Борис Черток - Книга 1. Ракеты и люди

• Название: Книга 1. Ракеты и люди
• Автор: Борис Черток
• Издательство: Машиностроение, 416 стр.
• Жанр: История
• Год: 1999
• ISBN: 5-217-02934-Х

В предлагаемой читателю книге (1-е изд. 1994 г.) описаны первые годы становления ракетно-космической отрасли, приведены малоизвестные факты: о соревновании с английскими и американскими специалистами по захвату научно-технических разработок гитлеровской Германии, о трудностях создания первых баллистических ракет, о походе с С.П. Королевым на подводной лодке и многое другое.

Б.Е. Черток – видный ученый и конструктор, один из ближайших сотрудников С.П. Королева. Ему довелось работать и общаться с выдающимися учеными, творцами и организаторами мощнейшей ракетно-космической науки и промышленности. Их живые портреты в конкретных обстоятельствах помогают объяснить успехи и провалы, многие страницы истории нашей космонавтики

Книга адресована широкому кругу читателей

---

По поводу такой позиции Виктор Кузнецов, хорошо познавший в работе с гироскопическими системами опасность переоценки значимости многоэтажных теоретических выкладок, не удержался от иронического заявления: «Профессор Моисеев говорил, что недостаточны теоретические обоснования. Для нас, конструкторов, наоборот, важен экспериментальный метод, который не может быть заменен ни одним расчетом, и наличие такого метода является большим достижением».

Сергеев, много дней проработавший на острове при разработке проекта, выступил более резко: «Я думаю, лучше быть с „банмоделью“, чем писать очень сложные уравнения образца 1948 года и остаться без ракеты».

Другой именитый московский профессор из другой военной академии – артиллерийской – Шапиро поддержал противников Моисеева: «Учитывая, что сотни аэродинамических коэффициентов снимаются нами недостаточно точно, я думаю, нужно иметь чувство меры и понимать, что математические приемы должны соответствовать точностям тех параметров, в частности аэродинамических, которые известны нам».

Доктора Хоха не смутили выпады Моисеева. От ответил, что уже в своем докладе на секции он привел пример решения системы уравнений, который позволял убедиться в несущественном влиянии переменности коэффициентов. Но главное, что давало преимущество его методу, – использование реальной аппаратуры, которая при теоретических исследованиях не может быть описана точными уравнениями: «Если вы посмотрите на любой электрический прибор, вы увидите на всех его сопротивлениях величины допусков. Я не могу предписать производству изготовить сопротивления абсолютно точно».

А что касается примеров, предложенных профессором Моисеевым для решения на «банмодели», то: «К сожалению, этот точный измерительный прибор транспортировали, как мешок с гвоздями, поэтому сейчас он не может дать прежней точности… Я хотел бы напомнить случай, когда однажды Гельмгольц теоретически доказал обществу „Отто Лилиенталь“, что полет человека вообще невозможен».

После многословных взаимных препирательств в своем последнем пространном выступлении профессор Моисеев решил разделить обвинения между своими советскими и немецкими оппонентами: «Доктор Хох – безусловно умный работник, безусловно честно относится к своему делу. Это ясно чувствуется из его старательности, с которой он отнесся к решению задачи… Пропагандировать здесь с этой кафедры упрощенческое отношение к теории, амнистирование теоретической слабости является грубой ошибкой, и ошибка эта имеет свое политическое значение… Глубоко и принципиально заблуждается товарищ Шапиро, демонстрируя свою полную неосведомленность в элементах теории устойчивости… Плоды упрощенческих усилий товарищей Кузнецова, Сергеева и Шапиро сказались сразу же. Авторы проекта подхватили их упрощенческие одобрения и начали защищать также то, что они вынуждены были признать на секциях НТС».

Столь подробно я описываю полемику на НТС потому, что в те годы даже самые далекие от политики и идеологии научные проблемы, вот такие, как вопросы устойчивости ракет, могли приобрести политическую окраску.

И вдруг такой пассаж… Немецкий ученый в новом секретном ракетном институте не только спорит с русским профессором-полковником, но еще получает поддержку советских ученых и в том числе профессора еврея Шапиро, тоже полковника. Обвинение, которое выдвинул Моисеев («ошибка эта имеет политическое значение»), могло в то время запросто превратиться в дело, грозившее не только потерей работы, но и расследованием со стороны органов безопасности: а нет ли тут чего-либо вроде заговора.

Но в целом коллектив инженеров и ученых института не поддерживал линию Моисеева и аналогичные попытки политической идеологизации чисто инженерных проблем. Общий ход дискуссии был доброжелательным, но Глушко, Победоносцев, Бушуев и Мишин предварительно посоветовались с Королевым и чувствовали настроения в министерстве. Они были уверены, что проект ракеты в целом не может быть реализован.

