Питер Дэвид - Сэр Невпопад и Золотой Город

• Название: Сэр Невпопад и Золотой Город
• Автор: Питер Дэвид
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17960-7

Волею счастливого случая (без мошенничества, понятно, не обошлось) славный сэр Невпопад становится владельцем питейного заведения под названием "Буггер-зал". Тихое доходное место, благополучная жизнь в сытости и достатке — казалось бы, что еще человеку надо! Но однажды зимним вечером в трактире появляется незнакомец. И в обмен на выпивку этот вечерний гость предсказывает хозяину дальнее, полное опасностей путешествие, которое должно привести сэра Невпопада не то к победе, не то к беде. Внятно предсказать провидец не успевает — дверь распахивается, и пущенная сквозь проем стрела поражает несчастного насмерть. И буквально не проходит и получаса, как предсказание начинает сбываться…

---

— А-а, — протянул Охлад. Он явно ничего не понял, но тоже не хотел, чтобы это было заметно. — Ну… как вам будет угодно, мироначальник. Поднимать войска? Еще рано, но…

Я взглянул на море спящих людей, подумал, каково им будет просыпаться раньше времени — это явно никому не понравится.

— Не нужно, — поспешно ответил я. — Спи, Охлад. Я… я хочу побыть наедине со своими мыслями.

— Как вы пожелаете, мироначальник, — неуверенно ответил Охлад и улегся спать… но перед этим бросил на меня настороженный взгляд.

Мордант тем временем пригладил перья и снова устроился у моих ног. Стараясь говорить как можно тише — так, чтобы Охлад точно ничего не услышал, я прошептал Морданту:

— Ты хочешь, чтобы я думал, будто мне все приснилось, да?

Хролик (вот как, оказывается, назывались эти звери) бросил на меня мимолетный взгляд, ничего не говорящий, и снова улегся.

— Все лучше и лучше, — пробормотал я и тоже улегся спать.

Остаток путешествия прошел без всяких событий. Мордант не раскрывал больше клюва, хотя то и дело я ловил на себе его взгляды, полные все того же высокомерного презрения, с которым он тогда разговаривал. К этому моменту я уже так запутался, что и сам не знал — действительно ли хролик разговаривал со мной или мне все приснилось? Собственно, происходило именно то, о чем он меня предупреждал, если, конечно, мог говорить.

По дороге обратно, где бы, к дьяволу, ни находилось это место, я старался ни с кем не общаться. Это было нетрудно: я просто сказал Кабаньему Клыку, что хочу побыть один, чтобы обдумать вылазки против наших врагов. Никто ни о чем меня не расспрашивал. Это одно из преимуществ верховного правителя, или как там называлась моя должность. Заодно мне не приходилось волноваться, что кто-нибудь неосторожными словами поставит меня в затруднительное положение… например, такое, когда мне придется признать, что я не помню чего-то, что все вокруг хорошо знают.

Я немало знал о том, как такое происходит, чтобы понимать: вот так люди моего положения все и теряют. Из-за любой слабости — реальной или мнимой. Я очнулся после продолжительной, даже какой-то загадочной летаргии и обнаружил, что стал тем, чем избегал становиться на протяжении всей жизни, — мишенью. Нет лучшей цели, чем человек у власти, потому что всегда найдутся те, кто ею не обладает, но очень хочет получить, считая, что самый лучший способ получить ее — это убить вас.

Первым в списке подозреваемых шел Кабаний Клык, который вел себя вполне почтительно, но я нисколько ему не доверял. Да и другие доверия у меня не вызывали. Единственный человек в округе десяти миль, которому мне можно было бы довериться, это я сам, а зная, каким двуличным я могу быть, я чувствовал себя совсем одиноко. Ну, наверное, можно было считать своим другом хролика, если бы я не начал подозревать, что он и впрямь бессловесное животное, которое ненадолго навестило меня в том странном сне.

Ничто так не сокращает дни правителя у власти, как мнение сподвижников о том, что правитель больше не в силах править. Я старался не выставлять себя в таком свете… особенно в компании злодеев, которые могли зарубить скорбящую вдову и даже не вспомнить об этом. Если истеричная женщина не вызывала у них ни сожаления, ни снисхождения, ничего не понимающий да вдобавок хромой воитель вряд ли был в лучшем положении.

На закате третьего дня пути я увидел, что к нам бегут какие-то люди. Сначала я решил, что эти люди ищут у моей армии защиты, но потом услышал, как они выкрикивают мое имя и славят нас, как героев-победителей. Я понял, что это встречающие, которые хотели проводить меня в мой замок. Так я догадался, что ехать осталось недолго. Кабаний Клык подъехал ко мне на своей лошади и усмехнулся.

— Хорошо возвращаться домой, мироначальник. Поход был прибыльный и даже увлекательный, но иногда неплохо и отдохнуть под родимой сенью, а?

— Хорошо сказано, Кабаний Клык, — ответил я и прибавил в уме: "Бездушный ты убийца", — хотя сам продолжал улыбаться.

Вокруг собралось немало народу, и не только мужчины. На нас, задирая головы, смотрели женщины — они смеялись, выкрикивали мое имя, и дети тоже. Дети улыбались, прыгали и плясали вокруг нас, а мне захотелось крикнуть: "Мы убийцы! Убийцы, насильники и грабители! Мы нападаем на беззащитные города и уничтожаем их, будто у нас есть на это право, а боги там, у себя, лишь принимают погибшие души, потому что ничем не могут помочь людям при жизни! Как же вы можете нас приветствовать? Как же вы можете встречать нас, словно героев, когда мы — дикари и варвары?"

