Сергей Руденко - Крылья Победы

• Название: Крылья Победы
• Автор: Сергей Руденко
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: История
• Год: 1985

Автор воспоминаний — видный советский военачальник. В боях прошел он большой и славный путь, стал Героем Советского Союза, маршалом авиации. В битве за Москву С. И, Руденко командовал авиационной дивизией, а в сражениях под Сталинградом и на Курской дуге, в Белорусской, Висло-Одерской и Берлинской операциях — воздушной армией. В своей книге он пишет о напряженных боях, героизме летчиков, мастерстве авиационных командиров.

---

Я докладываю, что опытные экземпляры наших самолетов по своим характеристикам действительно лучше немецких. А вот те, которые находятся у нас в частях и не раз ремонтировались в полевых условиях, не имеют таких данных. Г. М. Маленков, отвечавший в Государственном Комитете Обороны за производство авиационной техники, возмутился :

— Вы ругаете нашу боевую технику и защищаете честь мундира.

Я доложил, что советские летчики действовали правильно и сумели зажать фашиста. А ушел он потому, что скорость его самолета и скороподъемность оказались больше, чем у наших, особенно на горке. Разгорелся спор. В это время со стороны фронта показался наш штурмовик. Его преследовал и непрерывно атаковал «мессершмитт». Кто-то сказал:

— Удирает наш «ил».

Я отвечаю:

— Ничего подобного. Просто скорость у него меньше, чем у «мессера».

Примерно в километре от нас фашист при очередной атаке снова промахнулся и выскочил вперед. Летчик-штурмовик мгновенно воспользовался этим. Как только вражеский самолет показался впереди, он открыл огонь из пушек. Хорошо получилось. «Мессершмитт» загорелся и упал в полукилометре от нас. А Ил-2, сделав змейку, пошел на свой аэродром. На командном пункте загремели аплодисменты. Послышались возгласы: «Вот это молодец! Вот это летчик! Штурмовик сбил истребителя!»

Еще в ходе боя я засек время, а затем передал приказание в штаб найти летчика-штурмовика, сбившего «мессершмитт», сообщить его фамилию. Вскоре мне донесли, что это капитан П. С. Виноградов — заместитель командира полка. Жуков приказал наградить его орденом и повысить в воинском звании. Подготовили приказ, который тут же был подписан. Героические действия штурмовика восхитили всех присутствующих. А я не преминул заметить, что у нас каждый летчик жаждет победы над врагом, но порой не все от него зависит.

Г. М. Маленков сказал, чтобы ему дали тактико-технические данные «яков» и «мессершмиттов». Действительно, по заводским данным, наш «як» превосходит «мессер» в скорости километров на двадцать.

— Объясните, пожалуйста, — говорит Маленков, — почему же вы считаете, что наш истребитель хуже вражеского?

Я пояснил свою мысль: во фронтовых условиях машина в процессе ее эксплуатации теряет свои первоначальные качества. Нужно учитывать и другое обстоятельство. Завод указывает данные, полученные при испытании опытных образцов самолета, которые изготовлены были из металла с точным соблюдением аэродинамических форм. В боевых же условиях на машине с перкалевой и деревянной обшивкой, деревянными силовыми элементами неизбежны частые повреждения поверхности. А это немедленно сказывается на летных данных самолета: скорость его падает из-за увеличения сопротивления воздуха.

Испытывается «як» с закрытым фонарем. А на фронтовых истребителях целлулоид быстро желтеет от солнца, трескается, и через него летчик не видит противника. Поэтому он не закрывает фонарь в бою, чтобы лучше видеть и не быть сбитым. А полет с открытым фонарем на пять — семь процентов уменьшает скорость машины. Надо учесть еще и то, что «лопухи», которыми прикрываются убранные колеса, мнутся, образуются щели, в полете происходит подсос воздуха. И на этом мы теряем скорость.

И все же я не убедил Маленкова.

— Я полагаю, — сказал он, — что все-таки вы защищаете «честь мундира».

Тогда я добавил, что самолеты из боя возвращаются с пробоинами. Как мы их чиним? Берем полотно, эмалит и лепим заплатки. А они тоже увеличивают сопротивление. По причинам, о которых я доложил, теряется до 10 — 15 процентов скорости.

— Считаю, что все это вы преувеличиваете, — подвел Г. М. Маленков итог нашей беседе. И помолчав, добавил: — Давайте проведем испытания ваших самолетов здесь, на фронте, проверим соответствие их опытному экземпляру.

Я доложил обо всем командующему ВВС Красной Армии и попросил прислать бригаду испытателей из научно-исследовательского института. Мне, конечно, был неприятен упрек члена ГКО. Но раз решили провести испытания, значит, я в чем-то убедил Маленкова.

Вскоре в 16-ю армию приехала группа летчиков и инженеров, чтобы организовать испытания на мерном километре. Они проводились в 434-м истребительном полку, известном своими славными боевыми делами. Определили два самолета. Один пилотировал летчик-испытатель Зайцев, другой — боевой истребитель. Что же оказалось? Фронтовой «як», пилотируемый летчиком-испытателем, показал скорость процентов на десять ниже, чем указывалось в заводской таблице.

