Маргарет Пембертон - Богиня

• Название: Богиня
• Автор: Маргарет Пембертон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-04481-6

Ни один человек не знал, кто она и откуда явилась. Но ни один человек, когда-либо видевший ее, не смог забыть. Публика боготворила ее. Зрители обожали. Но лишь один мужчина – страстный, сильный, неприступный, смог затронуть сердце богини.

---

– Это хороший сценарий, – задумчиво протянула Лейла, поглаживая выпуклый живот. – Я очень жалею, что не подписала контракт, но не в таком же виде стоять перед камерой!

Валентина по-прежнему упрямо молчала.

– Вот уже несколько лет тебя не представляли на «Оскара»! Твои лучшие фильмы те, что снимал Видал. К чему позволять личным обидам вставать между собой и речью по случаю получения премии?

Ответа не было. Лейла вздохнула и потерла ноющую поясницу.

– Конечно, если ты хочешь доставить удовольствие Видалу, продолжай в том же духе! Он знает, что эта роль словно написана для тебя! Если ты откажешься, он посчитает, что ты все еще влюблена в него и поэтому не хочешь видеть его лишний раз.

– Черта с два! – взорвалась Валентина.

– Поэтому прими роль, – настаивала Лейла и, глотнув молока, поморщилась. – Покажи ему, что ты так же равнодушна к нему, как он к тебе.

Костюмы и декорации словно были взяты из «Королевы-воительницы», и Валентину постоянно одолевало странное ощущение, что все это уже было. Однако решительно тряхнув головой, она постаралась взять себя в руки. Она императрица Матильда, а не Маргарита Анжуйская. Молодая женщина, игравшая роль Маргариты, изменилась. Изменилась бесповоротно.

В то утро, когда она впервые появилась на площадке, атмосфера, похоже, здорово накалилась.

– Прекрасно, – сухо бросил Видал. – Начнем. Репетируем сцену со всеми участниками.

Ассистент режиссера придвинула свое складное кресло поближе к креслу Видала. Партнер Валентины сделал то же самое. Второй ассистент нервно схватил обтянутое черным бархатом кресло, на спинке которого золотом было выведено имя Валентины, и понес его к остальным. Валентина негодующе оглядела его и шагнула к расставленным кружком креслам, стараясь овладеть собой, но волновалась при этом так, что у нее непроизвольно сжались кулачки.

Они начали читать сцену, и постепенно актриса взяла в ней верх над женщиной, и буря эмоций, разразившаяся в душе при виде Ракоши, постепенно улеглась. Видал внес несколько незначительных изменений. Сцену пришлось повторить.

– Включите один юпитер, – велел наконец Видал. – Потом пройдем сцену еще раз и поглядим, как выйдет.

Он поднялся и нетерпеливо отодвинул кресло затянутой в перчатку рукой.

– Пойдем посмотрим, где удобнее всего встать.

Партнер Валентины явно побаивался знаменитого режиссера, и она, почувствовав это, ободряюще ему улыбнулась, чем немедленно и навсегда покорила.

Видал устремился к ним, сосредоточенно нахмурив брови.

– Чуть влево, – бесстрастно велел он Валентине. Она подчинилась, превозмогая бешеный стук сердца. Он, отец ее ребенка, разговаривает с ней так, словно видит впервые. Когда Видал отпустил их и подозвал Гарриса, чтобы договориться об установке камеры, Валентина снова уселась в кресло со сценарием в руках. Ее неприступный вид отпугнул даже членов съемочной бригады, знавших ее много лет они не осмелились приблизиться и сказать, как они рады снова работать с ней. Валентина прикрыла глаза, ошеломленная ощущением нереальности происходящего.

Долгий мучительный день, наконец подошел к концу. Секретарь Валентины еле сдерживала репортеров, требовавших интервью после первого съемочного дня. Водитель быстро провел Валентину через толпу поклонников, собравшихся у ворот студии. Они завистливо оглядывали королеву экрана, замечая лишь прелестное лицо, модное платье – тот стиль жизни, которому они так стремились подражать. Валентина печально улыбнулась. Чему тут завидовать? Они сейчас вернутся домой к родным и друзьям, а она… Александр в Сан-Диего, у Лейлы своя семья. А мужчина, которого она любила, не желает о ней ничего знать.

– Я вам сегодня еще понадоблюсь, мэм? – спросил водитель, с тревогой замечая, как грустны эти прекрасные глаза, как устало опущены плечи.

– Нет, спасибо, – ответила она с такой милой улыбкой, что у него перехватило дыхание. – Спокойной ночи, Бен.

Экономка разогрела легкий обед. Горничная наполнила ванну теплой водой, налила туда пены и приготовила вечернее платье и туфли. Валентина, чуть хмурясь, посмотрела на них и вспомнила. Придется идти на очередную премьеру фильма с очередным скучным поклонником.

Валентина сбросила лодочки и потянулась к телефонной трубке. Скорее всего она была не в себе, когда согласилась ехать. Во время съемок она никогда и никуда не выходила.