В заключительном слове Греттруп высказался однозначно: «Дальше разрабатывать данный проект без экспериментов невозможно… Эксперименты не являются простыми, так как в некоторых случаях речь идет об испытаниях конструкций, базирующихся на совершенно новых принципах. Поэтому я прошу, если проведение этих экспериментов будет сейчас форсировано, чего я и все специалисты, работающие над этим проектом, очень желаем, чтобы была соответственно увеличена доставка материалов и оборудования для проведения этих экспериментов… Сейчас следует полностью изменить тот метод, которым мы разрабатывали данную ракету до сих пор, и перейти от теоретических и конструкторских работ к широкому экспериментированию».

Формально последующее решение совета было весьма благоприятным, в нем были записаны все необходимые пожелания для экспериментальной отработки и форсирования всех работ.

Хорошее решение совета было слабым утешением. Забраковать двухлетнюю работу – составную часть плана НИИ-88 – было невозможно ни по существу, ни по формальным основаниям. На разработку проекта Г-1 (Р-10), являвшуюся основой для филиала № 1, было затрачено много средств. В то же время для реализации проекта параллельно с планами, которые выполнялись под руководством Королева, не хватало ни инженерных, ни производственных сил.

Для дальнейшего развития ракетной техники требовалась концентрация усилий на одном решающем направлении. Условия, которые были созданы в то время, заранее делали проект Р-10 неосуществимым. Однако работа над проектом продолжалась еще в течение 1949 года.

В октябре 1949 года уже были проведены полигонные испытания разработанной ОКБ Королева ракеты Р-2Э – экспериментального варианта ракеты Р-2 – на дальность 600 км. Работы в филиале № 1 над проектом, в который вложили столько сил, постепенно сворачивались. Немецкие специалисты слышали еще много обещаний начать эксперименты, но теряли веру и начинали понимать бесплодность такой деятельности.

Некоторое место в тематике работы немецких специалистов занимали зенитные управляемые ракеты. Целью этих работ была попытка модернизации ракет «Вассерфаль» и «Шметтерлинк». В Подлипках – на основной базе – эту работу вели главные конструкторы Синильщиков и Рашков.

Однако с переходом зенитной тематики в Министерство авиационной промышленности, в котором разработка ракет была поручена известному главному конструктору С.А. Лавочкину, а всего комплекса управления – новой организации КБ-1, продолжение этих работ в Министерстве вооружения теряло смысл.

В этот же период и тоже под руководством Греттрупа на острове прорабатывались идеи создания ракеты Р-12 (Г-2) с дальностью стрельбы 2500 км и массой боевой части не менее 1 т. Имелось в виду, что разработка такой ракеты должна быть развернута сразу же после запуска в производство Р-10. Двигательную установку для такой ракеты предлагалось сделать в виде блока из трех двигателей Р-10 и получить таким образом общую тягу свыше 100 т. В этом проекте впервые предусматривался отказ от газоструйных рулей.

Это избавляло двигательную установку от потери тяги за счет газодинамического сопротивления рулей, стоящих в потоке горячих газов, и повышало надежность управления. Следует отметить, что до этого в процессе наших работ в Германии таких предложений не было.

Полный отказ от газоструйных графитовых рулей был нами осуществлен спустя восемь лет на знаменитой межконтинентальной ракете Р-7. Немцы в проекте Р-12 предлагали осуществлять управление изменением тяги двигателей, расположенных по периферии хвостовой части под углом 120°.

Подобная идея была нами впервые реализована на «лунной» ракете Н-1 спустя более чем 20 лет. Это, если не ошибаюсь, были единственные примеры управления тяжелой ракетой таким методом. Но Г-12 не пошла далее бумажного отчета, а работы по Н-1 были прекращены в 1974 году после четырех неудачных пусков. Все современные жидкостные ракеты управляются либо специальными рулевыми двигателями, либо реактивными соплами, либо поворотами основных двигателей относительно корпуса ракеты с помощью гидравлических приводов.

Кроме детального эскизного проекта ракеты Р-10 на дальность 800 км, отчета-предложения по ракете Р-12 на 2500 км проводились предварительные расчеты более перспективных проектов (ракета Р-13 (Г-1М) с корпусом Р-10 и форсированной двигательной установкой от А-4, баллистическая ракета Г-4 (Р-14) и крылатая ракета Г-5 (Р-15) с дальностью 3000 км и полезным грузом 3 т). Все эти разработки находились на уровне прорисовок схемы и расчета основных параметров. По глубине проработки они уступали пенемюндовским проектам А-9/А-10 и зенгеровскому межконтинентальному ракетному бомбардировщику.

Немцы вели эти работы, не имея возможности консультироваться с советскими специалистами. Наши аналогичные работы по перспективным планам были строго засекречены, и мы не имели права даже дискуссировать с немцами на эти темы.