Вера Ковальчук - Младший конунг

• Название: Младший конунг
• Автор: Вера Ковальчук
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0185-1

Один из самых острых периодов истории Норвегии — война за наследство Харальда Прекрасноволосого, конунга, объединившего Норвегию в единое государство. Война шла между двумя его сыновьями: любимцем отца Эриком Кровавая Секира и выросшим на чужбине Хаконом, воспитанником Адальстейна Английского.

Многие викинги, недовольные произволом Эрика Кровавая Секира, отправлялись в изгнание, унося с собой надежду в будущем вернуться и отомстить. Среди них — Орм, сын Рёгнвальда и Хильдрид Вороново Крыло. На чью сторону он встанет?..

...Удивительный непредсказуемый мир викингов откроется перед вами — мир, где живут люди, не способные умереть, пока не выполнят своего предназначения, где гибнут в отчаянной схватке с улыбкой на устах. Земля загадочная, чужая, и в то же время сразу и навсегда очаровывающая своей дикой, языческой красотой.

---

— Ты неплохо дерешься, — сказал Воспитанник Адальстейна.

— Ты хотел сказать — для женщины?

— Вовсе нет, — Хакон выставил ладонь. — Не ищи в моих словах того, чего там нет. Гутхорм — очень хороший воин. Я знаю, как он дерется... — конунг помедлил и рассмеялся. Похоже, не только у викингов, насладившихся зрелищем схватки двух ярлов, было прекрасное настроение. — Я вижу, мои викинги уже изнывают от безделья. Пора бы и в бой.

— Придется ждать до весеннего равноденствия.

— Вовсе нет, — конунг спокойно поглядывал то на Хильдрид, то на Сигурда. — Раньше. Через пару седьмиц после Дистинга.

— Ледяная корка с берегов еще не сойдет.

— Лед, который к тому времени останется на берегах, не будет нам помехой.

— Ты торопишься в битву? — тихонько спросила Хильдрид. — Чего-то опасаешься?

— Я лишь хочу поскорее расправиться с Эйриком и отпустить людей растить хлеб, — Хакон внимательно посмотрел на Сигурда, и тот согласно кивнул. — Если я все лето буду носиться по волнам за кораблями своего брата, что семьи моих воинов будут есть зимой?

Хильдрид заметила, что Хакон впервые назвал Эйрика братом. Она лишь кивнула.

— Мы пойдем в бой, когда ты позовешь нас, конунг, — сказала она, чтоб слышали другие.

Воспитанник Адальстейна благодарно улыбнулся ей.

А вечером Хильдрид и Альв остались в лофте одни. Каким-то образом вышло так, что остальные викинги не пришли к своим постелям сразу после ужина, и она осталась со своим постоянным спутником наедине. В лофте было холодно — ни очага, ни жаровни, ни даже нагретых камней — но они забрались под груду мехов, наваленных на полу, поверх расстеленных постелей, и им было тепло. А через некоторое время они и вовсе перестали замечать холод и то, как пар от их дыхания поднимается к потолочным балкам.

— Кажется, похолодало, — сказал Альв, гладя ее под мехами, когда первый жар объятий отступил. — Как думаешь?

— По-моему, наоборот, очень тепло, — она тихонько рассмеялась. Ее смех напоминал голосок юной девушки, тоненький и кокетливый. — Тебя что, надо согреть?

— Было бы прекрасно, — Альв снова потянулся к ней. — Обещай, что в этом походе, который назначен на весну, будешь держаться рядом.

— Ты сам всегда держишься рядом. О чем еще можно говорить?

— Я беспокоюсь за тебя, — серьезно сказал он. — Раньше и речи не было о том, чтоб ты лезла в бой, а теперь все чаще и чаще...

— Я — ярл, Альв. И оставим этот разговор.

Мужчина откинулся на спину и посмотрел вверх. Лицо у него было строгое и очень сосредоточенное, словно он увидел там, под самой крышей, сделанной из плотно увязанной соломы, что-то очень важное. Руку он закинул за голову, и Хильдрид, лежащая на боку, обратила внимание на его белую, как снег, кожу. Рядом с задубелым, красноватым, почти бурым лицом, напоминающим маску из старого дерева, рука казалась ненастоящей. Она фыркнула и ткнула Альва в плечо, в теплый и твердый бицепс. Тот поднял голову, посмотрел вопросительно.

— Нет, нет, ничего, — она отвернулась. — Я подумала о том, что чем скорее Хакон расправится с братом, тем скорее можно будет отправить гонца к Орму.

— Ты только об этом и думаешь. Странно, почему? Или есть что-то, чего я не знаю? Эйрик что-то сделал тебе?

— Да нет. Просто мы с Эйриком друг друга не любим. Очень не любим.

Альв громко почесал затылок и спрятал голую руку под меха.

— Ну, раз ты так жаждешь крови Эйрика, то и поручишь ее рано или поздно, — ответил он и зевнул. Снизу послышался хруст, а потом и скрип ступеней. Приподнявшись на локте, викинг гаркнул. — Эй, спустись-ка с лестницы. И подожди внизу.

— Я что же, на холоде должен торчать? — возмутились снизу. Харальд — узнала Гуннарсдоттер и подтянулась за своей рубашкой. Охнула, натянув ее на себя — лен остыл, пока валялся на полу, прямо на досках пола, и был холоден, будто лед.

— Немного поторчишь, ничего с тобой не будет, — ответил Альв, забираясь в штаны.

