Ольга Ксенофонтова - Иноходец

• Название: Иноходец
• Автор: Ольга Ксенофонтова
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0312-9

Джерри, осуждённый на казнь, просто хотел жить. И согласился в обмен на свободу стать учеником странного человека — Иноходца. Но не велика ли оказалась цена?

Можно позабыть все свои мечты и желания — спасение того стоит.

Можно согласиться охранять свой мир от недружелюбных чужаков — это почётно.

Можно вытерпеть давление чужой воли — это цена приобретённой силы.

Можно даже смириться с тем, что не имеешь собственного лица — так уж вышло.

Но остался ли ты человеком, если твоё сердце заперто в резной шкатулке, что за тысячу вёрст от тебя?

---

Я читал об этом. Туда приезжают и правители. Мне не зазорно появиться на таком сборище. Карнавал. Маскарад. Маски. Иноходец…

Ну, где же ты?

Хочешь побывать там со мною? Я приглашаю.

И кажется, уже придумал, как оформить пригласительный билет.

Дверь оказалась незапертой. Рэми остановилась и решила отдышаться. Маленький шаг, еще шаг.

— Кто там? — раздался звучный и довольно веселый голос. — Госпожа Хедер?

Нет, это просто я. Только лишь я. Но я уже ухожу.

Дверь широко, гостеприимно распахнулась.

— Рэми? А что ты там стоишь? Иди сюда!

Он махнул рукой. Вышивальщица потихонечку, будто нехотя, подошла, и мимо, и в двери, и почти до самого окна, и встала спиной.

— Что случилось? — так же весело осведомился он. — По какому поводу от меня отвернулись?

Теплые руки взяли ее за дрожащие плечи, развернули к свету.

Рэми поняла, что если позволит себе закрыть глаза — то слезы уже готовы закапать на щеки.

Нельзя. Совсем за дуру примут. Ну, скажи что-нибудь! Не смейся только.

Однако Джерард давно перестал посмеиваться.

— Я пришла… к тебе, и… — Рэми наконец что-то решилась проронить, но мысль оборвалась и исчезла.

Джерард понял, что это правда. Она действительно пришла к нему. Ощущение оказалось пронзительным. Неописуемым.

«Это моя радость, мой подарок, — сказало сердце капризным тоном фрока. — Мой! Попробуй откажись и увидишь, что я тебе устрою».

Рэми вздрогнула от неожиданно ворвавшегося из форточки сквозняка, и — бросилась из повисшей тягостной тишины, как дельфин выбрасывается на берег. Шагнула — к нему, в его тепло, его силу, точно слепая, ткнулась носом в плечо, провела рукой по бархату халата, вдохнула запах, потянулась выше… Тяжелая ладонь, пробираясь сквозь ее кудри, ложится на затылок, и дрожащим губам становится тепло, жарко. О господи, сжалься надо мною. Как я решу это уравнение, если едва умею считать до трех. Ее ведут. Куда? Зачем?

Ресницы взлетели недоуменно. Пальцы скользнули, обрываясь, по маске.

— Я хочу остаться, — прошептала она, — пожалуйста…

Он протянул руку — и бархатистая щека послушно легла в ладонь, и прерывистое, учащенное дыхание согрело пальцы. Завитой локон щекотал тыльную сторону ладони. На покорно изогнутой обнаженной шее билась синеватая жилка. На этот раз Рэми не понадобилось тянуться, чтобы поцеловать его.

Картинка вокруг изменилась, но вряд ли эти двое оглядывались по сторонам. Стены исчезли, и иллюзия холодного ветра, ветра высоты, промчалась мимо них, застывших как статуи. Межмирье предложило своему Иноходцу Сторожевую Северную башню замка Бежжен. Видимо, самому Межмирью, которое не в состоянии выйти за собственные пределы, эта выходка показалась романтичной.

Он взглянул на нее — странно, вопрошающе, словно не решив еще, как поступит.

Она инстинктивно выбрала лучший способ защиты — просто стояла, молчала и ждала.

Сердце билось в груди. Отвыкшее от хозяина, колотилось в клетку его ребер безумной птицей. Не в такт. С двух сторон, по вискам — до обморока! Губы разошлись, но воздуха все равно не хватало.

Она молчала, она ждала, только нервно взлетали ресницы над испуганными газельими глазами. Ветер бил ей в спину, развевал мешковатое одеяние. Мужчина и женщина на высоте нескольких сотен метров над спящим городом выбирали следующий шаг, как будто бы следующее столетие для всех живущих там, под ними, под этой башней, куда нет входа из мира обычных людей.

Потом все может быть по-другому — до боли сомкнутся нежные, исцарапанные шитьем руки за его спиной, и дыхание, ставшее общим, вскриком вырвется из двух пар опаленных легких, из двух пар закушенных до крови губ. Будет ветер, глумливо перевирающий подслушанные имена и слова, хлещущий плетьми по обнаженной коже. Будут проклятия, мольбы и обещания, острые камни смотровой площадки изорвут в клочья белый батист, а взошедшие созвездия станут молчаливо взирать на безумие тех, кто живет слишком недолго, чтобы вечным светилам было хоть какое-то дело до этих сгустков плоти… Все это может случиться — спустя лишь доли секунды.