У «яка», управляемого летчиком-фронтовиком, она оказалась меньше на шестнадцать процентов.

Стали разбираться, в чем дело. Установили, что Зайцев закрывал фонарь, хотя обзор был плохой, убирал радиатор, несмотря на то что вода в системе охлаждения доходила порой до кипения.

Фронтовой летчик фонарь не закрывал, радиатор выпустил, чтобы температура двигателя была 50 — 60°. В бою некогда следить за радиатором, там вообще держат температуру 40°. Если закипела вода в двигателе, надо принять меры. Иначе он откажет, и придется садиться. А будешь часто отвлекаться от наблюдения за противником — собьют.

Вот я и говорю Зайцеву:

Послушайте, вы неправильно испытания проводите.

Он мне доказывает, что делает все по установленной методике. И приводит соответствующие положения инструкции. Выслушал я его и говорю:

Хорошо, товарищ Зайцев, в бою вы так же будете эксплуатировать машину, да еще над территорией противника?

Разумеется, нет, — отвечает он.

— Вот вы и испытайте так, как будете воевать.

Все-таки мы провели полеты по двум вариантам. И в обоих случаях результаты оказались ниже, чем у опытного самолета. Меня предупредили, что Маленкову кто-то доложил, будто мы «мешали» испытателям. Когда написали отчет, нас вызвали к нему на доклад. Собралось человек пятнадцать. Пришли боевые летчики высказать свое мнение. По ходу доклада опять возник спор. Но тут испытатели оказались на нашей стороне.

Маленков спросил:

Что же вы предлагаете?

Летчики уже давно высказали мне свои пожелания. Я их и передал представителю ГКО. На заводе надо сделать новые фонари и доставить сюда. Тогда можно вести бой с закрытым фонарем и хорошо видеть противника. Поверхности самолета следует покрыть лаком, как на опытном самолете, а не эмалитом.

Хорошо было бы и облегчить самолет Як-1, — продолжал я свой доклад. Сейчас бои ведутся только днем, а на борту истребителя сто килограммов оборудования для ночных полетов. Предлагаем снять его с самолета. Это позволит увеличить скорость полета и улучшит маневренность машины.

Практика показывает, что бои мы ведем обычно на высотах до трех тысяч метров, максимум забираемся на четыре-пять. Кислородом никто не пользуется, а мы возим специальное оборудование. Предлагаем снять и это оборудование. Кроме того, на «яке» имеется два воздушных баллона для запуска двигателей, а можно обойтись одним. Предлагаем снять два пулемета и два патронных ящика, оставить одну пушку и увеличить боекомплект к ней. Получится выигрыш в весе более полутонны. А поскольку самолет станет легче, то на одиннадцать процентов прибавится относительный запас его мощности, увеличится и скорость, особенно вертикальная.

Просим также стабилизатор и рули сделать металлическими, переднюю кромку крыла — тоже из металла. Это сохранит аэродинамику самолета.

Кончив доклад, я невольно подумал: «Какова же будет реакция?»

— Изложите все это в письменном виде, — задумчиво сказал Маленков. — Ваши предложения будут приняты. С заявкой поедете сами на тот авиазавод, который поставляет самолеты шестнадцатой воздушной армии.

Прибыв на завод, я переговорил с директором И. С. Левиным. Он согласился с нашими предложениями. Одобрили их и представители ОКБ А. С. Яковлева. Они решили только проверить центровку, чтобы не нарушалась устойчивость самолета. Но в принципе было уже видно, что облегчение машины — дело перспективное.

Состоялся митинг рабочих завода. Рядом с седоволосыми ветеранами производства я увидел женщин и даже мальчишек — выпускников ремесленных училищ. Невольно дрогнуло сердце. Поэтому, видимо, я и говорил так взволнованно. Рассказал о боях под Сталинградом, о том, как отважно сражаются советские летчики. Объяснил, что предлагают наши авиаторы и как это поможет нам еще сильнее и с меньшими потерями бить немецко-фашистских захватчиков. В заключение я спросил у руководителей завода: когда они думают дать нам облегченные машины? От имени коллектива директор заверил, что недели через две мы начнем их получать. Такое отношение к предложению фронтовиков меня обрадовало.

Еще раньше к 16-й армии прикрепили ремонтный завод, расположенный в Поволжье. Я слетал туда и договорился, что они будут тщательно полировать поверхности самолета для уменьшения лобового сопротивления.

Одновременно мы принимали меры по повышению выучки летного состава. Какой основной недостаток наблюдался тогда в ведении воздушных боев? У нас, к сожалению, применялась еще тактика «роя». Группы составляли из шести — восьми самолетов, летчики держались парами в плотном строю и прикрывали хвост друг друга. Плотный боевой порядок лишал истребителей их основного качества — маневренности. Тяготея к полетам группой, авиаторы неохотно летали парой. Вражеские летчики стремились вести бой на вертикалях, чтобы полнее использовать скоростные качества своих машин, а наши предпочитали горизонтальный маневр. Дальнейшее совершенствование тактики мы связывали с получением облегченных «яков».