Том Холт - Переносная дверь

• Название: Переносная дверь
• Автор: Том Холт
• Издательство: АСТ: АСТ Москва: Транзиткнига
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035668-4

Юные Пол и Софи — новые клерки в обычной лондонской фирме...

Обычной? Как бы не так! Фирма эта — СОВМЕСТНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ МАГОВ и ГОБЛИНОВ, и задания Полу и Софи предстоят ВЕСЬМА СВОЕОБРАЗНЫЕ. Поиск древних колдовских кладов — это бы еще ничего...

Подливание (совместно с весьма мерзким мелким демоном) приворотного зелья известному киноактеру — ну, бывает и хуже...

А вот как насчет спасения при помощи таинственной "ПЕРЕНОСНОЙ ДВЕРИ" застрявших между мирами еще в середине Викторианской эпохи сотрудников, один из которых — ПЕРВАЯ и ПОСЛЕДНЯЯ любовь гоблинской матушки НАЧАЛЬНИКА?!

Кошмар?

О нет!

Дальше будет ЕЩЕ ХУЖЕ!

---

— Чванливая корова, — беспечно сказала зови-меня-Рози. — Даже не знаю, зачем ты тратишь на нее время.

Ответив ей полным ужаса взглядом, Пол ударился в беспорядочное отступление.

Следующие несколько недель привели его в полное смятение, и это еще мягко сказано. Нужно ли говорить, что Пол не удержался от того, чтобы поиграть с переносной дверью: отчасти, потому что это было забавно, отчасти, потому что когда ею пользовался, то забывал про Софи и ее горшечника. Как только он себя на этом поймал, этот эффект привел его в большое недоумение, хотя бы потому, что был уж слишком заметен. Переступая порог, Пол предавался унынию, и в тот момент, когда возвращался, мрачные мысли настигали его в точности там, где он их оставил, но пока он был в большом мире, на улицах Флоренции или Рио, ступал по цветочному ковру на склонах Непала или гулял по Великой Китайской стене, Софи будто стиралась из памяти, словно забытый день рождения кузины.

Прошло некоторое время, прежде чем он сообразил, что с помощью своей кредитной карточки может снимать иностранные деньги из банкоматов от Анкориджа до Аделаиды. Когда же наконец к этому пристрастился, то поначалу осторожничал — ведь с его окладом в "Дж.В. Уэлс" приходилось очень и очень подумать, стоит ли раскошеливаться на кофе и булочку с беконом в Лондоне, не говоря уже про суши в Иокогаме или зеленый чай и пахлаву в Самарканде. Но когда подвели банковский баланс, Пол к немалому своему замешательству и радости обнаружил, что там не указана ни одна сумма, какую он снимал за время своих разнообразных вылазок. Сначала он был склонен считать, что всему виной задержка, с которой поступают в компьютер сделки с иностранной валютой, и что рано или поздно они слетятся домой, точно эскадрон бомбардировщиков B-52. Но следующий банковский баланс показал то же самое. Значит, можно покупать вес, что душе угодно, и вообще за это не платить.

Увы, как он обнаружил по возвращении домой после бурного похода по кварталу ювелиров в Париже, этим дело не ограничилось. Пол накупил уйму всего: золотые часы, монеты, кольца, все что угодно, главное — чтобы из желтого металла и чтобы влезало в карманы. Он слышал, как покупки позвякивают и врезаются в бок через подкладку пиджака. Но стоило переступить порог, как острые края исчезли, а когда он сунул руки в карманы, то не нашел в них ничего, кроме ключей, потекшей шариковой ручки, пакета бумажных носовых платков и неизбежно развернувшейся, покрытой крошками и ниточками карамельки. Потребовалось некоторое время, чтобы осознать эту странность в полной мере. Ведь бумажные носовые платки он тоже купил в Париже, одновременно со всем золотом, но, по-видимому, приписанные к его делу невидимые, неосязаемые сотрудники таможни либо проглядели платочки, либо позволили оставить в качестве утешительного приза.

Назавтра, просто забавы ради, Пол отправился в Манчестер и снял пятьдесят фунтов. Когда он вернулся на Сент-Мэри-Экс, деньги исчезли. На другой день он повторил эксперимент, но снял только десять фунтов, и когда вернулся, деньги оказались при нем, однако проверка состояния счета показала, что деньги сняты. Пытаясь в последующие несколько дней сообразить, что тут к чему, Пол обнаружил еще один стабильный эффект: сколько бы он в своих путешествиях ни съел, это как будто совсем не сказывалось на аппетите по возвращении. А кроме того, несмотря на всевозможные заварные булочки с кремом и пирожные, которые он поглощал в уличных кафе по всему миру, он ничуть не прибавил в весе. Тогда он решил оставить попытки рационального объяснения и просто наслаждаться ежедневными каникулами.

Радовало тут и еще кое-что: как только Пол стал пользоваться дверью ежедневно, период последующей смертельной усталости понемногу сократился, причем настолько, что он уже рисковал задерживаться на два часа (засеченного времени) не мучаясь до конца дня в борьбе со сном. Честно говоря, почти час уходил на то, чтобы отыскать банкомат и поспешно проглотить ленч. Удвоив отпущенное время, Пол смог не только неторопливо наслаждаться обедом, но и успевал наскоро осмотреть достопримечательности.

