Валерий Гусев - Вольный стрелок

• Название: Вольный стрелок
• Автор: Валерий Гусев
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1997

Неожиданно круто меняется жизнь частного детектива Алексея Сергеева по кличке «Серый». Взрыв в гостиничном номере, бешеная езда по ночным горам и наконец, предложение «князя» – воровского авторитета – стать его личным телохранителем.

Отказаться нельзя – ведь у противника «князя» есть личные «крутые» претензии и к самому Серому.

---

Мы с Анчаром допили чачу, чтобы убедиться в ее эффективности, он стал собирать наши вещи, а я смотрел вслед Мещерским с невольным сочувствием. Я понимал, что перспектив у этой любви – никаких. Если только – самые печальные…

Ладно, хорошо уже то, что теперь Мещерский не будет пускать ее в море. Хотя бы несколько дней. Ведь я не стал ему говорить, что видел вчера за большим камнем, где подводная пещера, быстро исчезающую в зеленой мгле тень – человека с аквалангом, плывущего стилем «дельфин». И это была не Женька. Женька в Москве была…

Вечером мы сидели с Витой на скамье, у берега. Сзади Анчар готовил мангал к утренним развлечениям и почему-то ворчал, что потерялась его любимая банка из-под чая, куда он собирался смолоть перец. Мещерский был занят в кабинете. Амфорой.

Быстро темнело. Волны радостно выпадали на берег, жадно лизали его, растворялись в песке.

– Они словно радуются, что вернулись к родному берегу, – сказала Вита. – Долго бежали через все море, чтобы здесь умереть. У родной земли.

– Им все берега родные, – обронил я. – Как и многим людям, кстати.

– А я не скучаю по родным берегам. Я здесь счастлива. Смотрите, какая луна.

– Это уже месяц, – зачем-то уточнил я.

– Да, вы правы, Алекс, – она вздохнула. – Как все-таки она быстро стареет.

Это было сказано с неожиданной грустью в голосе. Вызванной вовсе не сочувствием к стареющей луне.

– И как быстро все проходит. И ничего не остается…

Странные мысли и чувства у счастливой женщины. Интересно.

– …Совсем недавно я была ребенком – это было вчера, ну пусть позавчера – и каждую ночь летала во сне. Так легко и просто. Разбегалась по песчаной дорожке…

Взлетная полоса, отметил я про себя. Потому что мне очень не хотелось, чтобы возникшее сочувствие укрепилось в моем суровом сердце крутого мента. Это многое бы осложнило.

– …И взлетала, раскинув руки, как крылья. И работая ногами, как ластами. Все выше и выше. И все внизу казалось таким ярким и красивым. И было немного грустно это покидать. И знаете, Алексей, с годами взлетать становилось все тяжелее, все труднее оторваться от земли…

Груз забот не давал, отметил я про себя, сопротивляясь изо всех сил.

– …Кажется, вот-вот не выдержит и разорвется сердце. И появляется страх. Я стала бояться упасть вниз, потому что там было уже не светлое и яркое, а грязное, липкое, омерзительное. Полное каких-то кишащих тварей…

Это верно.

Плеснула большая волна. Смолкли цикады. Стало холодно.

Ущелье затягивалось туманом. На старенькую луну верхний ветерок с трогательной заботой накинул покрывало облаков.

– Пойдемте в дом, – сказал я. – Вы можете простудиться.

– Подождите, Леша, – она удержала меня за руку. – Я хочу вам сказать… Там, в море, когда я тонула, я словно видела сон. Кто-то поддержал меня снизу. Я чувствовала руки. Они были мягкие и ласковые… Пойдемте в дом…

Почему она сказала это мне, а не Мещерскому?..

Я подумаю об этом завтра, как говаривала одна симпатичная американка.

Спровадив Мещерских в море, пусть осваиваются на яхте, и заперев Анчара на кухне, я успел обыскать комнату Виты (право, было неловко) и кабинет Мещерского.

У Виты я ничего не нашел, хотя надеялся. Всякие женские штучки, очень дорогие, редкие украшения, портрет Князя (оригинала ей мало), а все остальное – крабы и крабы – плоды Анчаровых забот. Бедная девочка. Надо ей как-то помочь.

В кабинете хозяина – тоже пустые хлопоты. Про сейф я даже не думал. Если этот загадочный конверт существует, – конечно же, не в сейфе ему прятаться.

Но одну находку я сделал. Когда вытряхнул на старую газету, которая почему-то лежала в столе, содержимое корзины для бумаг. К донышку ее прилип крошечный клочок пепла – остаток сожженного листа. Я осторожно отделил его и уложил в подходящий конвертик, выбранный мной в роскошном бюваре Мещерского, без ведома хозяина, стало быть.

Потом вернул мусор на место, сложил и сунул в карман газету. Отпер дверь на кухню, заглянул к Анчару. Он топтался у плиты, что-то помешивая на сковороде, обернулся, проворчал:

– Никогда ничего у Анчара не терялось. Только деньги.

