Кэролайн Черри - Эльфийский Камень Сна

• Название: Эльфийский Камень Сна
• Автор: Кэролайн Черри
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1993
• ISBN: 5-87671-043-1

В мире наступило переходное время, когда человек с огнем и мечом пришел на земли, слышавшие раньше лишь отзвуки нечеловеческих голосов. В период подъема человека и гибели магии осталось лишь одно нетронутое место — небольшой лес Элдвуд, лес, в котором время текло в своей плоскости и совершенно по-иному, чем во всем мире. Арафель Сидха, живущая на этой земле, гордится ею и любит ее намного сильнее, чем любой другой представитель ее расы. Это роман о последнем оплоте мира волшебства и магии в борьбе против железного меча, с которым приходит эра человечества.

---

Она двинулась к другим деревьям — тем, что были юными и самыми дорогими ей. Митиль звали одно — единственное, что родилось в Элде за много-много лет, и оно было стройным и свежим, будучи одного роста с Арафелью. Но и вокруг него лежали опавшие листья, серебряные и сверкающие в лунных лучах. Ему больше всех она отдала своей силы; а потом прикоснулась к листьям и камням Кеннента, призывая их память, но они откликались лишь воспоминаниями о войне, о страшном времени былых раздоров и отчаянии, последовавшем за этим.

— Микар, Лиадран, — призывала она своих погибших товарищей. Но камни беспомощно откликались лишь печалью. В отчаянии она называла другие имена. — Вы все покинули меня! — вскричала она наконец. — И куда вы ушли за море? Неужто там вас ждет надежда?

Но тишина была ей ответом, лишь тишина, и только гулкий стук камней, когда ветер ударял их друг о друга.

— Лиэслиа, — прошептала она, — но эти воспоминания, самые дорогие из всех, были потеряны для нее, ибо этот камень носил господин Кер Велла. Все связанное с этим именем, потонуло во мгле, оставив лишь печаль да крики чаек, которых она больше не могла уже слышать.

Страх обуял ее. Яд пожирал ее силы. Когда-то в глубочайшее отчаяние повергал ее шорох волн, порой доносившийся из камней, обещания, нашептываемые морем: «Гибельно все, чего коснулся человек, — твердили они. — Море велико: кто знает, что ждет там?»

Но теперь между ними лежал мрак, и надежд на отступление не было. Деревья одно за другим уходили в Элд Далъета, и духи вставали, чтобы преследовать ее.

«Далъет», — дрожа шептали листья. «Весна миновала, и наше лето проходит: впереди осень и зима. Лиэслиа погиб, погиб, погиб».

Война окружила их. Брадхит забурлил, и Ан Бег ощетинился железом, зло царило в Дун-на-Хейвине, обещая еще худшее впереди.

Она опустилась на землю, закрыв глаза и обхватив себя руками. Ничего другого ей не оставалось. А где-то Граги скакал и хоронился, ибо зло подобралось к берегам Керберна и рыскало в его водах — не речные лошади плескались в них, а куда как более жуткие твари.

Страх охватил ее — то был яд в ее жилах. И когда поднялось эльфийское солнце, она вскрикнула, ибо серебряная зелень деревьев была тронута золотом осени.

«Безумной» назвала ее госпожа Смерть. Люди оплели ее своими сетями — изгой в лесу, арфист, лишенный трона король, которого она никогда не видела, Ан Бег, Кер Дав, и последним знамением явился Киран Калан, сын Элда и человека, трижды призвавший ее по имени себе на помощь.

И невиннейший из всех причинил ей страшнейшую боль. Так всегда было между эльфами и людьми — встречи их становились роковыми. И теперь подернутые золотом опадали листья, и ветер из Дун Гола шуршал ими по земле.

Решение пришло к ней, и она подняла голову.

— Аодан, — позвала она. — Аодан, — и не дожидаясь третьего зова, Аодан примчался с ветрами, и Финела рядом с ним. Он прядал ушами, и огнедышащие ноздри вдыхали ветер, а шкура соперничала в яркости с эльфийским солнцем; и вся его поступь сквозила радостью, которая вскоре сменилась глубокой печалью.

— Нет, — тихо промолвила Арафель, тронутая до глубины сердца, ибо всякий раз, как она призывала его, одна лишь мысль владела Аоданом, одна надежда. Из всех великих коней, служивших Ши, осталось лишь двое, остальные унеслись с ветром: Финела, ибо она служила, и Аодан, ибо он ждал, надеясь наг один-единственный голос, на памятное прикосновение руки Лиэслиа — последнего из эльфов, кроме нее. — Его здесь нет, Аодан. Ступай. Найди его, если сможешь, у моря. Будь мудр, будь осторожен: позови его там, и может, он услышит.

Она слабо надеялась на то, что Аодан сможет связать ее с морем после того, как все камни замолчали. Но Аодан вскинул голову и исчез — оба умчались в раскатах грома. Но вскоре гром покатился обратно, ибо Финела вернулась — она била копытом, перебирала ногами и стряхивала молнии с гривы. С печалью взирала кобылица на Арафель, подходя все ближе, и когда та опустилась на траву, она, нежно фыркнув, ткнулась мордой в подставленную руку.

