Сергей Бородин - Молниеносный Баязет (Звезды над Самаркандом - 3)

• Название: Молниеносный Баязет (Звезды над Самаркандом - 3)
• Автор: Сергей Бородин
• Жанр: История

---

Бородин Сергей Молниеносный Баязет (Звезды над Самаркандом - 3)

Сергей Петрович Бородин

ЗВЕЗДЫ НАД САМАРКАНДОМ

Книга третья. МОЛНИЕНОСНЫЙ БАЯЗЕТ

Закончена в 1971 г.

О произведении. Изданы первые три книги, входящие в труд под общим названием "Звезды над Самаркандом". Четвертая книга тетралогии ("Белый конь") не была закончена вследствие смерти С. П. Бородина в 1974 г. О ней свидетельствуют черновики и четыре написанных главы.

Бросается в глаза различная транслитерация одних и тех же восточных имен и названий в третьей книге труда по сравнению с первыми двумя. А именно:

Чингизхан - Чингисхан;

Джахангир - Джехангир;

Сарай-Мульк-ханым - Сарай-Мульк-ханум;

Шах-Мелик - Шах-Малик;

Аяр - Айяр;

...-аддин - ... ад-Дин;

джагатаи - чагатаи;

Эрзинджан - Арзинджан;

Трапезунт - Трапезунд;

в 1-2-й книгах и в 3-й книге соответственно.

Причины разночтений не ясны. Какое-то объяснение имелось бы, если бы данная версия "Молниеносного Баязета" была издана в Баку, Ташкенте, Нукусе (Узбекистан) или Ереване (подобные издания есть - см. !Bibliography.rtf). Тогда можно было бы предположить самоволие местных редакторов, более сведущих в восточных языках. Однако представленная версия "Молниеносного Баязета" выпущена московским издательством "Известия", причем раньше вышеназванных восточных публикаций. Единственная гипотеза заключается в том, что, работая над третьей книгой "Звезд над Самаркандом", С.П. Бородин вдруг стал более сведущ в языках тех народов, которых он описывал. Но и это маловероятно, поскольку он постоянно жил в Ташкенте с 1950 г., а до того неоднократно бывал в различных странах Востока в составе этнографических экспедиций (см. !Biography.rtf и Autobiography_Ways.rtf). Таким образом, причины различной транслитерации восточных имен и названий в третьей по сравнению с первыми двумя книгами труда С.П. Бородина остаются таинственными.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. ОТРОГИ ГОР

Глава I. Повелители (1 2 3 4 5)

Глава II. Баня (1 2 3 4)

Глава III. Карабах (1 2 3)

Глава IV. Слоны (1 2 3)

Глава V. Караван (1 2)

Глава VI. Юрта (1 2 3 4)

Глава VII. Сивас (1 2 3 4 5 6 7 8 9)

Глава VIII. Василий (1 2)

Глава IX. Баязет (1 2 3)

Глава X. Каир (1 2)

Часть вторая. ОСАДА ДАМАСКА

Глава XI. Халеб (1 2 3)

Глава XII. Досада (1 2 3 4 5 6 7 8)

Глава XIII. Дракон (1 2)

Глава XIV. Дамаск (1 2)

Глава XV. Перс (1 2 3 4)

Глава XVI. Визирь (1 2 3)

Глава XVII. Стан (1 2 3)

Глава XVIII. Пегий дворец (1 2 3)

Глава XIX. "Дорожник" (1 2 3)

Глава XX. Пайцза (1 2 3 4)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОТРОГИ ГОР

ГЛАВА I

ПОВЕЛИТЕЛИ

1

Шла весна 1401 года.

Весеннее утро, ясное и доброе, разгоралось в Бурсе.

Красный попугай, опустив синие крылья, чопорно охорашивался, поглядывая из медной позолоченной клетки, свисавшей на длинной цепи в арке дворцовых ворот.

Под сводами ворот расхаживали воины дворцового караула в красных безрукавках, расшитых белыми узорами, в синих складчатых широких шальварах.

По бедрам стражей колотились короткие ятаганы. Кривые кинжалы с желтыми костяными рукоятками, подвешенные спереди на широких полосатых поясах, то покачивались, то приподнимались в лад шагам.

Под сводами ворот, в полумгле, в прохладе, ладными и статными казались молодые стражи султана Баязета, отобранные среди сербиян, состоявших в его сорокатысячной сербской коннице.

А сам султан вышел во двор дворца, обстроенный серыми стенами, прогуляться под раскидистыми ветками деревьев, где из темноты листвы огненными пятнами выглядывали крупные цветы.

По краям мраморного водоема, мелкого, как блюдце, стройные растения поднимали стрельчатые листья и похожие на скрученные листки белые лилии. Золотые рыбы лениво играли в мелкой прозрачной воде, касаясь брюшками дна, сплошь затянутого бурым мхом.

Султан прогуливался, а со всех сторон из железных клеток, прикрывавших створки окон, могли следить за ним через переплеты кованых прутьев и, конечно, следили - справа, из приемных комнат, приближенные и слуги, слева, из жилых покоев, жены и рабыни. И они видели оттуда: султан прогуливается один, словно пленник, туда-сюда, в тесноте каменного двора, то над водоемом, то под деревьями, любуясь, как утро разъяснивается и все шире захватывает небольшой дворик своими лучами. Желтые остроносые туфли, смурыгая по мраморным разноцветным плиткам, спугивали муравьев, суетливо рыскавших всюду в поисках крошек после вчерашнего пира.