– Опять что-нибудь пропало?

– Нет еще, – он лизнул кончик ложки, замер, проверяя вкус, только глаза грозно ворочались туда-сюда, почмокал губами. – Все про банку переживаю.

– Мне бы твои заботки.

– Что говоришь! У тебя не было такой банки! Тебе не жалко. – Помолчал для разбега перед трудным словом: – Гер-ме-…

– …тичная, – помог ему я.

– Да! Где другую возьму? Перец в ней сто лет свой дух держит.

Это хорошо. Но я здесь сто лет жить не собираюсь. Не получится. И у тебя – тоже.

– Что пришел? – Анчар был не в духе. Можно подумать, что эта банка была золотыми червонцами набита, с профилем Николая.

– Мне акваланг будет нужен. У нас есть заправленный?

– Посмотрю. Тебе зачем?

– Под голову положу, у меня подушка низкая.

– Ты любишь шутить. Но шутишь от злости. – Опять попробовал ложку на зубок, сказал веско: – А надо от радости.

Чего-чего, а радости у нас хоть отбавляй.

Я пошел к себе, спрятал конверт и газету. Полюбовался на пивную банку. Она, как дура, все еще торчала на камне. Опять ночь не спать…

События стали уплотняться. Во времени и качестве.

Меня крайне интересовали два подводных объекта: пещера, около которой вильнул хвостом таинственный «дельфин», и затонувший баркас.

И, как выяснилось, интересовали не только меня.

Нырнув в очередной раз, я увидел у входа в пещеру первый «сувенир» – лежащий на дне акваланг.

Оно понятно – кто-то снял его, чтобы пролезть внутрь. Сейчас он вернется, возьмет в рот загубник, наденет акваланг и скроется в подводной дали моря, где его подберет за Песчаной косой неустановленное плавучее средство в виде красивого катера, который нет-нет да посещал наши территориальные воды. Это к вопросу о собственности на море.

Так и получилось. Когда я, отдышавшись на поверхности, снова нырнул, акваланга уже на дне не было.

Обследовав пещеру (безрезультатно, только убедившись, что волной (?) разбросало кучку крабовых останков), я поплыл к затонувшему баркасу, разыскал его (для этого у меня были свои ориентиры на берегу), осмотрел вначале с поверхности – тут было неглубоко и видимость хорошая.

Он лежал левым бортом на песке с пробитым днищем – похоже, его проломил сорвавшийся со станины двигатель. Деревянный корпус уже начал зарастать водорослями и покрываться ракушками. Грустная картина – затонувший корабль, жутковатая даже. Но «сувениров» вроде не видать. Я нырнул и через пробоину проник внутрь, сильно надеясь, что жертв при кораблекрушении не было. Не хватало еще ко всем удовольствиям столкнуться с раздувшимся утопленником.

Жертв не было. Вообще здесь ничего не было. Только мрачный сумрак, зеленый играющий свет в иллюминаторах и нанесенный морем песок. И два лобана шарахнулись от меня и спрятались под банкой – скамья такая на судне.

Я вынырнул, отдышался, снова нырнул. Поплыл вдоль накренившейся палубы с оборванными леерами, с которых свисали хвосты водорослей, с разбитыми люками, откуда топорщились на меня плавниками ядовитые скорпены. Вкусные, но опасные. Или так: опасные, зато вкусные.

Я чуть помедлил, разглядывая красивую ракушку – взять или не стоит… И вот зря! – услышал резкий шип, над моей головой что-то пронеслось в пузырьках воздуха, со стуком ударилось в доски палубы.

Это был стальной гарпун от подводного ружья.

Так… Акела промахнулся.

А Мапуи – дурак.

Я обернулся и увидел быстро уходящий в зеленую мглу силуэт пловца в черном гидрокостюме. Сжатые вместе ноги в ластах работали как русалочий хвост.

Не догнать… Да и зачем догонять? Чтобы теперь уж наверняка получить в живот длинную железяку? Успеется еще.

А события все уплотнялись. Угрожающе, я бы сказал, бесконтрольно.

Вечером пошел дождь. Скучный и противный.

Я зашел к Анчару. У него было уютно, домовито. Яростно горели дрова в очаге, пламя играло в стаканах, наполненных рубиновым вином, ровно держали стойку язычки свечей, пахло дымком, сушеными фруктами.

Анчар, за разговором, прилаживал к стрелам арбалета боевые наконечники, которые он выковал по моим рекомендациям. Я дружески расспрашивал его о некоторых фактах биографии, скрытно фиксировал на диктофон его скупые, горькие ответы. Он почти ничего не скрывал. Зачем? Эта информация навсегда останется в Черном ущелье. С нами.

В разгар беседы вдруг что-то коротко шумнуло и загремело за стеной. Мы переглянулись, привстав. Анчар сообразил первым:

– Дрова развалились.