Семен Майданный - Смотрящий. Блатной романс

• Название: Смотрящий. Блатной романс
• Автор: Семен Майданный
• Издательство: Нева, Олма-Пресс
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-7654-2211-Х, 5-224-03526-0

После побега из зоны Сергей Шрамов по прозвищу Шрам был направлен воровским сходняком в город Вириши, чтобы разобраться с тамошними бандитами. Однако у Шрамова другие цели: он ищет списки людей, причастных к расхищению картин из Эрмитажа, — ведь с помощью этих списков можно воздействовать на очень влиятельных чиновников Петербурга...

---

Сидящий на месте водилы важный Леха тоже не удержался от смеха. Сначала прыснул, а потом откинул голову на кожаный подголовник и, дав себе волю, загоготал так, что задрожала стрелка на спидометре, хотя «мерс» был припаркован и не собирался никуда отчаливать.

Леха принарядился соответственно выросшему авторитету. Куртофан кожаный, да не такой, как прежде, а настоящий «Мульти питон», рубашка цвета сушеной конопли за две сотки баксов в «Пакторе», на туфлях тупорылый носок блестит зеркалом. А дядька Макар прикид менять не стал, как был босяк, босяк и остался.

«Мерс» был припаркован так, чтобы через лобовуху наблюдать вход в помпезное здание «Мюзик-холла». Не казино, а концертную часть, где на сегодня афиши обещали финал конкурса «Мисс Петербург». Леха и дядька Макар дожидались своего командира, зашедшего доложиться о победах еще более важному начальству. Для вир-шевцев было откровением, что у Сереги есть более важное начальство.

Кто верховодил Сергеем Храмом, ни Лехе, ни Макару, естественно, по чину знать не полагалось. Поэтому они ждали снаружи, глазели на выгуливающих в парке потомство сиськастых мамаш и мирно дожевывали застревающие хрящами в зубах гамбургеры.

Неожиданно в боковое стекло грюкнули костяшки пальцев. Леха и дядька Макар недоуменно переглянулись. Леха нехотя, но все равно с шиком, опустил стекло.

- А я гляжу, «мерсюк»-то знакомый! - весело гавкнул в салон внушительный шкаф. - Пацаны, вы ведь под Сережкой ходите? - Харю детины, словно проказа во второй стадии, украшали три бело-розовых отметины. И тем не менее эта харя сияла солидарностью и радушием, как у зазывалы в подпольный притон где-нибудь в Бухаресте.

- Каким Сережкой? - сделалась невинной и одновременно удивленной рябая хитрая рожа дядьки Макара. Ушки на макушке.

- И что дальше? - бесхитростно выдал себя Леха, зато раздул грудь, типа он теперь крут, как бублик. И, типа, готов за все ответить, если что не так.

- Слышь, братаны, подсобите цветы донести. Я - кореш вашего Сереги, и мы с ним на одного дядю грядку пашем, - как к родным очень душевно заканючил шкаф.

- Нам Сергей наказал за тачкой доглядывать, - отрезал осторожный дядька Макар и отвернулся, чтобы снова как ни в чем не бывало пялиться на ножки гуляющей молодежи женского полу.

- Какие цветы? - Бесхитростный Леха решил, что «цветы» по фене означает что-то, что стыдно не знать. Но никак не такое, на зеленом стебле, красивое, с лепестками, пестиками и тычинками.

- Да у нашего совместного с Серым папы сегодня здесь лялька со сцены красивые песни поет. Папа целую машину ботаникой загрузил. Подсобите, а? - На безымянном Геракле телепался просторный свитер, будто ряса на архиерее. И тем не менее под свитером читались мышечные бугры размером с баклаги вышедшего из употребления спирта «Роял».

«Не моя проблема!» - хотел отмазаться дядька Макар, но добросердечный Леха уже вылез из радикально черного «мерса» и притопнул, разминая ноги и расправляя боксерские плечи. Тогда выбрался на свежий воздух и дядька, глазами украдкой приценил кулаки незнакомца. Музейные буханки. На каждом по Большой советской энциклопедии вытатуировано.

Ответственный Леха бдительно поставил машину на сигнализацию, с шиком курлыкнув брелоком, и обернулся к амбалу:

- Куда?

- Да вот тут, рядышком. - Детина увлек виршевцев за собой через ряды пухнущих на парковке темно-синих, как южная ночь, «вольвешников», серебристых, как сигаретная оберточная бумага, «хонд», и рубиновых, как закат, «крайслеров»..- Вот! - распахнул он закрома белоснежного, будто крахмал, «мицубиси паджеро» и стал выдавать виршевцам одну за другой охапки колючих роз, лопоухих гладиолусов, ворсистых астр и точеных лилий.

- А че это там за прибамбасы на переднем сиденье? - заинтересовался неравнодушный к электричеству Леха на правах равного.

- А ты глазастый! - без пренебрежения хмыкнула громадина. - Это японский сканер на двадцать четыре канала. Врубил, и хоть дежурную часть ГУВД слушай, хоть УГИБДД, хоть РУБОП. А вон та хреновина с антенной - радиостанция I-COM. В нее вмайстрячен скримблер, или скрямблер, точно не помню слово, но эта мандула кодирует речь, что фиг проссышь.