Ночью они с Хильдрид уснули под одним одеялом — так было теплее. Женщина задремала первой, а викинг, который не любил холода и плохо засыпал, если приходилось дышать морозным ветром, какое-то время грелся, уткнувшись носом в ее мягкое плечо, обтянутое толстой рубашкой. В темноте он не видел ее, но чувствовал, и за несколько лет, что длилась их связь, изучил, как ему казалось, до самой последней черточки. И вспоминая ее белую кожу и гибкую красивую шею, которая и теперь, когда ее обладательнице за сорок, казалась совсем юной, Альв вспоминал о том, как у них все только начиналось, и что сулило...

Она спустилась к воде, медленно разделась и, оставив одежду и пояс с ножом на гальке, медленно, но без колебаний, вошла в море.

Ледяные волны обожгли ее ноги, потом кожа онемела и перестала чувствовать холод. Вода из колкой, как иней, превратилась в ласковое ложе, которое с радостью приняло ее тело с бледной до неестественности кожей. Хильдрид плавала, как рыба. Морская волна держала ее, словно ладони матери. Она ныряла глубоко, хватала камни и раковины, выплывала из глубины и отпускала добычу, даже не подняв ее над водой. В ней дремала озорная девчонка, а любому малышу скоро стало бы скучно нырять просто так.

Наплававшись вволю, молодая женщина легла на волны лицом вверх и замерла, прикрыв глаза. Соленый ветер мигом высушил ее кожу — лицо, грудь — там, где не переплескивали волны. Ее качало плавно, как ребенка в люльке, поднимало и опускало, и она то закрывала глаза, то открывала и смотрела в серое, как лезвие клинка, небо. Облака плыли стремительно, будто птичья стая, и порой в переливах оттенков серого Хильдрид даже различала взмахи крыльев.

Она не заметила, что на берег вслед за ней спустился Альв. Он не спешил скрыться с глаз, чтоб не тревожить женщину своим присутствием, и купаться тоже, видно, не собирался. Викинг присел на валун возле ее вещей и стал ждать. Время от времени он поглядывал по сторонам с настороженным видом, словно ожидал, что из-за ближайшей скалы вот-вот покажется десяток разбойников, жаждущих кого-нибудь ограбить и убить.

Годы не прошли для Альва бесследно. Он уже не был молод, жизнь оставила на его лице свои метки — морщины, складки загрубевшей обветренной кожи и длинный шрам через лоб, рассекавший бровь. На левой щеке у него змеилась полоса еще одного шрама, почти сгладившегося, но она проложила борозду в рыжей бороде, потому была заметна. Эти шрамы делали его почти уродливым, но в глазах — ледяных серо-голубых, при взгляде в которые скандинавы вспоминали высокогорные снега, затянутые дымкой голубоватых облаков — жила юность.

Да и разве способны шрамы изуродовать мужчину? Они — его слава и память о бурных годах, хоть и болезненная память.

Хильдрид опустила ноги на подводные камни, затянутые склизким зеленым налетом, и, даже заметив Альва, ни на миг не заколебалась. Она равнодушно пошла к берегу. Вышла из воды, запустила пальцы в волосы и взъерошила, подставляя их ветру. Она стояла перед ним обнаженная, совсем как в день своего появления на свет, только давно не невинная. На ее теле, уже не таком свежем, как двадцать лет назад, впрочем, по-прежнему стройном, навеки остались следы от первой и второй беременности — бледные рубчики затяжек. Они ее не портили, и сама Хильдрид относилась к ним, как к драгоценной памяти о собственной жизни.

— Зачем ты здесь? — спросила она Альва.

— Я не доверяю британцам, — ответил он. — Их нрав — сперва сделают вид, что радушны, а потом — нож в спину.

— Нас принял их конунг. Он обещал.

— Мало ли. Британцы — не северяне. У них другая честь. Не мужская.

Она помедлила, встряхивая аккуратно свернутый кусок полотна — чтоб осушить тело и голову.

— Знаешь, что они говорят о нас? Жестокие убийцы, алчные звери, кровавые мучители...

— Мне нет дела до того, что они говорят о нас.

Альв смотрел на нее снизу вверх. Потом поднял с земли и протянул ее рубашку, вышитую красной ниткой по вороту и рукавам. Молодая женщина затягивала ремешок на штанах, поэтому руки не протянула. Он встал, шагнул к ней и оказался почти вплотную. И сам не заметил, как положил руку на ее прохладное плечо, покрытое каплями соленой влаги. Огрубевшие пальцы так же остро, как пламя, ощутили нежность округлого крепкого плеча.

Хильдрид спокойно смотрела на викинга. Взяла у него свою одежду, накинула и застегнула на поясе пряжку ремня с ножнами. Такая стройная, что казалась совсем юной. Образ жизни не позволил ей пополнеть после родов, и среди женщин, почти неизбежно расплывающихся к сорока годам, вдова Регнвальда казалась молодой. Холодный и соленый морской воздух словно законсервировал ее облик.

Уже смелее Альв провел рукой по ее спине, бедру — она, казалось, не возражала. Однозначно решив, что его жест принят, он, как привык с теми женщинами, которые у него были прежде, попытался с силой, чуть грубовато, привлечь ее к себе.

И получил сокрушительный удар в живот.

Только с ней он мог так отвлечься, чтоб позволить ударить себя, и только она, бравшая скоростью и ловкостью, могла успеть его ударить. Альв согнулся, с трудом перехватывая ртом воздух. Хильдрид натянула обувь, поправила застежки — и протянула викингу руку.