Маргарет Пембертон - Богиня

• Название: Богиня
• Автор: Маргарет Пембертон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-04481-6

Ни один человек не знал, кто она и откуда явилась. Но ни один человек, когда-либо видевший ее, не смог забыть. Публика боготворила ее. Зрители обожали. Но лишь один мужчина – страстный, сильный, неприступный, смог затронуть сердце богини.

---

Офицер по особым поручениям, с которым она встретилась на следующее утро, тоже ничем ей не помог. О людях, служивших на подобных должностях и фактически в тылу врага, знали лишь очень немногие высшие чины. Валентина нашла утешение в длинном письме к Александру, хотя сомневалась, что сын его получит. Боже, как она ненавидела войну! В Америке присутствие войны было почти не заметно, здесь же, в Европе, оно бросалось в глаза на каждом шагу. Разрушенные города, сожженные дома, длинные очереди за продуктами. Беженцы. Раненые и искалеченные солдаты.

Турне продолжалось. Во Франции самолет заблудился в тумане, и топлива почти не осталось, когда наконец усталые глаза заметили просвет в облаках и пилоту пришлось сделать вынужденную посадку. В Нидерландах бомба упала так близко, что вырубилось электричество и Валентина пела, освещенная лишь фарами джипа.

– Мы чертовски близко от передовой, – сообщил Роган как-то вечером, когда Валентина настоятельно потребовала поехать в место, не указанное в их маршруте. – Ни к чему это, Валентина. Если нас возьмут в плен, непременно казнят. Я хочу быть живым героем-победителем, а не мертвым!

Валентина снисходительно улыбнулась и не обратила на его стенания ни малейшего внимания. Они приехали выступать перед солдатами, которые каждый день идут в бой, и неприлично думать об удобствах и безопасности.

Но настоящая опасность поджидала их в Бельгии. Роган постоянно нервничал, с тех пор как они пересекли границу. Северную Африку и Италию он еще мог вынести, но Бельгия, по его мнению, находилась слишком близко к Германии.

– Буду рад поскорее унести отсюда ноги, – признался он ей, пока рядовые, счастливые ее появлением, поспешно сколачивали грубую деревянную платформу, заменявшую сцену.

– Дорога здесь так плотно заминирована, что я слышал, как стучали мои зубы.

– Они пойдут в последний и самый страшный бой, – грустно покачала головой Валентина. – Мы, Роган, не будем сражаться, но по крайней мере сможем вдохновить людей, которые будут проливать за нас кровь.

Роган не обманывался насчет собственных способностей воодушевлять людей, но не сомневался, что у Валентины хватит на это сил и возможностей. Она была на высоте там, где дело касалось роскоши и очарования; впрочем, это ей удавалось. Ее расшитые бисером и блестками облегающие наряды все как один имели разрез до бедра, открывая стройную ногу, что неизменно производило па солдат огромное впечатление – ее приветствовали свистом, хриплыми воплями и аплодисментами. Валентина была воплощением женственности, и временами Роган боялся за нее, опасаясь, что мужчины, словно стая волков, набросятся на сцену и разорвут Валентину в клочья.

Вечером к ним явился помрачневший полковник.

– Вынужден сообщить вам, что линия фронта постоянно изменяется и мы фактически окружены. Немцы отрезали нас с севера, юга и востока, а на западе идут жестокие бои.

Кровь отлила от лица Рогана.

– Надеюсь, подкрепления должны подойти? Какая-нибудь помощь?

Полковник кивнул, по-прежнему хмурясь.

– Беда в том, что этот участок фронта скоро станет полем битвы. Единственный способ вывезти вас отсюда – посадить на самолет. Прошу прощения, мистер Тенант, я стараюсь изо всех сил.

После его ухода Роган, бледный как смерть, повернулся к Валентине.

– Что нам делать? – пробормотал он, нашаривая сигарету трясущимися пальцами.

Валентина пожала плечами.

– То, за чем мы приехали. Развлекать солдат и оставаться спокойными.

– Дьявол, Валентина, неужели ты никогда и ничего не боишься?

Печальная улыбка приподняла уголки ее губ.

– Боюсь, – тихо призналась она. – Но не немцев. Они никогда еще не имели такого успеха, как в эту ночь.

Валентина пела под аккомпанемент разрывов бомб, шаткая сцена подрагивала под ногами, и на этот раз не было даже джипов, освещавших ее фарами; солдаты направляли на Валентину ручные фонарики, пока она пела о любви, мире и доме. И в тысячный раз спрашивала себя: где сейчас Видал? Тоже пытается укрыться от падающих дождем бомб? Как бы она хотела, чтобы он оказался сейчас среди тех, кто стоит здесь, в темноте, всего в нескольких ярдах от нее. В этот миг она пела для Видала, и слезы блестели у нее на ресницах. Находясь в опасности, она чувствовала себя ближе к нему.

