Владислав Русанов - Пасынок судьбы

• Название: Пасынок судьбы
• Автор: Владислав Русанов
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0284-Х

Заречье — край, где еще встречаются оборотни и вампиры, драконы и людоеды; где правители крошечных королевств с утра воюют, а к вечеру заключают договор о дружбе.

Здесь по дорогам бродят разбойники и просто искатели приключений. Среди них рыцарь, мечтающий стать поэтом, и бродячий певец, который хочет постигнуть ремесло воина. Они встретились в придорожной корчме и договорились путешествовать вместе, обучая друг друга. И очень скоро выяснилось, что каждый из них не тот, за кого себя выдает...

---

Черные клобуки, отъехав на безопасное расстояние, придержали коней. Махали мечами, орали что-то обидное. Предводитель аскеров приподнялся на стременах и похлопал себя по заднице. Что он хотел этим сказать? Догони и поцелуй? Или накося выкуси? Теперь уж точно никто не ответит.

Вот тут пан Стойгнев осерчал по-настоящему. Годимир понял, что раньше были цветочки, а пришла пора ягодок. Если бы не Леська, мог бы пан Ланцюг и зарубить бестолкового неудачника. Но первый удар, наносимый сердцем, а не разумом, пан Белоус принял на свой щит, а тут и пан Крыштоп повис у Стойгнева на плечах.

Короче говоря, от немедленной и кровавой расправы они оруженосца спасли, но от справедливого наказания кто же, будучи в своем уме, спасать станет? Наказание, оно для того и придумано, чтобы заставить исправиться, чтобы виновный постарался искупить проступок.

Но пану Стойгневу одних наказаний, навроде чистки сапог, коня и доспехов, показалось мало. Но, с другой стороны, не в колодки же заковывать? И на кол не посадишь, как бы не хотелось.

И пана Ланцюга, от безысходности, надо полагать, прорвало.

Бесчестил он Годимира долго. Какими только словами ругательными не называл.

Горемыка бесталанный и неудачник. Пустым мешком из-за угла пришибленный и бездольный. Бездарь, которому не меч в руках держать, а веретено, не на коне скакать, а на шелудивом псе облезлом вокруг выгребной ямы гарцевать. И руки у него из задницы растут, и ноги правую с левой в детстве мамка перепутала, когда рожала обалдуя. И много еще обидного и не вполне справедливого…

В конце обличительной речи сказал пан Стойгнев, что не бывать такому косорукому, кривоногому и дурноглазому… ни за что не бывать рыцарем. В оруженосцах старость встретит. А лучше всего, чтобы ни себе, ни честным людям вреда не приносить, сразу в монастырь уйти, как пан-отец Ладибор некогда советовал.

Недорыцарю не быть рыцарем!

Вот и весь сказ.

И указал непутевому на все четыре стороны.

Годимир ушел.

Не стал унижаться, просить прощения. Тем паче, что и вины особой-то за собой не чувствовал. Ну, скажите на милость, разве он мог предвидеть, что дурацкий сурок нору вырыл в самый раз в том месте, куда его серый ногу поставил? Да и ни одному человеку не дано подобным даром предвидения обладать. Даже чародеям…

Ушел Годимир как был. Без коня и припасов. С мечом за спиной и кольчугой на плечах. Пешком. От Дядичей до Хороброва путь не близкий. Верхом дней двадцать, если не больше. А на своих двоих и подавно…

По дороге изгнанный с позором оруженосец прибился к купеческому обозу из Загорья. Все-таки навыки боя с мечом в руках он не оставил вместе с воинской службой. Пятнадцатилетний мальчишка живо доказал охранникам, среди которых попадались и седые, в деды ему годящиеся, что не задаром хлеб есть вознамерился. А поскольку выглядел он лет на семнадцать, то к концу месяца предводительствовал десятком суровых воинов, каждый из которых был старше его. Потом, словно по заказу, случился набег лесных молодцев. До Хороброва оставалось не больше пяти дневных переходов, скоро должны были начать встречаться заставы княжеской стражи и разъезды служивых рыцарей. Вот разбойники и решили — или пан, или пропал.

Бой оказался яростным и скоротечным. Грабители удрали несолоно хлебавши. Охранники отделались четырьмя ранеными, да ротозей-купец получил стрелу в шею. А Годимир, орудуя мечом в первых рядах защитников обоза, заслужил почет и всеобщее уважение. Настолько высокое, что его звали подождать возвращения купцов обратно, в широко известный южный город Жулны, славный ремесленниками и виноделами.

Но оруженосец по-прежнему грезил рыцарскими шпорами, а потому отказался от любезного предложения, взял плату, которой ему хватило на полгода безбедной, но весьма скромной жизни в Хороброве, и погрузился в чтение манускриптов. Тут, в городском хранилище рукописей, он и познакомился с трудами архиепископа Абдониуша и магистра Родрика, а также проштудировал от корки до корки «Естественную историю с иллюстрациями и подробными пояснениями к оным» Абила ибн Мошша Гар-Рашана, прозванного… Да неважно, как прозвали современники старого басурмана, старательно собравшего и занесшего в манускрипт правдивые и не очень истории о всевозможных чудовищах.