— Нет, — тихо промолвила Арафель, — море не для меня, дорогая подруга, еще не сейчас. Ты неверно поняла меня. Следуй за Аоданом. Это почти безнадежно, но пусть попытается; и если вас настигнет тьма, беги свободно, беги как можно дальше, будь мудрее, чем Аодан.

Финела ткнулась ей мягко в щеку, дохнула в ухо и пошла, опустив голову и не обращая внимания на нежную траву. Опадающие листья скользнули по ее белоснежной спине, и она растаяла среди серебряного леса как дух лошади.

И тогда Арафель вынула свой меч и дрожащими руками попыталась отчистить его от пятен крови; а рана на ее руке все горела, заживленная, но не заживающая, болезненная, как присутствие железа. А она должна была делиться своей силой с Элдом, чтобы уберечь его от увядания. Даже солнце словно потускнело, каким бы блеклым ни было эльфийское солнце, но сегодня оно было мутным и необычным, и хоть оно стояло в зените, его лик то и дело заслоняли щупальца облаков. Она не стала их разгонять — теперь ей надо было беречь свои силы. И когда солнце начало клониться к закату, его объяла преждевременная тьма, и эльфийская ночь наступила рано.

Тогда она, вздрогнув, завернулась в свой серый плащ, ибо ветер с севера был холодным, а тучи все больше и больше закрывали небо, пряча звезды.

Что-то захрапело, и стук копыт послышался по земле. Она вскочила, испуганная тьмой, которая была чернее ночи, и двумя красными огнями, горящими в ней; но существо приняло двуногий облик, обнаруживая себя.

— Пука! Кто позволил тебе явиться сюда? Ты слишком отважен.

— Дина Ши никогда не была гостеприимной, — Ши вскинул голову и издал почти что лошадиный храп. — Люди вошли в Элд. Ты разве не чувствуешь их?

Она крепче обхватила себя руками. Все вокруг застыло и съежилось.

— Уходи, — сказала она.

— У тебя затмение, — промолвил пука. — Что-то объяло тебя, Дина Ши, — ноздри его пылали, волосы раздувались ветром, глаза горели диким огнем. — Ты не послушала меня и пошла дальше, а теперь тьма вырвалась на свободу и обрушилась на нас. И Дина Ши нас снова предает, как это было уже однажды — неверная, неверная.

— Вовсе нет, — голос ее дрогнул. — Я тоже говорила тебе. Ищи более спокойную реку, пука, не столь опасную, как Керберн. И не груби мне. Ты не у себя. И это небезопасно.

— А где безопасно? Куда можно скрыться? Может, ты знаешь? Они проснулись, Дина Ши, они проснулись. А ты таешь. Посмотри… — он протянул ей простой коричневый камешек, который был его душой. — Я не забыл. Бежим со мной. Я достаточно силен, чтобы нести тебя. Я никогда не устаю. Никому еще я не служил, но я помню о сделанном добре.

Гнев покинул ее, и она улыбнулась, несмотря на боль и ужас, так он был простодушен в своем предложении.

— О, пука, если б это было так легко. Нет. Я не могу. Я была опрометчива и горько поплачусь за это. И все же я попытаюсь исправить все.

Плечи его опустились и руки упали. И в третий раз он захрапел, пытаясь рассмеяться.

— О, Дина Ши заблуждается.

— О братец, каждый из нас ошибается время от времени, возможно, с Вина Ши случается это чаще, чем с другими.

— Там был человек, — помолчав, промолвил пука и тряхнул головой, указывая, где, — темный, как я, и отмеченный благословением Ши. Он вошел в Элд, не испытывая страха передо мной.

— А, да, его я знаю, — ответила она.

— Другим я мог причинить зло, — он вскинул голову, и красные его глаза загорелись, как угли в темноте. Вложив камень в рот, он обернулся черной лошадью и помчался дико и безумно, как это было свойственно его народу.

Она взглянула ему вслед, увидев лишь мрак, сопутствовавший приходу Далъета. «Пука переживет грядущий ураган», — подумала она. Безудержная радость и бесшабашность были в его крови, и память у него была коротка. И дроу не сможет укротить его.

Ночь все больше сгущалась вокруг Элда. Мелкие создания — феи, олени, зайцы, робкие ежи, лисицы и лупоглазая сова — все жались к роще. Но и здесь, в сиянии деревьев уже было небезопасно.

И листья продолжали опадать, умирая на ветру, и камни, погасшие и тусклые, звенели вразнобой.

«Послушай меня, — принес ветер голос, гулкий и хриплый, как медь, — ты проиграла и с самого начала была обречена. Иди ко мне, иди ко мне, и я отдам тебе Кер Ри, отдам деревья и их благоухание. Приди, Аовель».

Она вздрогнула.

— Исчезни! — воскликнула она. — Вернись в свой сон, обольститель! Ты победил мою родню, но не меня. И никогда не победишь, ты старый червь, обманщик, — уходи! Вернись в свою нору!

И глубины Лиэслина содрогнулись от хохота.

Она, собрав все силы, окутала сердце Элда тишиной, паутиной света и покоя. И камни засияли снова. Она изгнала из памяти этот голос, но сердце ее дрогнуло. И замерев на холме среди струящихся золотистых листьев, она заснула в мечтах об исчезнувших Ши.