Детина выбрал все до последнего снопа цветы из машинки. Если бы он нагрузил только новых знакомых, дядька Макар стряхнул бы свою долю на капот и послал бы мордоворота подальше, невзирая на играющую под свитером мышцу. Но амбал взвалил самый большой букет не кому-нибудь, а себе на плечо. Это были голландские розы, длинные, как ноги манекенщицы. Цвета нежнейшего и одуряюще пахнущие чаем на три квартала вокруг.

- Сюда, пожалуйста. - Человек-монумент повел виршевцев не к центральному, а к служебному входу сквозь стайки праздношатающихся по парку людей. И даже не взглянул на отслоившегося от стенки вахтера. - Это со мной!

И хоть вошедшие вряд ли могли претендовать на корону «Мисс Питер», даже на «Мисс Лиговка» не тянули, вахтер смирился. Сегодня выпал сложный день, вахтера уже неоднократно посылали, а один раз чуть не дали по рогам.

Глаза не сразу пообвыклись с хилым светом на широкой, гулкой, уводящей вверх лестнице, когда троица преодолела шатающиеся от возбужденного концертного народа тылы сцены. Там тебе и вертихвостки в купальниках и кокошниках, и клоуны в трико, и буфетчик за стойкой.

- Кстати, кореша, меня зовут - Урзум.

- Макар.

- Алексей... - Леха дергал носом, потому что пыльца оранжевых лилий проникла внутрь и изнутри щипала этот проклятый нос. И хотелось громогласно чихнуть. - Так, погодите! - неожиданно проникся Леха. - Ты тот самый Урзум, который первым в городе запретил всем, над кем крышуешь, на ДТП [Дорожно-транспортное происшествие.] гаишников вызывать? Типа, даже такая разборка тоже твоя тема?

- Есть такой факт, - масляно ухмыльнулся шкаф по кличке Урзум. - Потом это стал делать каждый баран в золотой цепке. Но первым точно был я. Да ведь и вы - не последние пацаны, если за месяц нефтезавод к ногтю прижали?

Дядька Макар, услышав в голосе Урзума зависть, тоже пропитался, будто ромовая баба ромом, уважением к новому знакомому, но вслух восторгом захлебываться не стал. Они свернули с лестницы и пошли по пепельно-красной и пепельно-пыльной ковровой дорожке коридора четвертого этажа: двери слева и справа, будто в гостинице.

- А еще я про тебя слыхал, - за двоих захлебывался Леха, - что ты чуть ли не саму начальницу Пятого телеканала пытался на счетчик поставить!

Урзум свободным кувалдометром вытащил ключ с фишкой, будто в гостинице, и отпер дверь под номером сорок семь.

- Эта коза оказалась ушлая. Мы ее выпасли и, когда села в тачку, блокировали двумя «девятками». А она, не будь дурой, открыла боковое стекло и давай шмалять в воздух из газового пустозвона, - нехотя признался шкаф. - Ну менты и набежали. Пришлось наспех отваливать. - Урзум сам сгрузил и жестом подсказал помощникам, что цветы можно свалить просто на диван. Не протухнут.

Освободившийся от благоухающей обузы Леха наконец почесал и утер окрасившийся оранжевой пыльцой шнобель.

- Но про ваши подвиги тоже сказки ходят! - жал на самолюбие провожатый. - И зону небось больше моего нюхали? - кивнул Урзум на наколочку дядьки Макара.

- Биография: Вичура - Кинешма - Ярославль - Тамцы - Нижневартовск - Тюмень - Сургут, - благодушно прогудел дядька Макар, оглядываясь, куда это они попали?

Одну из стен занимало бесконечное зеркало с придвинутыми к нему тумбочками и стульями, будто в парикмахерской. И, как в парикмахерской, на тумбочках теснились шкалики с разноцветными жидкостями, плошки с разноцветными мазями, коробочки с разноцветными порошками. И вся эта фигня пахла сладко и даже приторно. Пахла до бесчувствия. Пахла так, как не пахли даже сваленные на диван букеты.

А вдоль другой стены на горизонтальной железной палке на плечиках висели женские тряпки. Воздушные, в рюшечках и оборках, и плотно-тяжелые, расшитые бисером, с воротниками из драной кошки. Расшитые кружевами от горла до пупа и не расшитые ничем, будто жаба портниху задушила.

- А у Шрама кем числитесь?

- У Храма?

- Ну да, у Храма?

- Я - бригадир, - гордо сказал Леха, - а...

- А я всего потрошку, - поспешил опередить откровения Лехи осторожный дядька Макар.

- А я у своего папы уборщиком работаю. Вот этой метлой! - Урзум достал из-под свитера и предъявил девятимиллиметровую дуру. - Решаю проблему лишних людей. - Сказав это, Урзум дуру не спрятал обратно.

И тогда неосторожный Леха все понял, и очень неуютно стало Лехе на свете белом. Дядька Макар все понял тремя секундами раньше, но теперь оставалось только смириться. Не было ничего у дядьки Макара при себе внушительней расчески.

- Ну-ка, орелики, лапки за голову, мордами к стене и не перемигиваться! Кто первым подскажет, куда Шрам дел прицеп денег, на которые развел американских лохов, останется живой. - Благостная улыбка сползла с рожи Урзума, будто ажурный чулок с женской ножки, и ее место занял пакостный оскал. Истинная харя Урзума.