Карен Монинг - Сердце горца

• Название: Сердце горца
• Автор: Карен Монинг
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 966-343-197-0

Он – Адам Блэк – бессмертный, самоуверенный и невероятно сексуальный, виртуозный обольститель, свободно перемещающийся во времени и пространстве в погоне за удовлетворением своих ненасытных желаний.

Она – Габриель О'Каллаген, студентка юридического факультета. Габби с рождения наделена способностью видеть оба мира: мир смертных и мир Чар. Едва взглянув на Адама, Габби отчетливо поняла: он может ее погубить.

Так начинается долгий, полный скрытых опасностей путь обольщения. Адам вовлекает Габби в мир всемогущей магии и безжалостных интриг при дворе королевы Чара.

Удастся ли героям раскрыть заговор, угрожающий обоим мирам, и получить подарок судьбы, который полагается далеко не каждому смертному, – восхитительную, удивительную, вечную любовь?

---

Шестнадцатая пришла, чтобы забрать двух крошечных девочек с колен Адама, несмотря на их протестующие вопли (и сама не уселась к нему на колени только потому, что Адам поспешно встал), двадцать третья и последняя была так стара, что могла сойти кому-то за прапрабабушку, но даже она бесстыдно флиртовала с «милым мистером Блэком», хлопая несуществующими ресницами и приглаживая тонкие седые волосы покрывшимися пятнами руками с просвечивающимися синими венами.

Но больше всего Габби поразила кошка – кошка, которая, видимо, оказалась самкой, и вдобавок в период течки. Она плавной походкой вошла в библиотеку, подняв хвост, кокетливо закрученный на конце, и начала тереться своей мягкой шерсткой о лодыжки Адама, мурлыча и, вероятно, доводя себя этим до состояния блаженства, от которого она жмурилась и изгибалась.

«Мистер Блэк, черт бы подрал вас всех! – хотелось закричать Габби (она любила кошек, правда, любила; и раньше ей никогда не хотелось пнуть никого из них, но, Боже правый, – Даже кошки?..), – Существо, и я его обнаружила, поэтому он – мое Существо. Руки прочь».

Но похоже, все о ней забыли, как подозревала Габби, не в последнюю очередь благодаря тому, что они были замужем за такими необычайно сексуальными мужчинами), а Габби сидела молча, чувствуя, что постепенно становится почти такой же невидимой, каким до этого был Адам. Как будто он не просто избавился от заклятия, но и каким-то образом перенес его действие на нее.

Наконец, видимо потеряв терпение, Драстен приказал прислуге ложиться спать, грозно хлопнул дверью библиотеки а после недолгой паузы закрыл ее на ключ и прислонился к ней спиной.

– Ты что, вынужден постоянно это терпеть? – насмешливо поинтересовался он у Адама.

Тот кивнул.

– Хотя встречаются и такие, – сказал Адам, бросая взгляд в сторону Габби, – которые для начала предпочитают хорошенько меня треснуть.

Он произнес это, демонстративно потирая губу, которую она разбила, и беззаботно ухмыльнулся.

Она сжала руки в кулаки, чтобы не вскочить и не ударить его еще раз. Просто за то, что он Адам. За то, что он так непростительно неотразим. За то, черт возьми, что он стал видимым. Почему он не мог остаться под действием заклятия? Неужели это так сложно?

Тогда она была ему нужна. Но не теперь. Он уже мог говорить от своего имени; он больше не нуждался в посреднике. И вокруг него были десятки женщин, которые жаждали удовлетворить любое его желание по одному мановению его обольстительной руки. Габби вдруг показалось, будто ее чего-то лишили.

Она нахмурилась и сделала вид, что умирает от усталости, не желая смотреть на то, как другие женщины борются за его внимание. Не желая переживать все чувства, которые пробуждались в ней при этом. И не имея желания проверять, будут ли они взбираться по стенам замка и ломиться в окна, чтобы до браться до него.

Гвен отвлеклась от сложных вопросов по космологии, которыми она довольно долго забрасывала Адама, чтобы показать комнату гостье.

Габби была приятно удивлена, обнаружив, что это не надворная постройка, а вполне милая анфилада комнат на втором этаже, с каменной террасой, через застекленные двери которой можно было выйти в сад. После того как Гвен удалилась, Габби еще больше удивилась, увидев у прикроватного столика наполовину полный графин с вином.

Однако утром она уже была не так рада этому графину. Как и тому, что в итоге ей пришлось выбраться в коридор и стащить немного еды из двух других «комнат», прежде чем она погрузилась в сон, одурманенная вином.

Габби посмотрела на кровать и нахмурила брови. Неудивительно, что она так ужасно себя чувствовала. Было вообще не похоже, что она там спала; скорее можно было подумать, что она провела ту небольшую часть ночи, во время которой ей удалось забыться, в сражении. Шелковые простыни оказались скомканными, одеяло было сбито, а два шикарных бархатных балдахина оторваны от карниза. Она смутно помнила, что, захмелев, попыталась выйти из комнаты в ванную, запуталась в них и упала.

