Люциус Шепард - Жизнь во время войны

• Название: Жизнь во время войны
• Автор: Люциус Шепард
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01284-0

Впервые на русском – один из главных романов американского магического реалиста Люциуса Шепарда, автора уже знакомых российскому читателю «Валентинки» и «Кольта полковника Резерфорда», «Мушки» и «Заката Луизианы».

Нью-йоркский художник Дэвид Минголла угодил под армейский призыв и отправился в Латинскую Америку нести на штыках демократию. Джунгли оборачиваются для него борхесовским садом расходящихся тропок, ареной ментального противостояния, где роковые красавицы имеют серьезные виды па твой мозг и другие органы, мысль может убивать, а накачанные наркотиками экстрасенсы с обеих сторон пытаются влиять на ход боевых действий.

---

– Дэвид, ты где? – раздался во дворе голос Деборы. Она бросилась к переходу. Позади, у ворот пансиона, топтались Сотомайоры и Мадрадоны, качали головами и переговаривались.– Дэвид, – повторила она. – Все сделано. Все получилось!

Минголла не мог так сразу вырваться из скорлупы мрачных мыслей, а потому просто стоял и ждал продолжения.

– Мир, – сказала она. – Теперь будет мир.

Лицо ее тоже излучало мир. Прекрасный, смуглый, улыбчивый Третий мировой мир. Но Минголла не мог ответить ей тем же.

– Хорошо, – сказал он, выходя из огородика. Сел на плиточную дорожку и стал обуваться.

– Ты что, не понимаешь? – Улыбка растаяла.– Переговоры закончены. Сегодня составят протокол, а завтра на празднике подпишут.

– На празднике? – Все тот же абсурд, подумал он.

– Да, на празднике, во дворце.

– Прелестно. Дебора нахмурилась.

– Ты ведешь себя так, словно ничего не случилось.

– Послушай... – начал он. – Ладно, не буду.

Деборино лицо смягчилось, она опустилась на колени.

– Я знаю, ты никогда особенно в это не верил, по ведь правда получилось. Ты даже не представляешь, как искренне эти люди старались договориться.

– Надеюсь, что так.

Она отодвинулась, словно хотела посмотреть на него издалека.

– Правда? Иногда мне кажется, что ты надеешься на прямо противоположное, только не понимаю почему.

Минголла был смущен и безучастен. Слова ее звучали слишком заботливо и в то же время машинально и слегка морализаторски.

Дебора обняла его за плечи.

– Ты столько работаешь. Но ты сам все увидишь. Пошли со мной. Поговори с ними. Тебе сразу станет лучше.

Минголла разрывался между желанием донести до нее горькую правду и неохотой портить ей настроение. Решив в конце концов, что мир на секунду все же лучше, чем ничего, он двинулся вслед за Деборой в поздравительную свалку двора.

В тот же вечер – пасмурный вечер, когда лишь редкие звезды проглядывали сквозь мерцающие полоски облаков,– они с Тулли разговорились во дворе пансиона. Перед входом у горшков с папоротником сидели Джилби и Джек, а Тулли с Минголлой примерно в дюжине футов от них говорили о Корасон.

– Временами мне кажется, что она вот-вот бросит игру, – говорил Тулли, – но через минуту опять вся в себе, и мне до нее не дотянуться. Черт, я уже начинаю привыкать... привыкать, что эта женщина хмурится, когда хочет улыбаться.

– Может, она когда-нибудь придет в норму. – Минголла заглянул во дворик: потоки света из окон выхватывали расставленные вокруг бассейна три алюминиевых кресла, а в них – болтавших о чем-то Сотомайоров.

– Вообще-то, это не так уж и важно, будь что будет, – сказал Тулли. – Пускай хоть тарелками швыряется, я ее все равно не брошу. – Он всосал через зубы воздух и кивнул на Сотомайоров. – Что ты думаешь про все это дерьмо, Дэви?

– Сказать по правде, я вообще о них не думаю. – Он изучающе посмотрел на Сотомайоров, примерился к их вялым жестам. – Дебора, кажется, уверена, что все прекрасно.

– Она-то, может, и уверена, а ты? Минголла подождал, пока вопрос как следует впитается.

– Думается мне, что они как-нибудь это все изгадят. Но тут уж ничего не поделаешь.

– Ага, и мне тоже. – Тулли пошкрябал ногой тротуар.– Карта, которую я тебе рисовал, еще у тебя?

– Угу.

– Смотри не потеряй.

– Думаешь удрать?

– Все время думаю, друг. Все время. – Тулли потянулся так, что щелкнули локти. – В такой вечерок хорошо бы пропустить рюмку-другую.

– У меня есть бутылка.

– Это не то, – сказал Тулли. – Бардака охота. – Он похлопал Минголлу по спине. – Как тогда, в Кокксен-Хоул. Не забыл?

– А то, – подтвердил Минголла. – Нормально погуляли.