Постукивала трость. Тонкий красный халат отставал от шагов, словно навстречу султану струился ветер. Чалма, накрученная высоким тюрбаном поверх острого колпака, поблескивала золотыми нитями, пронизавшими вперемежку с зелеными полосками всю ее легкую полупрозрачную ткань.

Стражи настороженно следили за каждым движением властителя. Но едва он повертывался к воротам, все замирали и опускали глаза, не смея смотреть в лицо султана.

Выпятив небольшое длинноватое лицо, полуприкрытое золотой бахромой чалмы, там, где недоставало одного глаза, Баязет шел, постукивая тростью, поволакивая ногу, отчего левая туфля громче смурыгала по двору.

Отступив от обычая прогуливаться только под деревьями, Баязет вдруг свернул к высоким четырем ступеням и поднялся наверх, на угловой выступ стены, откуда открывалась внизу вся Бурса с ее дворцами, мечетями, базарами, покрытыми полосатыми паласами, ханами [так], со всеми этими крепкими строениями, заслонявшими своими куполами, арками и островерхими минаретами все, что недостойно султанских глаз, - улицы бедноты, хижины и лачуги.

Баязет смотрел, поворачивая лицо к югу, к востоку, где далеко, за горами, есть подвластные ему города, покорные народы, просторные земли для пастбищ, для садов, еще не посаженных, для пашен, еще не вспаханных, где будет много дел и забот, когда он наконец завоюет и подчинит себе все достойное вожделений султана. Там где-то Багдад, Дамаск, Сивас, откуда пришли странные вести о диких полчищах хромого разбойника, который будто бы уже захватил Арзинджан и уже косится хищным взглядом в сторону Баязетовых земель и на осиротевшие города покойного Баркука.

Видно, этим летом понадобится проучить захватчиков, покушающихся на то, что намерен закрепить за собой сам Баязет. Проучить захватчиков и на их плечах въехать в... этот, как его... Самарканд!

Купцы и почтенные жители близлежащих городов с испугу прислали своих людей со слухами о том же Тимуре, якобы своих головорезов он уже повел на османские города. Но вавилонский султан Фарадж у себя в Каире отмалчивается, - видно, вознамерился сам свернуть шею Тимуру, всю добычу, ни с кем не делясь, прибрать себе. Багдад однажды так и достался этому Тимуру: военачальники не потрудились даже всех войск собрать, не изготовились к осадному сидению, на толщину стен понадеялись. И Тимур тогда забрал себе все ценности, хранившиеся в Багдаде. Столько награбил, что не то барка, нагруженная золотом, не выдержала и потонула в Тигре, не то мост проломился под добычей. И поныне никто ничего достать со дна не смог. А достанься они Баязету, доныне те богатства были бы целы, украшали бы этот дворец. Ведь там, по слухам, хранились сокровища еще изначальных персидских царей, тысячелетние. А купцам... Чего им там опасаться, чего робеть? Охрана им дана отсюда, Баязетом, послана туда из-под самого Константинополя. Баязетовых воинов Тимур, не подумавши, не дерзнет коснуться - Баязет ему не какой-нибудь правитель Багдада, не вавилонский султан, у Баязета весь мир под ногой.

"Весь мир, весь мир", - усмехнулся одной щекой султан, переходя на правую сторону стены.

Теперь он смотрел, как глубоко внизу протянулись, переплетаясь, улицы. Вдали, словно клочья серого бархата, темнели сады. Каменщики возводили тонкий, как копье, минарет возле мечети, которую он перестраивал из греческой церкви. Слева, перед сводом базарных ворот, стояли верблюды новоприбывшего каравана. Какие-то всадники в полосатых бурнусах, не сходя с седел, переговаривались с торговцами. По ту сторону, за Дамаском, около Багдада, в таких полосатых бурнусах расхаживают халдеи, вавилонские христиане, вавилонские арабы, бывшие христианами уж в те времена, когда пророк Мухаммед еще не возгласил Корана. Оттуда, видно, и прибыл караван.

Вскоре Баязету наскучило разглядывать однообразную, изо дня в день неизменную утреннюю жизнь города, и, опуская со ступени на ступень правую ногу, которую он имел привычку приволакивать, но вполне крепкую, султан боком сошел во двор.

Начинать прием, погружаться в дела еще не хотелось. Он, смутив покой стражей, из-под деревьев пошел прямо к воротам и у самой арки остановился перед клеткой попугая. Остановился не без затаенной робости перед говорящей птицей, подозревая, что каждое ее слово таит вещий, магический смысл.

Попугай, почистившись, грыз семечки тыквы, и его клюв был облеплен шелухой. Попугай покачивался в позолоченной клетке. Этой зимой его подарили султану морские разбойники, веселые пираты, заплатив большую дань за право после ограбления генуэзских кораблей причаливать в укромных скалах на османском берегу. Даря, рассказывали, что прежде попугай этот плавал на торговом корабле, но заодно с незадачливыми испанскими мореходами достался в добычу, был отвезен в Магриб и провел лет десять на острове Джерба в старой крепости, стоявшей у самой воды. Пираты десять лет ждали выкупа за испанских пленных, и, сидя с хозяином в подвале, попугай десять лет твердил испанские слова. Оттуда, покидая Джербу, один из разбойников прихватил и своего попугая. И через все Средиземное море провез его до Бурсы в подношение султану.