Евгений Филимонов - Время льда и огня

• Название: Время льда и огня
• Автор: Евгений Филимонов
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0166-5

После того как остановилась Земля, на одной ее половине царит полярная ночь, а другую опаляют убийственные лучи Солнца.

«Южане» создали под толщей раскаленного песка подземные города. «Северяне» владеют ледниками — мировым запасом питьевой воды. Узкий Терминатор, где условия жизни наиболее близки к прежним, обеспечивает продовольствием себя и соседей. Скрытое соперничество между этими цивилизациями может в любой момент перерасти в войну. А еще есть «Галакси», огромный обитаемый искусственный спутник. О нем успели забыть, но он имеет свои виды на будущее Земли.

Золотой век человечества навсегда останется в прошлом, если только не произойдет чудо.

Закрутится ли вновь планета — зависит от одного человека, агента Рассветной зоны.

---

Я выхватил свой пистолет в тот момент, когда Теофил уже готов был броситься. Выпалил у него над головой — чтобы показать, что, в отличие от автомата, пистолет боеспособен, — и заставил отбросить бесполезное оружие в сторону. Затем, не опуская ствола, я велел Теофилу отстегнуть принайтовленные к мотонартам лыжи и забрать свой вещмешок. Тут до него дошла суть этих приготовлений.

— Парень, ты меня обрекаешь на гибель…

На его ломаном пиджин это звучало именно так, патетически.

— А на что ты меня обрекал три минуты на зад, а? Будь я таким же мерзавцем, как ты, я поступил бы с тобой сам знаешь как… А пока что я даю тебе шанс — хоть ты и не заслуживаешь — вернуться к своим девицам-ночницам. Наплетешь им, да и Кшишу заодно, как ты тут ловко управился со шпионом. Давай живее на лыжи!

Теофил хмуро смотрел на свое жалкое снаряжение. Он, быть может, даже искренне предпочел бы, чтобы я его пристрелил. Тот отрезок пути, что мы проехали за час на нартах, ему предстояло одолевать как минимум суток трое — ведь обратный путь вел наверх, — вдобавок без палатки, без спиртовки, без горячей еды… А там еще сколько ждать патрульного крейсера! Но — сам виноват.

— Шевелись!

Он пристегнул лыжи и влез в лямки вещмешка. Казалось, он хотел еще что-то сказать, но я его уже довольно наслушался за это время.

— Пошел!

Теофил вяло задвигал ногами, пошел тяжко, почти без скольжения по оставленной нами колее. Я смотрел ему вслед без особых эмоций — ничего гуманнее не придумалось. Когда он скрылся за выступом ледника, я залез на седло мотонарт и включил зажигание. Двигатель еще не успел остыть.

* * *

Продвигаться навстречу солнцу куда отраднее все-таки, чем катить в непроглядной тьме. Спустя некоторое время после моего бесконечного петляния по ледовому каньону я заметил, что фары можно и выключить — общий палевый фон неба давал достаточно света. И тем не менее я катил по заснеженному ледовому руслу с великой осторожностью, помня обо всех тех многочисленных авариях и трещинах, что приключились в свое время еще под командованием незабвенного Португала. Надо сказать, путь здесь, пролегая по руслу сравнительно молодого выводного ледника, оказался гораздо более ровным и почти свободным от трещин. Следя изо всех сил за ближайшими пятьюдесятью метрами пути, я почти не заметил двух важных вещей: гряды черных скал несколько впереди и сбоку по курсу и первого ослепительного проблеска солнца над горизонтом — впрочем, я тут же потерял его из виду, спускаясь довольно круто по ледовому фьорду.

Здесь меня встретил распадок, низина. Выключив мотор, я услышал ровный мощный шум, который сперва принял за рев ветра в сужении скальных массивов, но тут же понял свою ошибку: это был отдаленный рокот большого водопада. Я соскочил на снег — не на пушистый звездчатый покров, в который проваливаешься по пояс, а на плотный влажный наст. Край распадка образовывал уступ невидимой отсюда глубины; края фьорда как бы расступились, и в обрамлении снеговых гор открылась далеко-далеко целая страна озер и протоков. И надо всем этим, чуть оторвавшись от земной черты, царило бледное солнце.

Я безотчетно слепил снежок и запустил его с края распадка прямо в бездну — он канул туда крохотной искоркой, Затем я приблизился к источнику шума: широкий водопад вытекал из-под ледника и обрывался пенистой массой вниз, в долину. Здесь брала начало одна из множества коротеньких рек Терминатора, большей частью увязавших, пересыхавших в пустыне. Справа и слева низинку подпирали скалистые кряжи. Опять надо было думать о спуске вниз, но заботы как-то не шли в голову — уж слишком спокойно и величаво было окружение.

Я поставил палатку и приготовил ужин на спиртовке. Так или иначе, но следовало отдохнуть перед спуском, переночевать, а затем уже начинать переход по долине. Переход обещал быть длительным и трудным, тем более что со всякой механизацией, вроде мотонарт, надо было навсегда расстаться.