И еще Габби припоминала, что все это ей ужасно не понравилось. Кажется, она кричала и плакала всю ночь из-за всякой ерунды: парней, потерянной работы и... Существа, которого она не могла понять.

Она поймала себя на том, что уже подняла трубку, собираясь позвонить по этому поводу маме. Ну да, и что бы она тогда сказала? «Привет, мам, мне нужно поговорить с тобой о Существе, которого я встретила. Грэм умерла, а больше у меня никого нет». Ха!

«И в самом деле, – думала Габби, осторожно массируя виски – похоже на то, что мне удалось дозвониться, прежде чем я успела повесить трубку». Она не могла точно вспомнить, но вдруг переступила через телефонный справочник на полу.

И он был раскрыт на страничке международных звонков, а это показалось Габби плохим знаком. С печальным вздохом она очень аккуратно собрала волосы сзади заколкой, чтобы ее маленькие локоны – Господи, как же болит голова! – не начали протестующе гудеть, затем открыла дверь и вышла в коридор. Она всегда плохо переносила действие алкоголя.

Аспирин, ей нужен аспирин.

«Неделю назад, – думала Габби, поворачивая влево (после недолгих раздумий решив, что не имеет значения, в какую сторону идти в этом лабиринте каменных коридоров), – все было так просто». Она точно знала, кто она такая и какое место занимает в этом мире. Ее звали Габриель О'Каллаген. Она делала то, что привыкла считать своим долгом: скрывалась от мерзких сверхъестественных Существ, вела двойную жизнь и в целом неплохо с этим справлялась.

Потом она стала Габриель О'Каллаген, над которой издевалось одно из мерзких сверхъестественных Существ, хоть этот их экземпляр, в человеческом облике, оказался невероятно соблазнительным.

Потом она была Габриель О'Каллаген, которую защищало то самое невероятно соблазнительное Существо в человеческом облике от действительно мерзких сверхъестественных Существ.

А теперь она чувствовала себя просто Габби, в данный момент живущей в великолепном, сказочном замке в Шотландии с принцем из Чара, который совершал разные – совсем не мерзкие и не такие уж сверхъестественные – поступки, например, вырывал листы из книг, возвращал на место головастиков и спасал людям жизнь.

Не говоря уже о том, что целовался он с непревзойденным, сексуальным, ангельским великолепием. Она жила под одной крышей с принцем, которого мечтал» затащить в постель буквально каждая женщина в замке: и, судя но взглядам, которые они бросали на Адама прошлой ночью, они не собирались терять время даром. Жизнь показалась Габби совершенно запутанной.

Адам сжал в кулаке ее трусики, лежавшие в кармане его брюк, и закрыл глаза, глубоко вдыхая, как будто на таком расстоянии он мог уловить ее аромат. Но не тут-то было; до него доносился лишь горный ветер. Он скакал по полю, восседая на фыркающем вороном жеребце. И хотя ветерок этот был сладкий, он не мог сравниться с чувственным интимным ароматом Габриель.

Шелковые розовые трусики были одной из вещей, которые Адам не захотел оставлять в номере отеля. Он только что достал их из кармана и переложил в сумку, потому что собирался продолжить соблазнение Видящей Сидхов, а ему не хотелось объяснять, как у него оказалась пара ее трусиков, если она их обнаружит. Он подумал, что женщине это вряд ли понравится.

Зато мужчине... мягкий, сладкий, знойный аромат женщины, оставшийся на кусочке шелковой ткани, которая скользила у нее между ног, интимно терлась о ее притягательный холмик и сохранила тот уникальный запах, который может быть у женщины только там. Мужчина не сможет почувствовать его у девушки за ушком или у основания шеи, в волосах или на талии.

Мужчина мог познать этот запах, только если он был ее любовником.

Адам знал это с той самой ночи, когда утащил ее трусики и был так близок к ней. Он умирал от нетерпения, казалось, он просто взорвется, если не уткнется туда лицом.

Не в трусики. А прямо туда. Между бедер. Ему хотелось уткнуться туда лицом, впиться языком, не просто вдыхая ее аромат, а пробуя на вкус. Чувствовать, как она бьется под ним в экстазе, как будет сгорать в оргазме под его губами. Жадно упиваясь ею, доводить ее до вершины снова и снова. Показать, какое удовольствие он способен ей доставить, привязать ее к себе самым древним и верным способом, каким только может воспользоваться мужчина.

Но, к сожалению, его внимания сейчас требовали другие дела.

Его не только засыпали самыми разнообразными вопросами Гвен и Хло (на многие из которых он ответить не смог, потому что на их языке не нашлось подходящих слов, а на некоторые – отказался, потому что эти знания человечеству суждено было постичь очень нескоро), но вдобавок еще и Дэгьюс с Драстеном терпеливо дожидались, пока истекло время, отведенное их женам, и, когда те удалились, стали задавать вопросы сами. Он посвятил их во все, что произошло, начиная от того, как Высший Совет приговорил Дэгьюса к испытанию кровью, и заканчивая своими нынешними невзгодами.