В этих экскурсиях ему не хватало одного — компании. Куда бы ни отправился, он везде был чужим. Последнее было скорее правилом, чем исключением — ведь он три дня подряд возвращался в одну и ту же кофейню в Хьюстоне и всякий раз заставал за стойкой одного и того же бармена, но тот никак не давал понять, что узнает посетителя. Разумеется, Пол не питал иллюзий относительно своей иезапоминающейся внешности, однако казалось странным, что три дня подряд в техасское заведение входит англичанин в шерстяном костюме, и никто на это никак не реагирует.

Когда первая радость открытия несколько поблекла, и Пол начал пресыщаться путешествиями за границу, он стал считать свои вылазки за дверь способом провести перерыв на ленч, более приятным, чем сидеть в кабинете, жуя черствые сандвичи (хотя, поскольку еда из-за двери никакой пищевой ценности не имела, сандвичи жевать приходилось тоже). А все-таки это было лучшим временем за весь его тусклый день, да и пара часов вдали от неловкости и конфуза, которые он испытывал, деля кабинет с Софи, были особенно желанными, но факт оставался фактом: дверь оставалась всего лишь игрушкой. Он мог попивать латте в Манхэттене или накачиваться пивом в Мюнхене (подобно деньгам, алкоголь как будто не мог проходить через дверь), но после неизменно приходилось возвращаться домой и вторую половину дня проводить, сортируя в мрачном молчании распечатки, пока не наставало время спешить на автобус в Кэнтиш-таун. Пол не хотел себе в этом сознаваться, но если бы кто-нибудь предложил ему обменять дверь на ленч в убогой итальянской закусочной за углом — ленч наедине с Софи (казалось, это было сто лет назад), — он немедленно ухватился бы за этот шанс.

Однажды в среду Пол сидел под тентом в одном кафе в Анкаре и потягивал чашечку кофе по-турецки. Попробовать его он решился потому, что не мог поверить, что кофе настолько плох, как считают все вокруг, и как раз размышлял о том, что любопытство губит не только кошек, как вдруг женский голос за спиной спросил, свободно ли место рядом с ним. Пол был слишком погружен в собственные мысли, чтобы солгать. И только когда обладательница голоса села напротив, ему пришло в голову, что свой вопрос она задала на английском, или, во всяком случае, с австралийским акцентом. Несколько заинтригованный, он поднял взгляд.

Девушка лет двадцати — высокая, худенькая, скорее всего наполовину китаянка. Из-под широкополой соломенной шляпы струились черные волосы. А еще она была умопомрачительно хорошенькой: такие останавливают уличное движение, становятся причинами аварий или рекламируют шампуни. А еще она ему улыбалась.

— Привет, — сказала она. — Вы, кажется, англичанин, да? Глаза у нее были яркие, как фары надвигающегося грузовика, и Пол тут же почувствовал себя ежиком на шоссе.

— Да, — промямлил он.

— Я так и подумала. — Поднеся чашку кофе к губам, она подула на пенку. — Вы пьете кофе по-турецки?

—Да.

— Ну и как?

— Как грязь.

— Значит, вам он не понравился. — Нет.

— Гм. — Она надула губки. — А я хотела попробовать. Понимаете, если ты в Турции, то предполагается, что попробуешь кофе по-турецки. Но если это так невкусно...

— Невкусно. Даже хуже.

— Жаль. — Она серьезно кивнула. — Спасибо. В таком случае буду пить обычный капуччино. — Кончиком языка она лизнула пенку. Пол вспотел. — Вы и чай тоже пробовали?

— Вы говорите про турецкий чай? Она кивнула.

— Нет.

— Хорошо, — сказала она. — В таком случае услуга за услугу. Не пытайтесь.

— Ладно, не буду, — ответил Пол и поинтересовался: — Настолько невкусно?

Она нахмурилась:

— Не хуже кошмарного похмелья, и, вероятно, лучше, чем утонуть. Вы давно в Турции?

Пол покачал головой:

— Только что приехал.

— И я тоже. Работаете или просто гуляете?

— Путешествую.

— Ага. Я подумала... вы ведь в костюме и при галстуке... Пол слабо улыбнулся:

— Свидетельство в пользу моды.

— Вот как? — Она приподняла безупречно очерченную бровь.

Пол кивнул:

— Верно, такие свидетельства обычно заверяют у нотариуса, а потом используют против тебя в суде, но...

— Ага. Чистосердечное признание моды. На самом деле вам идет.

"Лгунишка", — подумал Пол, а вслух спросил:

— Правда?

— Да, вроде как. Ну, стиль крутого, плохо одетого журналиста, ночь проспавшего, не раздеваясь на кушетке. Правда, для этого вам не хватает трехдневной щетины, а для пущего эффекта стоило бы яростно стучать по клавишам лэптопа. Но все равно довольно мило.

Сам Пол не обратил внимания, во что одета девушка — точно так же приблизительно девяносто девять из ста посетителей Лувра не смогут описать рамку "Моны Лизы". Он присмотрелся внимательнее: честно говоря, он предположил, что перед ним летнее платье, но слишком мало знал про женскую одежду, чтобы сказать, было ли это дешевкой с рынка или шедевром от кутюр стоимостью, эквивалентной военному бюджету США. Впрочем, речь не об этом.