А пока, касаясь согревающимися ладонями нежного лица, глядя на доверчиво открытую воротом рубашки шею, охотник вдруг ощутил себя добычей, и это ощущение, длившееся кратко, всегда будет первым приходить ему на ум при виде зубцов Северной башни Бежжена, которые так хорошо различимы в любое утро в столице, если нет тумана.

Даже не крик, а стогласный вой погибающих живых существ. Не мольба о помощи, потому что все закончилось раньше, чем подоспел бы даже находящийся в трех шагах. И удар с двух сторон по барабанным перепонкам, оглушающий удар.

Джерарда едва не вытошнило от неожиданности, от ужаса, от непонимания. Болели уши, во рту стоял гадкий привкус. Рэми что-то сказала — он видел, как шевелятся нежные розовые губы с мерцающими блестками, но не слышал ни звука.

Звук пришел не снаружи, а изнутри, из свежей раны, из пульсирующих, нагревшихся камней маски. Шелестящий тихий звук, как сухие листья, повторялся, становился словом.

И слово это было — «Пора».

Напротив — огромные, недоумевающие, подернутые влажной пленкой нежности глаза Рэми. Растерянная, смущенная девочка, еще не разжавшая неумелых своих объятий, секунду назад бесспорно желанных ему объятий, вглядывалась в его посеревшее, неподвижное лицо.

— Нет, — прошептал Джерард, — нет. Не надо. Не хочу.

Она постояла еще секунду, осознавая, теребя шаль, сползающую с фарфорово-прозрачных плеч, и — взвилась, как серна над пропастью. Шокированно, отчаянно… Толкнула его от себя, толкнула дверь, и долго еще он слышал стук ее каблучков по лабиринтам этого осиного гнезда.

Но сказать было нечего, нечем было даже вздохнуть. Джерард распахнул окно, высунулся наружу, и его все-таки вырвало.

С ним поздоровались уже очень давно. Невежливо не отвечать на приветствия, Иноходец.

Его позвали. Невежливо поворачиваться к гостям спиной.

Прижившемуся сердцу только месяц. Отторгать сейчас просто опасно для жизни. Отторгать и мгновенно скрываться, ибо сердце на таком сроке притянет его обратно со сверхъестественной силой. И тогда прощай, Межмирье.

Потому что незваный и явно разумный гость не остановится, и следующая массовая казнь породит ощущение такой силы, что оно просто убьет Джерарда здесь, на расстоянии. Тошнотой не отделаешься.

Гость «раскрылся», как цветок-насекомоубийца. Распахнул все лепестки, обозначил себя в пространстве. И оставил так мало времени.

У этого создания что-то именно к нему, к Иноходцу. Погибшие люди были не целью, а средством, и вот это вызывало еще большую тошноту.

Джерард невидящими глазами уставился на свои ладони и никак не мог понять, отчего они покрыты мелкими мерцающими частичками.

Рэми рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Горько, безутешно, растирая ладонями и без того красные щеки и нос. Черно-сине-лиловые разводы на ткани покрывала были прощальными воспоминаниями об искусном гриме. Она то захлебывалась, бессвязно что-то повторяя самой себе, то вновь бросалась в подушку, обнимая ее до хруста в суставах. Ее плач, как и все, что с нею происходило до этого, разумеется, не остался незамеченным. Четыре пары прекрасных глаз загорелись яростным огнем, четыре пары чувственных губ выплюнули не очень лестные слова… и четверо тихих-тихих теней просочились в ателье, приперев за собою двери куском картона.

Хедер медленно, по шагу в минуту, поднималась по лестнице.

Дверь не была заперта, но в этом не было ничего хорошего.

Хедер осторожно вошла, зацепилась юбкой за угол, с тихим проклятием оторвала кусок ткани. Разговор явно не удастся.

— Джераард, — позвала она, протянув гласную по своему обыкновению, — это я. Извини, что так поздно, но нужно поговорить.

Он не спал, а лежал на кушетке одетым и смотрел в потолок. Отчего у него так странно запрокинута голова? Почему он держится за грудь?

— Что случилось?

В растерянности, не получая никакого ответа, незамеченная, Хедер только стояла и смотрела на его лицо, повернутое в профиль. А на виске — крупные капли пота, стекающие молниеносно вниз. Одна, вторая, третья. Приоткрытые губы. Спутанные отросшие волосы падают на широко раскрытые глаза.

Мистресса подошла ближе, потрясла за плечо.

— Джерард?

Взгляд нехотя, с трудом сфокусировался на ней. Хриплое, короткое слово.

— Что? — Хедер склонилась прямо к его губам, чтобы услышать.

— Уйди…

В замешательстве женщина еще раздумывала, правильно ли поняла, когда шепот уже перешел в крик.

— Уйди!!!!!

Какой-то предмет, с силой брошенный, угодил в оконное стекло, стекло брызнуло в комнату. Джерард рванул на себе рубашку и свернулся на кровати в той же странной позе, что и во время болезни. Хедер уже не помнила, когда она так быстро бегала. Отчего-то забежала в пустой темный танцзал. Прислонилась к стенке. Так, соберись, соберись. Надо подождать. Все пройдет.