– Ложись! – внезапно закричал кто-то, и разверзся настоящий ад. Сильный взрыв потряс воздух, швырнув Валентину на землю. Она услышала топот ног, вопли; по виску поползла теплая струйка крови. Посыпались какие-то обломки, и сильные руки подхватили ее.

– С вами все в порядке, мэм? – настойчиво допытывался молодой офицер.

Валентина кивнула, пытаясь увидеть сцену, отыскать глазами Рогана.

– Мистер Тенант, – охнула она, как только офицер прижал ее к груди. – Где он? Ранен?

В ночное небо взметнулись огненные языки; в воздухе стоял омерзительный запах сгоревшего кордита – бездымного пороха; суетились солдаты.

– С ним все хорошо, – прокричал офицер. – Только не поднимайте голову!

Пока он, не выпуская Валентину, мчался в убежище, вокруг свистели пули. Валентине стало плохо от страха. Не за себя – за Рогана, которому так не хотелось появляться на передовой.

– Пожалуйста, – выдохнула она, – я должна его найти!

Снова взорвалась бомба, и в воздух взлетели щепки и осколки металла. В оглушительном реве ничего нельзя было расслышать. Офицер буквально швырнул ее за перевернутый джип и накрыл собой.

Валентина вспомнила, что оставила револьвер в уборной. Как он ей нужен сейчас! Впервые она поняла, что это не просто сувенир, а смертельное оружие, которое может понадобиться в любую минуту.

К ним, пригибаясь, бежал военврач. Валентина крикнула ему, что не ранена, но тут раздался громовой удар, и черный смерч засосал ее. Она падала все ниже и ниже… пока не потеряла сознания.

Потом обнаружилось, что у нее рассечена кожа на голове, но лицо не пострадало. Роган был ранен осколком в руку, но, казалось, больше гордился, чем огорчался. Он получил рану в бою и показал себя настоящим героем! Валентина знала, что если им удастся спастись, Роган долгие годы будет рассказывать эту историю, постепенно расцвечивая ее все новыми подробностями.

– Как по-твоему, прилетит за нами самолет, прежде чем немцы снова пойдут в атаку? – потихоньку спросил он Валентину, осторожно поддерживая руку.

День был холодным, и Валентина поплотнее закуталась в китель.

– Не знаю. Думаю, они сделают все возможное. Они долго глядели в пустое равнодушное небо. Остаться здесь значило либо быть убитыми, либо попасть в плен. И та и другая перспектива казалась им немыслимой.

– Слышишь? – внезапно спросил Роган. Сверху донесся рокот моторов.

– Вам повезло! – прокричал полковник, буквально тащивший их к наспех сложенной посадочной полосе. – Передайте привет дома!

– Обязательно, когда туда доберемся, – пообещала Валентина, наградив его ослепительной улыбкой. – Но это будет лишь через несколько месяцев. У нас еще немало концертов.

Роган застонал, карабкаясь в пустое брюхо самолета, но тут же справился с собой и начал выкрикивать слова прощания и благодарности, перекрывая рев двигателей. Когда наконец самолет поднялся в воздух, он с наслаждением вытянул ноги на холодном полу и философски заметил:

– Подумать только, я помню время, когда в самолетах были сиденья.

Валентина сочувственно усмехнулась.

– Лично я помню время, когда в уборных был душ, а не ставились ведра с холодной водой.

Оба засмеялись, и Валентина тихо спросила:

– Ты ведь не возражаешь, если мы продолжим турне, правда, Роган?

– Нет, – ответил он, сам удивляясь тому, что говорит правду. – Пока ты хочешь, чтобы в меня стреляли, Валентина, я готов на все. Куда дальше?

– Куда прикажет командование, – засмеялась Валентина, но думала при этом не о Западной Европе, а о Греции, партизанах и опасности, которую не сможет разделить с Видалом.

Три месяца спустя они вернулись в Нью-Йорк. В Объединенном отделе организации досуга войск наконец вспомнили о них, и хотя Валентина не хотела возвращаться, пришлось, однако, подчиниться приказу – в конце концов, она находилась на воинской службе.

После радостной встречи с Александром она села в поезд и отправилась в город, который покинула так много лет назад.

Голливуд восторженно приветствовал ее. В первый же вечер после приезда Валентина поехала на концерт в «Голли-вуд-Боул»[24], и как только вошла, взгляды всех зрителей устремились на нее и от яруса к ярусу пробежал шепоток. И тут весь зал разом поднялся, и ей устроили овацию. Валентина улыбалась, махала рукой и чувствовала, как слезы жгут веки. Она никогда не жаждала окунуться с головой в пьянящее веселье ночного Голливуда, однако сейчас ее принимали с искренней, необычайной любовью и симпатией и полным отсутствием профессиональной зависти. Она дома! Наконец-то дома! Здесь ее место, с того дня, как она впервые очутилась на съемочной площадке «Уорлдуайд»!