Виктория Платова - После любви

• Название: После любви
• Автор: Виктория Платова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-037378-3, 5-271 -14120-9

…Она приехала в марокканскую Эс-Суэйру, чтобы навсегда забыть о несчастной любви. И, казалось, обрела здесь если не счастье, то покой. Но безмятежное существование на берегу Атлантики закончилось, стоило ей полюбить вновь и заново почувствовать вкус к жизни. Труп юноши с перерезанным горлом на смотровой площадке старого форта, и все улики указывают на то, что убийца – она. Противостоять свидетелям обвинения невозможно, разве что – самой попытаться найти разгадку, двигаясь наощупь, в полной темноте и в кромешном одиночестве. Путь будет пройден, и ответы на вопросы получены, но хватит ли ей сил, чтобы жить дальше? После любви…

---

И пусть его, Брайан Адаме много лучше Брайана Ферри. А также Фила Коллинза и Элтона Джона с его дурацкой коллекцией очков.

Голосу парня и правда неплохой, быть может – слишком сладкий, от такого голоса легко не отделаешься, не избавишься, он застревает в зубах, подобно ириске, сколько ирисок можно съесть за раз? Жюль и Джим, горнолыжники из отеля, – вот кого я вижу за ближайшим ко мне столиком.

Джим сосредоточился на певце, в то время как Жюль окучивает миниатюрную девицу. Она – самая настоящая секси, релаксирующая Эммануэль, Барбарелла в изгнании, такая никогда бы не напялила на себя шелковое платье, никогда бы не набросила на плечи шаль, приобретенную по случаю на городском пляже по умопомрачительной цене семьдесят пять дирхам, уж не завидую ли я юному созданию? Ее блестящим волосам, спадающим на грудь крупными кольцами; ее умению обходиться без сумочки для коктейля, умению носить в ушах всякую дрянь с таким шиком, как будто это – бриллианты, уж не завидую ли я? Нисколько. Скорее я преисполнена сочувствия к Жюлю: прежде чем приступить к окучиванию, ему не мешало бы ознакомиться с инструкцией, они прилагаются к каждому серийному образцу Барбареллы-Эммануэль.

DANGEROUSLY!

INFLAMMABLE!

EXPLOSIVE!9

Для слабо видящих аршинные буквы или вовсе не умеющих читать предусмотрены еще и пиктограммы:

Жюль просто-напросто проигнорировал их и инструкцию заодно, до меня доносится вчерашняя история про взрыв в лондонском автобусе, рассказанная Франсуа Пеллетье, и еще одна история – про sms-сообщение, отправленное двоюродным братом (по версии Жюля – это брат его приятеля, скромника-Джима), и, под финал, я слышу печальную балладу о Мерседес, сладкой, как яблоко. Чертов Жюль взял ее напрокат у студентика Мишеля, теперь Мерседес – его возлюбленная, заколка и кольцо – вот и все, что осталось в память о ней, Жюль безутешен. Он был безутешен все это время, он страдал, и вот сегодня… сегодня свершилось чудо и он встретил девушку, так похожую на Мерседес, Джим может подтвердить это, не так ли, Джим?

Джим, покачивающийся на волнах музыки, рассеянно кивает.

Этого недостаточно, чтобы рука Жюля утвердилась на плече девицы, Жюль еще не знает, что бывает с теми, кто не читает инструкций по применению.

Я – знаю.

Взрывоопасная (explosive!) Барбарелла-Эммануэль прыскает в кулак и, качнувшись на стуле, с легкостью избавляется от руки Жюля. Иногда такое случается, сквозь смех говорит она, и при других обстоятельствах я ни за что бы тебе не сказала, но и молчать невозможно. У меня тоже был парень, я и тоже любила его, и он тоже погиб. И я была безутешна.

– И? – жаждет продолжения Жюль.

– На тебя он не похож. Но это не главное.

– А что же главное?

– А то, – девица заговорщицки понижает голос, – что он был одним из тех, кто подорвал мадридскую электричку. Возможно, ту самую, в которой тряслась твоя Мерседес. Даже скорее всего.

– Он был террористом-смертником?

– Тогда я этого не знала.

– Вот черт!

– Еще бы не черт. Я потрясена. А ты?

Жюль машинально кивает.

Правды в словах девицы не больше, чем в словах Жюля, но он просто вынужден реагировать на них – именно как на правду. Все, что для этого необходимо: скорбная гримаса, шумный вдох и шумный выдох. И залпом выпитый бокал, точно такие же стоят и перед Джимом, и перед девицей, жидкость в них – янтарного цвета, то ли бренди, то ли коньяк. После бренди (коньяка)Жюль фыркает носом, слегка поворачивает голову и замечает меня. Я поймана на месте преступления так же, как и сам Жюль: он споткнулся на жалкой манипуляции образом, придуманным не им, я – на подслушивании и подглядывании за этой манипуляцией. Я нисколько не расстроилась.

Даже забавно.

– Теперь ты понимаешь, что между нами ничего нет и быть не может? Хи-хи, – дожимает Жюля Барбарелла-Эммануэль.

– Но…

– Поищи себе другую дурочку, сладкий мой. И в следующий раз придумай историю попроще. О'кей?