Там же Годимир сочинил и записал первые в своей жизни рифмованные строчки:

Господи Пресветлый, успокой мне душу
И из океана выброси на сушу.
Дай мне землю твердую ощутить ногами,
А не зыбкость палубы между берегами,
И не дай мне, грешному, утонуть в пучине,
Не сойти с дороги мне на половине…

Он не захотел и не смог изменить себе, ибо свято верил — если хочешь стать рыцарем, то станешь им. И никто не сможет тебе воспрепятствовать. Ни пан Стойгнев герба Ланцюг, ни Славощ-Бычок, ни родной отец.

Из Хороброва молодой упрямец вышел в начале весеннего месяца кветня. Вишневые сады, которым столь славятся окрестности величайшего города в правобережье Оресы, стояли будто в пене. Жужжали пчелы. Плечи оттягивала увесистая надежность меча.

Годимир радостно подставлял то одну, то другую щеку ласковым лучам еще не вошедшего в полную силу солнца и шагал на север. Он знал, что на этом пути ждут его волколаки и кикиморы, людоеды и драконы. В особенности драконы…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ПУТЬ ЧЕСТИ, ВЫБОР ЛЖИ

Молчание воцарилось в комнате.

За окнами, на подворье замка, дальним кветневым громом пророкотал хохот веселящихся гостей Доброжира.

— А дальше… — робко, совсем непохоже на его обычную, чуть нагловатую манеру, проговорил Олешек. — Дальше что было?

Годимир вздохнул:

— Много чего было. Доброго и злого. Веселого и грустного. Это дома, за мамкиной юбкой и отцовским щитом, можно долго быть маленьким. Дорога и лишения быстро делают из мальчишки взрослого…

Парнишка, сам себя посвятивший в рыцари, шагал и шагал по пыльным трактам Хоробровского королевства. Не забывал каждый вечер и каждое утро упражняться с мечом. Не гнушался обществом кметей и купцов, когда представлялся случай. Иногда даже нанимался к ним поработать за харчи и ночлег под кровом. Плетень поправить, дров наколоть, воды в бочку натаскать — дело нехитрое. И не позор для странствующего рыцаря, давшего обет помогать слабым и защищать обиженных. Тем более что на рыцаря он похож не был.

Рыцарю положен конь, щит, копье, красивая суркотта и шлем с плюмажем. Положены ему слуги и оруженосцы, просторный шатер и телега, набитая доверху всяким барахлом. Как у пана Тишило Конская Голова, к примеру. Вот он — настоящий рыцарь. С первого взгляда отличить от простолюдина можно.

Но в народе болтают: самые упрямые словинцы живут в Бытковском воеводстве. Еще говорят: уперся, как бытковец. А уж паны из Чечевичей всегда отличались особенным, родовым упрямством. Могли идти к намеченной цели, презрев опасности, холод и голод.

И вот ближе к концу липня, в самый раз после дня рождения, когда стукнуло Годимиру немного-немало, а целых шестнадцать годков, повстречался ему в корчме нахальный и заносчивый рыцарь. Пан Тавдзьвил герба Белая Вежа из Поморья.

До той поры Годимир не встречал никого из Поморья. Знал, что речь тамошних жителей отличается чуток от словинецкой. Самую малость. Но в любой толпе сразу услышишь и отличишь. Звуки, срывающиеся с их языков, жужжат усталыми шмелями и шипят рассерженным четырехполосым полозом. Весьма забавно получается.

А еще Годимир знать не знал и ведать не ведал, что поморские паны терпеть не могут, когда словинцы над ними потешаются. В особенности те из них, что в окрестностях города Костравы родились и выросли, а предков своих считают по два десятка поколений и готовы продать скорее последние портки, чем согласиться уступить словинцу.

Пан Тавдзьвил был рыцарем что надо — при копье, коне и щите. Волочилась за ним телега, заваленная выше бортиков каким-то тряпками, тюками, скамеечками и тазами. Имелся и оруженосец — хмурый малый с бородавкой на носу, — и слуга, корчащий по обыкновению такие рожи, словно с рождения маялся зубами. Причем сразу всеми. И, конечно же, благородный пан не сомневался, что с легкостью призовет к ответу излишне развеселившегося мальчишку, а заодно, поскольку мальчишка настоящий меч на перевязь нацепил, и славу стяжает, как и положено, победив вооруженного соперника.

Вначале пан Тавдзьвил велел приструнить юнца своему оруженосцу, который, к слову сказать, был старше Годимира на пару лет, а следовательно, давно мог носить пояс и шпоры, а раз не стал рыцарем, значит воистину рылом не вышел. Или умением…

Годимир с легкостью увернулся от его подзатыльника, просунул руку хмурому оруженосцу между ног и, подсев, вскинул его себе на плечи. После этого, невзирая на протесты со стороны как оруженосца, так и самого рыцаря, вынес несчастного во двор, и с размаху уложил в навозную кучу возле хлева. Корчмарь, видно, огород вознамерился удобрить и ждал, пока коровьи лепешки и конские кругляши хорошенько перепреют.