Конечно, мне никто не ответил, потому что никто меня не слышал. Но Мордант сделал надо мной круг и сел на мою вытянутую руку, холодно глядя на меня. Я пожалел, что не могу читать мысли в голове, похожей на птичью. Может быть, он просто глядел на меня, ожидая, когда я угощу его чем-нибудь? Или он понял, что творится в моем сердце, и теперь сочувствовал мне, или, что более вероятно, жалел меня?

— Лети-ка, найди себе что-нибудь поесть, — сказал я и стряхнул его, а вокруг меня прыгали дети, осыпая сухими цветами.

За холмом я увидел, куда лежит наш путь, и, должен признаться, был впечатлен.

Перед нами открылся небольшой горный пояс; крепость была буквально встроена в одну из гор. К солнцу гордо тянулись высокие башни, на шпилях хлопали флаги. Вместо крепостной стены, насколько я мог видеть, крепость, поставленная на дне широкой плоской расселины, была окружена отвесной стеной, являвшейся естественным продолжением горных отрогов. С той стороны, где мы находились, мне, конечно, было не видно, но тем не менее понятно, что противоположный склон гор был абсолютно гладкий и никто из людей не смог бы по нему вскарабкаться. После любого снегопада тут появлялась угроза лавины. Но здесь, на пустынных равнинах Победа, я решил, что снегопада вряд ли можно опасаться всерьез. Одним словом, место выглядело…

— Неприступно, — тихо произнес я.

Какой-то мальчик похлопал меня по ноге, привлекая к себе внимание. Я оттолкнул его, направляя лошадь вперед, не обращая внимания на мольбы других — они хотели, чтобы я сказал им что-нибудь доброе. Мысль о том, что невинные дети поклоняются злу, воплощенному во мне, показалась мне отталкивающей. Я провел три дня, слушая песни и стихи, которые описывали жестокие, бесчеловечные деяния, совершенные от моего имени. Мне казалось, что такому человеку нельзя поклоняться.

Кабаний Клык услышал, что я сказал, и громко рассмеялся.

— Как поется в песне: "И Ламалос был уверен", а?

— Ламалос. — Это имя мне ничего не говорило, но я сделал попытку угадать. — Это предыдущий… владелец.

И Кабаний Клык снова засмеялся.

— Да, пока вы не разделались с ним, спящим! Ох! Это глупое выражение, оставшееся на его лице даже тогда, когда голова отделилась от тела!

— Во сне… Ну да, это было очень хитроумно с моей стороны. — Я порадовался, что утром почти ничего не ел, иначе завтрак начал бы проситься обратно.

— Да, славный это был день, когда вы захватили крепость Бронебойсь. Хотя, — и он заговорщически понизил голос, — до сих пор есть такие, кто говорит, что это леди Кейт была подстрекателем и зачинщиком. Конечно, песни воспевают вас, но все же… вам надо было бы поговорить с леди, чтобы убедиться…

Я так на него посмотрел, что он тут же замолчал.

— Ты что, Кабаний Клык, даешь мне советы, как вести себя с супругой? Ты забываешься.

Насколько было видно под побытью, Кабаний Клык сильно покраснел.

"Ты разозлил человека, который разрубил пополам беспомощную женщину! Ты с ума сошел!" — пронеслось у меня в голове весьма разумное соображение.

Ведь возникла реальная опасность сделать Клыка своим врагом, но варвар только склонил голову и сказал:

— Простите меня, мироначальник. Я забылся. Больше такого не повторится.

— Уж постарайся, — ответил я, изумляясь, как нагло могу себя вести.

Когда мы подъехали к крепости, известной как Бронебойсь, над нами висело безоблачное небо и воздух был таким теплым, что это казалось уже немного слишком. Я недоумевал, как я ухитрился завоевать такое сооружение. Больше даже, чем способ, меня интересовали мотивы. Что такое на меня нашло, что заставило пуститься в завоевания, даже если я был не в своем уме? А если я был не в своем уме…

То в чьем же уме я был?

Дорога с плато, по которому мы ехали, оказалась крутой, но лошади преодолели склон с привычной уверенностью. Вокруг меня были воины — мои воины. Они смеялись, разговаривали друг с другом, кричали о подвигах, совершенных ради меня, ударяя себя в грудь здоровенными кулаками. Иногда женщины забирались к ним на лошадь и крепко обнимали их, чуть не выпадая из той скудной одежды, которая на них была. Мне показалось, что это не счастливые жены, встречающие своих мужей, а бывшие пленницы, которые хотели порадовать своих случайных хозяев. За ними шагала колонна пленных со связанными руками, в основном женщин, которые казались напуганными и изможденными. Они увидели то, что ожидало их в будущем, и старались держаться поближе друг к другу, непроизвольно замедляя шаг и тем самым задерживая всех. Тот Парень, который присматривал за пленниками, снял с седла плетку и щелкнул ею опытным движением. Женщины испуганно вскрикнули, и Тот Парень указал жестом, что им следует прибавить шагу. Пленницы покорно повиновались.