так сильно не хватает? — спросил Алан.

— Ну, прежде всего мне действительно не хватает жены. Но мне не хватает также и чувства… не знаю точно, как его назвать, — комфорта, что ли? Ощущения, что ты находишься там, где должен быть, вместе с человеком, чье место рядом с тобой. Будь я проклят, если чувствую здесь хоть что-то подобное. Мы отправляемся в места, за которые вынуждены драться насмерть, в обществе людей, каждый из которых окочурится завтра или послезавтра. Я не хочу никого обидеть.

— Да какие уж тут обиды, — отозвался Кейес.

— Здесь я не имею твердой почвы под ногами, — продолжал я, — не имею такого места, где ощущал бы себя в настоящей безопасности. Мой брак имел свои плюсы и минусы, как и у всех остальных, но, когда доходило до сути, я знал, что он прочен. Мне недостает такой вот надежности и такой связи с кем-то. Каждого из нас в значительной степени делает человеком то, что мы значим для других людей и что люди значат для нас. Мне не хватает сознания того, что я для кого-то что-то значу — этой неотъемлемой части человеческой сущности. Вот почему я так скучаю по моей семье.