Ирина Юрьева - Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир

• Название: Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир
• Автор: Ирина Юрьева
• Жанр: Фэнтези

«Служба Магии» не смогла подавить агенорский бунт, но Ливтрасир, предводитель волшебников, знает, что их не оставят в покое. Он предлагает заключить союз с вирдами из Гальдорхейма, чтобы укрыться в лесах, если «Служба» сумеет взять город.

Орм полагает: союз, предлагаемый магами — только предлог. Цель волшебников — Руни. Узнав о ее необычных способностях, они решили забрать ее в Агенор.

Понимая, что Руни не любит его, Орм боится, что вождь взбунтовавшихся магов способен увлечь жену. Он уверен, что Руни бросит его и уйдет к Ливтрасиру.

Появление Черного Духа в Гальдоре заставляет Орма принять предложение магов, способных сражаться с подобною нечистью. Орм понимает, что люди не могут противостоять существу из подземной Коры.

---

Крик: “Ведь там человек!”, обращенный к толпе, на минуту привлек всех. Они были слишком пьяны, чтобы сразу понять, что случилось, но вид незнакомца в какой-то особой кольчуге, блистающей мертвенным светом, смутил. Этот смуглый атлет, вызывающий странный мистический страх, был знаком.

— Призрак?! — с ужасом выдохнул Хлуд, не сводя с него взгляд. — Он сгорел! Он сгорел в огне Рыси!

Пришелец, шагнув к Хлуду, медленно вытянул руку и сжал его горло. Чудовищный хрип слетел с губ вожака. Хруст костей переломанной шеи был слышен настолько отчетливо, что вся толпа протрезвела. Атлет, бросив тело на пол, повернулся к напуганным насмерть мужчинам.

— Не надо! — испуганно пискнул один из собравшихся. Было странно, как может высокий и крепкий разбойник издать такой звук. — Пощади, предводитель!

И все остальные в едином порыве воззвали:

— Не надо, Вальгерд!

— Я не думаю, что она выживет, — тихо сказала лекарка Орму.

Должно быть, она полагала, что мать не услышит ее, но Свельд все поняла.

— Не смей так говорить! Моя Бьерн не умрет! — зашипела она на нее.

Сверкающий взгляд обезумевшей женщины просто пугал, но старуха не дрогнула.

— Если ребенок не ест, он не может жить, — просто сказала она. — Я бессильна помочь.

Когда лекарка вышла, Свельд тихо заплакала. Вот уже больше недели ее дочь упорно не хотела брать грудь, а кормилицы не было. В первые дни Бьерн пытались поить молоком коз, но вскоре девочка отказалась и от него. Она гасла почти на глазах. Свельд давно перестала спать, так как боялась, проснувшись, увидеть, что Бьерн уже нет, но слова старой лекарки вызвали бурный протест.

— Моя дочь будет жить, — повторяла она, как заклятие. — Орм, запрети этой ведьме твердить всем вокруг, что она… Что она ослабела!

Орм только вздохнул. Свельд ни разу не назвала слова “смерть”, опасаясь накликать беду. За неделю, прошедшую после рождения Бьерн, они оба не отходили от бедной малышки, хотя временами Орм очень хотел прогнать Свельд от ребенка. Он мог бы поклясться, что мать вызывает у Бьерн неприязнь.

Поначалу Орм просто не верил глазам. Разве кроха способна понять, кто ей нужен? Но стоило Свельд прикоснуться к ребенку, как Бьерн начинала тихо и жалобно плакать. Порыв фанатичной любви Свельд как будто пугал ее.

— Ты что, ослепла?! — однажды сорвался он. — Ты что, не видишь, что дочка не любит тебя?!

Орм ждал гневной вспышки протеста, но Свельд лишь, испуганно вздрогнув, печально взглянула на Бьерн и ушла в дальний угол. И Орм неожиданно понял, что Свельд поняла это раньше него.

Не найдя в себе силы уйти прочь из комнаты, Свельд, сидя целыми днями в углу, неотрывно смотрела на дочь и о чем-то молилась. Она не пыталась приблизиться к Бьерн, не сердилась на Орма за то, что он был рядом с девочкой вместо нее, не гнала кошку-рысь от резной колыбели.

Сначала Орм выбросил наглый пушистый клубок за порог, но Бьерн стала так плакать, что кошку опять положили назад. Орм не мог не признать, что мохнатый зверек был единственной радостью крохотной дочки. Отвергнув мать, Бьерн не пылала любовью к отцу.

Равнодушие этой малышки уже породило ряд сплетен. “Лесной монстр! — услышал однажды Орм. — Кукла без чувств!” Говоривший не раз пожалел, что забыл посмотреть, где хозяин. Орм просто его сгреб в охапку и треснул о стену.

— Не смей так о ней говорить! Моя дочь сама знает, кого она любит! Никто ей не смеет указывать! Слышишь?! Никто!

Потом Орм сожалел, что едва не убил болтуна, но другие притихли. Надолго ли? Страшная мысль, что смерть Бьерн люди примут как должное, просто сводила с ума.

— Что мне нужно понять? Что мне сделать, чтобы ты жила, Бьерн?! — повторял отец, глядя на дочь, но ребенок молчал. Он еще не умел говорить.

— Ты что, не видишь, что дочка не любит тебя?!

Когда Орм сказал это, Свельд знала, что он прав.

— За что? Почему ты меня отвергаешь? — не раз вопрошала она, понимая, что вряд ли получит ответ.