– Не то слово. – Тулли с отвращением хрюк-пул. – Потому и говорю, что этому баррио ничего не светит. Бардака нет, откуда нормальной жизни взяться. Все уже сдохло. Мир на кладбище – толку-то. – Он бросил печальный взгляд на Джека и Джилби. – За каким хреном меня сюда занесло?

– А меня? – согласился Минголла. – Терпеть не мог Роатан, но отсюда он кажется вполне ничего.

– Ага, ничего был островок. – Тулли пнул ногой валявшийся на бетоне камешек. – Ну что за хуйня, Дэви? Сперва нам охота рулить миром, а теперь только и думаем, куда бы от него свалить.

Минголле очень хотелось рассказать Тулли обо всех своих противоречивых чувствах и сожалениях, но он не мог подобрать слов.

– Вроде на тебя что-то давит, друг.

– Да вот все думаю о добрых намерениях.

– О намерениях? И что надумал?

– Кажется мне, что когда начинаются эти самые намерения, так они и останутся – одними намерениями.

– Не понимаю, ты о чем?

– Херня, старик, я просто в раздрае.

– Ну, не ты один.

Они еще поговорили немного, но ничего особенного друг другу не сказали, потом Тулли ушел в отель, а Минголла – с Джеком и Джилби – обратно во дворик. Сотомайоры ушли, вокруг бассейна было пусто, и Минголла уселся в кресло. Джилби и Джек устроились неподалеку на плитках. С четырех сторон дворика горели окна, в их свете поблескивала мутная вода бассейна, и, глядя на эту играющую рябь, Минголла вспомнил рассказ, из которого впервые узнал о Нефритовом секторе. Там говорилось о местном разносчике газет: каждый день, продав все, что положено, он прибегал в этот пансион и нырял под воду; автор воображал, как мальчишка, пробравшись сквозь тину и бурые водоросли, попадает в волшебную страну. Растерянный и одинокий, Минголла представил, как взгляд его проникает под воду, прорезает там тоннель, и секунду спустя все то, что он только что вообразил, уже выстраивало реальность, будущее, которое все меньше и меньше позволяло себя отвергнуть. Минголла стоял в полуосвещенной комнате, вокруг кожаные кресла и застекленные книжные полки, антикварный глобус и тяжелый письменный стол в испанском колониальном стиле. Шершавые стены из темного дерева и полуночно-синий с мелкими звездочками ковер на полу – можно было подумать, Минголла попал на аудиенцию к главе небесного свода доктору Исагирре, – а вот и он сам, восседает за столом, изумленно покачивает седой эспаньолкой, затем произносит:

– Мы думали, ты погиб.

За спиной Исагирре расположилось венецианское окно, в свете полумесяца там ярко блестела белая пустыня, на горизонте дьявольскими красными рубцами сиял Город Любви, и Минголла знал, что через несколько часов он проглотит лошадиную дозу препарата, целиком вобравшего в себя этот кусок истории, – проглотит из отчаяния, в надежде увидеть пусть нереальное, зато хоть сколько-нибудь переносимое будущее – и отправится бродить по этому городу в экстатическом бреду. Прекрасно зная, чем рискует, он тем не менее пройдет через эту дозу, потому что никакое знание не может убить надежду.

Рука Исагирре скользнула под стол, но Минголла сказал:

– Сигнал обрезан, Карлито. Там все уже мертвы.

– Кроме тех, кто наверху, – горько добавила Дебора, шагнув вперед и становясь рядом с Минголлой. – Наверху живы... дышат, по крайней мере.

Исагирре увядал прямо на глазах, восковая кожа теряла упругость, плоть обвисала на костях.

– Что вы собираетесь делать?

– Все уже сделано, – ответила Дебора. – Ну, или почти все.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Остались трое, остальные уничтожены, – объяснил Минголла. – Эти трое в Пентагоне. И о них ты позаботишься сам.

– Этого не может быть! Я только вчера говорил с...

– Это было вчера, – сказал Минголла.

– Я пойду наверх, – сказала Дебора. – Вдруг кто-то выживет.

– Не ломай их, – попросил Исагирре.

– Не ломать? – Дебора рассмеялась.– Я пять лет чиню твои сломанные игрушки... и сколько еще осталось. – Она повернулась к Минголле. – Ты с ним справишься?

– Ага... иди.

– Что вы со мной сделаете? – спросил Исагирре, когда за Деборой закрылась дверь.

– А то ты не знаешь, Карлито. Разберем на кусочки, а потом соберем опять. Будешь бомбой с часовым механизмом, как Нейт и другие. Почти живой, как твои друзья наверху.

– Вы всех убили... всех, кроме тех троих? – Исагирре, похоже, не мог с этим примириться.

– Это было нетрудно. За пять лет мы многому научились.

Пять черных, как гробы, лет, и в каждом – прах насилия и предательств.

– Если осталось только трое, – пролепетал Исагирре, – то какой смысл...

– Брось, я не собираюсь это слушать, ты же знаешь.

Исагирре выпрямился, лицо разгладилось.

– Да, знаю. – Адамово яблоко дергалось. – Вся работа...– Он провел рукой по лбу.– Что вы будете делать потом?

– Потом нечего будет делать.