– Но, Валентина, дорогая… – обиженно зазвучал мужской голос.

– Мне очень жаль, – мягко ответила она, вешая трубку.

С той мучительной вечеринки у Тео она постоянно встречалась с мужчинами, лихорадочно окунувшись в вихрь нескончаемого веселья в попытке прогнать боль. Но кроме тоски и досады, ничего не испытывала. Рана не заживала.

Валентина тихо прошла по устланным белыми коврами Комнатам, отпустила горничную и экономку, а потом налила себе охлажденного сухого вина и встала у огромного окна, выходившего на темные голливудские холмы.

Ощущение уже пережитого однажды вернулось с прежней силой. Казалось, что, несмотря на все усилия, круг замкнулся. Она снова превратилась в одинокую маленькую девочку, стоявшую у ворот монастыря в Капистрано в ожидании прилета ласточек. По-прежнему лишенную любви, которой так страстно желала.

Валентина задернула гардины, и подмигивающие огоньки ночного Голливуда скрылись из вида. У нее больше нет сил показываться на людях с деланной улыбкой, притворяться, играть роль. Мать бросила ее. и с течением лет Валентина смирилась с предательством. Видал тоже оставил ее, но к этому она не сможет привыкнуть. Никогда, пока жива.

Валентина медленно вернулась в спальню. Она, мечта миллионов мужчин, будет спать одна. Сегодня, завтра и, вероятно, до конца жизни. Валентина с тяжелым сердцем разделась и выключила свет. У нее есть сын, любимая работа. Придется довольствоваться этим.

– Газеты комментировали твое отсутствие на премьере куда подробнее, чем присутствие других людей, – сообщила Лейла по телефону на следующее утро. – Что случилось? Ты заболела?

– Нет, – ответила Валентина, зная, что лжет. Она больна. Одержима прежней страстью. – Я стараюсь не жечь свечу с обоих концов, когда работаю.

– Тогда приходи на обед в воскресенье. Приедут все англичане, включая Саттона. Будет весело!

– Спасибо, Лейла, но я еду в Сан-Диего к Александру.

– В таком случае заезжай на обратном пути.

Валентина помедлила. У нее не было ни малейшего желания ни с кем встречаться. Она ощущала себя раненым животным, которому необходимо остаться в одиночестве, чтобы зализать раны.

– Прости, Лейла, никак не могу. Нужно поработать над сценарием.

– Ну так и быть, – небрежно бросила Лейла, скрывая тревогу. – Но если ты передумаешь, знаешь, где меня найти.

Уже через неделю журналы и газеты публично объявили ее новой отшельницей, но если Видал и читал светскую хронику, то ничем не выказал этого. Они не сказали друг другу ничего лишнего. Он, кажется, просто не мог выносить ее вида. У Валентины сводило скулы от постоянных усилий казаться спокойной и сдержанной в его присутствии. Иногда, когда он заставлял ее снова и снова повторять сцену. Валентина награждала его уничтожающим взглядом, но он словно ничего не замечая, просто пожимал плечами и ожидал, пока она смирится и выполнит приказ.

И она поступила так, как часто поступала в детстве, когда боль и мучения становились невыносимыми, – ушла в себя, замкнулась в своем внутреннем мирке. После окончания работы она возвращалась домой, ела в одиночестве, учила сценарий и рано ложилась спать. По выходным навещала Александра и долго гуляла по берегу в белых брюках и рубашке, повязав голову шелковым шарфом и надев темные очки, чтобы не узнали прохожие.

Иногда же она горько жалела, что согласилась работать с Видалом. Теперь все стало по-иному – больше не было близости, возникшей во время съемок «Королевы-воительницы». Сейчас между ними сложились лишь строго официальные отношения. Никаких обсуждений. Никаких расспросов, каково ее мнение по поводу роли. Он требовал только выполнять его указания, и ничего больше. Она так и делала, забывая под светом юпитеров о собственных несчастьях.

Каждый день, в шесть утра, за ней заезжал студийный лимузин. Валентина сразу же шла в гримерную, потом к парикмахеру и костюмерам. Репетиции. Изменения. Все тс же дежурные фразы:

– Стать на метки! Подвинуть юпитеры! Смотреть в камеру! Тишина! Начали! Снято! Повторить! Дубль шесть! Мотор!

Времени на грустные размышления почти не оставалось.

Уже через несколько недель актеры и съемочная бригада привыкли к напряженным недоброжелательным отношениям между режиссером и звездой. Некоторые репортеры светской хроники распускали сплетни, будто Видал Ракоши держит актрису в заточении до окончания съемок, другие утверждали, что после того, как будет снята последняя сцена, Валентина объявит о своем решении уйти в монастырь. Сама актриса лишь безразлично пожимала плечами. Писаки и представить не могли, что она старается остаться в одиночестве, потому что несчастна. Для них такая причина слишком проста. Им подавай что-нибудь более пикантное.