Свельд хотела бы нежно прижать к себе Бьерн, накормить, укачать, но она понимала, что сделает лишь то, что дочь разрешит. Она видела, что, навязав свою волю малышке, убьет ее. Раньше, заботясь о счастье сестры, Свельд считала, что вправе устроить ее жизнь помимо желания Руни. “И если сестра не способна понять свое благо, то это ее вина!” — часто внушала себе Свельд.

Рождение Бьерн обернулось крушением всех ее взглядов. Что нужно ребенку? Забота, любовь, молоко. Это знает любой. Свельд готовилась все это дать своей Бьерн, но ребенок отверг дары матери. А разве можно насильно кормить ее или ласкать? Сама мысль о подобном казалась кощунством.

Однажды Свельд все же пыталась заставить Бьерн выпить свое молоко. Понимая, что девочка грудь не возьмет, Свельд сцедила в бутылочку все, что смогла. Сделав соску, она попыталась ее накормить. Приступ рвоты у дочери тут же заставил ее отказаться от этой затеи. И все же Свельд с тихим упорством старалась сберечь молоко, постоянно сливая его в чашку, чтобы оно не сгорело в груди.

— Вдруг малышка попросит, а мне будет нечего дать! — поясняла она всем.

Теперь Свельд, утратив надежду, сидела, прижавшись к стене.

— Чем помочь тебе, Бьерн? — повторяла она, не надеясь услышать ответ.

И средь ночи глухой,

Когда замок весь спал,

Спали слуги и спал господин,

Рысь, скользнув за порог,

Ушла в лес. Не одна!

Утром слуги уже не нашли

В колыбели ребенка…

Свельд, вздрогнув, открыла глаза. Эту песню, которую пел детский голос за стенкой, она знала очень давно. Раньше Свельд удивляло, как можно выкрасть ребенка у своего господина, теперь же ей вдруг показалось, что песня — подсказка Небес.

Синеглазки не могут жить в замках, об этом твердил весь Гальдор. Судьба Руни опять подтвердила старую истину.

— Может, и Бьерн оживет в лесу? — вдруг опалила мозг Свельд непривычная мысль.

Для Свельд лес был чужим, но, может, для Бьерн, он, как и для Руни, сумеет стать домом? Лесной домик должен быть цел…

— Я сумею в деревне найти молодую крестьянку, которая сможет кормить мою дочь! Я смогу убедить ее год или два прожить с нами, я ей заплачу! Столько, что она мне не откажет! Орм мне подарил черный жемчуг и несколько очень красивых колец… Эрл, уехав, оставил алмазный браслет… Я отдам их кормилице, чтобы она помогла спасти Бьерн! — лихорадочно думала Свельд. — Объяснять что-то Орму бессмысленно, он не отпустит нас. Значит, придется украсть Бьерн…

Свельд встала, прошла к столу, где стоял ларчик, в который она положила браслет, незаметно достала коробочку.

— Орм, — тихо сказала она. — Я устала, смертельно устала. Позволь мне пойти в мою комнату.

После рождения Бьерн мать с младенцем жили в комнате Руни, которую Свельд заняла почти сразу после бегства сестры.

— Да, иди, — безучастно ответил Орм.

— Что же с ним будет? — подумала Свельд. — Я любила его больше жизни, и я покидаю его, когда Орму действительно плохо… Но он сильный! Орм сможет прожить и один, а вот Бьерн… Я должна ей помочь!

Возвратившись к себе, Свельд окинула комнату взглядом. Шкатулка стояла на месте. Достав украшения, Свельд завязала их в тонкий платок. Часть пеленок и детской одежки хранилась в ее сундуке. Свельд сама сшила их, но пока не успела достать. Уложив вещи в узел, поскольку сумы в ее комнате не было, Свельд, позвав Ильди, велела служанке достать ей еды.

— И побольше, я очень голодная. Только не суп и не кашу. Хочу мяса с хлебом и сыром, — сказала она удивленной служанке.

Вообще-то Свельд делала все машинально, не думая. Позже, когда Ильди, быстро доставив поднос, вышла, Свельд взяла в руки перо. Как и Руни, Свельд тоже умела писать. Ее мало заботили книги, но записи сбора оброка с крестьян и расхода продуктов в хозяйстве уже год вела только Свельд.

Вынув чистый лист, Свельд на минуту задумалась.

— Орм, — начала выводить она. — Знай: я люблю тебя! Очень люблю! И всегда буду страстно любить! Но остаться я здесь не могу. Я хочу спасти Бьерн. Может, этот побег — мой единственный шанс возвратить ее к жизни. Не нужно искать нас. Прости! Твоя Свельд.

Свернув трубочкой лист, Свельд связала его и пошла в коридор. Позвав Ильди, она приказала ей дать письмо Орму, когда он попросит служанку позвать к нему Свельд.

— Но не раньше, чем утром, — сказала она.

Возвратившись к себе, Свельд решила прилечь. Ей нужны были силы, чтобы выдержать долгий путь по лесу с дочерью. Страхи исчезли. Свельд знала, что с Бьерн ничего не случится. Уже засыпая, Свельд вновь прошептала:

— Она будет жить!

Этой ночью Эмбала проснулась, почувствовав Зов. В первый раз после смерти Потоков она ощутила знакомый призыв, будоражащий кровь, обещающий власть и возврат угасавшей энергии.

Все это время она продолжала служить Орму, но от былой фанатичной любви к господину уже не осталось следа. Он не смог уберечь “перекресток” от брата и этим лишил себя права всегда оставаться Вождем. Взяв в супруги лесную Рысь, Орм низко пал в глазах Эмбалы, но то, что Свельд родила синеглазую дрянь, стало знаком, что он обречен. Дав ублюдку имя ее госпожи, Орм не просто унизил священную память своей святой матери, он растоптал те остатки почтения, что оставались в ее опустевшей душе.