Прихлебывая кофе, я подумал также и о том, что делает в этот момент мой незадачливый киллер Теофил — грызет ли сухарь на ходу или же в кромешной тьме под начинающейся пургой роет в снегу утлую ямку для ночлега, который вполне может стать последним, — но подумал об этом безо всякого злорадства, а даже с какой-то долей сожаления. Куда с большим удовольствием я бы сейчас распростился с ним, дружески обнявшись, под его бесконечные шуточки и балагурство, и он бы укатил обратно по только что проложенной нами колее (горючим запаслись с лихвой), а я бы с палаткой и каноэ…

Каноэ! Как я не проверил, погрузил ли мой друг Теофил эту миниатюрную лодочку? Ведь он-то был уверен, что лодочка мне не понадобится! В волнении я отставил чашку и бросился к мотонартам, откинул крышку багажника, вышвырнул наружу весь хлам и, лишь когда обнаружил невесомый сверточек с разборным каркасом, вздохнул с глубоким облегчением. Две лопасти и древко лежали за сумкой с инструментами.

Опять меня уколола совесть и тут же оставила, когда в глаза мне бросился армейский инвентарный номер на чехле лодки — такой же, как и у мотонарт. Теофил и в самом деле не думал снабжать меня плавсредствами, каноэ просто входило в комплект мотонарт, на всякий случай. Я от души мысленно поблагодарил предусмотрительных ночников.

Палатка стояла в укрытии под склоном, и все равно вскоре меня разбудил ветер, трепавший изо всех сил тонкую ткань. Я выбрался из спального мешка, вышел наружу и увидел, что вдоль по каньону ветер несет облака мокрого снега, а мотонарты вот-вот скроются под сугробом. Взял из них то немногое нужное, что там еще оставалось, и перенес в палатку, после чего выключил термообогрев костюма и снова забрался в спальный мешок. Я не знал, какой ресурс у аккумулятора скафандра (а он был на мне бессменно уже с неделю), и потому старался при каждом удобном случае экономить тепло.

О спуске в долину при такой погоде не стоило и думать, хотя было не так уж и холодно. Мокрый снег лип на стенки палатки, рокот водопада вдали сливался с воем ветра. Я снова заснул…

* * *

Лишь на третьи сутки метель улеглась, и я, понимая, что просветы в плохой погоде здесь не так уж и часты, тут же пустился на разведку спуска. Больше всего меня страшил голый ледяной склон: ведь оборудование незабвенного Кастеллано осталось в клинике, у меня с собой не было даже маленького ледоруба. С дальнего края распадка, по ту сторону водяного потока, невидимо пробегавшего под ледяной твердью, я обнаружил приемлемый маршрут спуска, за исключением двух-трех сомнительных моментов — возможности камнепада и необходимости кое-где спрыгивать с довольно большой высоты, — позволявший надеяться на успех. Не теряя времени, возвратился за багажом. Но острейшее из ощущений ожидало меня отнюдь не во время спуска, а в самом начале, точнее, еще раньше, когда я, обвешанный пожитками, шел обратно по снеговому куполу над водяным потоком. Все произошло с той страшной быстротой, как это обычно и бывает в таких случаях: вдруг ноги мои потеряли опору, подо мной что-то ухнуло, оборвалась, рухнула огромная сыпучая масса — и я, упершись грудью в весло, упавшее поперек провала, завис наверху снегового купола, пробитого моим весом. Груз откатился вниз по насту.

Из пробитого мной окошка в насте теперь отчетливо доносился рокот могучего потока, который в трехстах шагах отсюда срывался в пелену падающей воды. Мои ноги беспомощно болтались над черным стремительным течением.

Крайне осторожно, понимая, что сейчас любое резкое движение может вызвать следующий обвал, теперь уже со мной вместе, я опробовал прочность весла — кажется, оно держало. Я подтянулся, вытащил туловище из пропасти и мягким рывком передвинул в сторону от отверстия весло, затем, опираясь на него всем телом, подтянул ноги и дальше пополз по насту, не забыв прихватить свою вязанку — без нее ведь все равно погибать! Сзади опять глухо ухнуло, снеговая масса с плеском сорвалась в воду, но я даже не обернулся. Моей задачей было поскорей доползти до скалистой тверди.

В куче скарба, которую я с таким риском переправлял на ту сторону по предательскому снежному куполу, был и автомат Теофила, на этот раз со снаряженным магазином. Может, именно он и был той самой соломинкой для верблюда? Но — принцип Полковника Ковальски: оружие никогда не бывает лишним.

А сам маршрут прошел как я и спланировал: сперва я спускал груз на тросике в какое-нибудь гнездо между выступами камней, затем спускался сам, благо крутизна была не такая уж неодолимая. И все же я потратил на спуск от террасы водопада до нижнего откоса часов шесть — да таких шесть часов, после которых я еще долго лежал внизу, на какой-то жухлой поросли (траве, что ли?), в моросящей дымке от водопада, охлаждавшей мое разгоряченное лицо. Я глянул наверх, чтобы оценить пройденный путь, но водяной туман не давал возможности увидеть все отчетливо; я угадал лишь пятнышко мотонарт под снежным козырьком склона, а вот брешь в снеговом куполе, куда чуть было не угодил, так и не обнаружил. А может, ее и нельзя было увидеть в этом ракурсе?