Девять из десяти человек на месте Жюля выглядели бы посрамленными, выбитыми из седла, но только не Жюль, я его недооценила. И десяти секунд не прошло, как он справился с DANGEROUSLY!. И – с INFLAMMABLE!. И – с EXPLOSIVE!.

– А чем плоха эта? – бросает он.

Барбарелла-Эммануэль отодвигает стул и поднимается.

Она не считает нужным отвечать, она направляется к танцполу, на котором с микрофоном в руках топчется главный жиголо. И принимается топтаться вместе с ним, неожиданно прильнув к его телу и положив руку ему на плечо. Парень включается в игру, наградой чувственным обжиманцам служат дружные хлопки зала, улюлюканье и одобрительный свист.

Барбарелла-Эммануэль – редкостная сука.

Несмотря на всю эротичность образа. Гори ты огнем, редкостная сучка! И чтобы у тебя сгнили мочки – от копеечной бижутерии, которую ты носишь!.. Хочется верить, что Мерседес, смерть которой ты и подонок Жюль использовали как разменную монету, как повод пофлиртовать, была совсем другой. И Мишель наврал про дешевое кольцо. И про заколку тоже. И вообще – Мерседес, сладкая, как яблоко, до сих пор жива.

– Как вам эта сцена? – слышу я голос за своей спиной. Это не Алекс (чего бы мне страшно хотелось) – Фрэнки.

– Вы про танец?

– По-моему, они уже свингуют. – Не дожидаясь приглашения, Фрэнки плюхается на стул рядом со мной. – Неплохо у них получается.

– Отвратительно.

– Не будьте злой, Сашa. Вам это не идет. Он знает, как меня зовут. Странно.

– По-моему, мы не были представлены друг другу.

– Были. Вы просто запамятовали, что заполняли мою карточку. «Франсуа Пеллетье, но можете звать меня Фрэнки». Помните?

Я пожимаю плечами.

– А ваше имя я случайно подслушал на ресэпшене. У вас свидание?

– Не с вами.

– Утренний счастливчик?

«Утренний счастливчик» – Фрэнки имеет в виду Алекса, попался бы мне сейчас на глаза этот счастливчик! Но, учитывая мое настроение, я готова примириться и с Фрэнки.

– Все может быть.

– На его месте я бы поторопился.

– Вам-то что?

Фраза совсем не выглядит агрессивной, точки в окончании не предусмотрены – напротив, я нашпиговываю ее вопросительными знаками (вам?-то? что???); вопрос предполагает ответ, пять вопросов предполагают пять ответов. Крючок и петелька, крючок и петелька, из этого при желании может получиться неплохое полотно беседы. А учитывая склонность Фрэнки к спонтанному ткачеству – и целый гобелен.

– Вдруг вас кто-то уведет? Прямо у него из-под носа? – Фрэнки понял мой замысел, и тоже жонглирует вопросами.

– Уж не вы ли?

– Я бы рискнул. Почему нет?

– Рискните. Почему нет?

Столь легкой победы Фрэнки явно не ожидал. Он совсем по-мальчишески шмыгает носом:

– Вы позволите угостить вас коньяком, Сашa?

– Я не пью коньяк.

– Тогда, может быть, шампанское?

– Пожалуй.

Фрэнки проигрывает Спасителю мира по большинству показателей, в контексте Спасителя мира он будет вечно вторым, как и горнолыжник Жюль. Несомненно лишь одно: за шампанское мне платить не придется. Оставлять чаевые подошедшему официанту – тоже, Фрэнки уже о чем-то интимно шепчется с ним.

Оба при этом улыбаются, оживленно приподняв брови и поигрывая скулами: как будто речь идет не о заказе, а о чем-то таком, чему они были свидетелями или хотели быть свидетелями. Фрэнки и официант похожи на приятелей, выступавших за одну баскетбольную команду в школе и имевших одних и тех же телок из группы поддержки, а вот теперь появилась еще одна. Которую сам бог велел разложить на составляющие: сиськи, задница и способность делать минет в полевых условиях. Отвращение к Фрэнки длится секунду, не больше, после чего я говорю себе:

все вечно вторые на короткой ноге с официантами, консьержами, горничными, портье и сантехниками, бесплотной обслугой аквариумов и террариумов, газонокосилыциками, почтальонами, раздатчиками полотенец; все они играли в одной баскетбольной команде.

Только Спасители мира никогда ни во что не играют. Они лишь сочиняют правила игры.

– Вы, я смотрю, успели стать здесь завсегдатаем, Фрэнки. И суток не прошло. Завидная прыть.

– Вас это раздражает?

– Нет. Просто вы разговаривали с официантом, как будто он ваш шурин. Или как будто вы вместе служили в Иностранном легионе.

– Я всегда отношусь к людям уважительно. Кем бы они ни были. Это не требует особых затрат, но всегда возвращается сторицей. Вот, к примеру, сейчас нам принесут лучшее шампанское.

– Так уж и лучшее!

– Лучшее, которое можно найти в этом городишке.

…Шампанское, появившееся на нашем столике через рекордные две минуты, действительно оказывается вкусным, или все дело в том, что я не пила шампанского много лет? Как бы то ни было, вполне невинный алкоголь сразу же ударяет мне в голову, не так уж он плох, этот Фрэнки! Не в пример лучше скотины Алекса, простой парень, легкий, веселый, с жизненной философией, которую можно только приветствовать.