Анатолий Черняев - Дневник помощника Президента СССР. 1991 год

• Название: Дневник помощника Президента СССР. 1991 год
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: ТЕРРА, Республика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01358-7

Анатолий Черняев, не последний винтик в брежневском ЦК, очень близкий Горбачёву человек в пору его на посту Генерального секретаря. Дневник Черняева эмоционален, богат на факты, откровенен и искренен. Это взгляд на политику и лидера партии изнутри.

Дневник автора начинается с осени 1989 года, но особенно подробно изложены события 91-го года — переломного в истории страны, самого тяжелого для перестройки и Горбачева и последнего в жизни А. С. Черняева, по его словам, «при политике».

---

Явлинский в передаче «Взгляд» выдал сегодня о золотом запасе — 240 тонн осталось… А в письмах Мейджору и Колю М. С. не обозначил цифру, а разрешил Явлинскому устно конфиденциально назвать ее. Теперь узнают цифру раньше из нашего ТВ, чем из закрытого письма президента. Вот так у нас делается!

Но цифра ужасающая… Мы действовали на грани… Распродавали, оказывается, по 400-500 тонн золота в год… У США — 4200 тонн — у нас

Ирочка звонит каждый день и только обещает… А мне она мерещится неотступно.

28 сентября

Поставил дату, чтоб начать запись, но звонок Горбачева: направь телеграмму Явлинскому в Лондон или Бонн — чтобы в 10 утра в понедельник был на совещании у президента.

Сказал, что сидит редактирует «Августовский путч». Я ему:

— Как так? Текст уже в Лондоне, если не в Америке!

— Ну и что? Всегда так бывало… Правили по ходу…

— Много?

— Порядочно! Пока.

Сидел у книжной полки. Перебирал книги. Боже мой, сколько не прочитано! И сколько упущено своевременно… Это — у меня, который все-таки что-то читал не только из обязательного для рядового совинтеллигента… А у других?! Интеллектуальный процесс был извращен, удушен до узкого, едва пропускающего канальца. Как же требовать культуры от общества, в котором оборвалась — на полвека минимум — связь истории?!

1 октября 1991 года

Стоят жаркие дни.

Вчера в «Известиях» появилось мое «сочинение» «Трое суток в Форосе». Сегодня «все об этом говорят»: кто подчеркивает политическую значимость, кто журналистский «успех», кто литературный дар, «зарытый в землю», кто человеческий аспект блокады… и т. д.

Французские и немецкие газеты и журналы просили разрешения перепечатать.

Но М. С. не понравилось: сделал вид, что не читал. «Ты, говорят, опубликовал какой-то свой дневник в „Известиях“?!» Разговор был при Грачеве. Тот начал хвалить… М. С. перевел на другую тему. Это значит: не понравилось Р. М. — я там действительно не очень к ней «вежлив».

В воскресенье поехал на 42-й километр. Немножко погуляли с Н. Н. — до Раменской железнодорожной платформы. За столом Кира вдруг бросает поразившую всех мысль: могло бы ведь произойти и так, что никакого путча не потребовалось бы. У Горбачева вдруг приступ, умирает или утонул, водица не в то горло и т. п. — и что? При ком мы остаемся? При Янаеве, Язове, Крючкове и К¤. Вполне законно, легально и не сразу с танками… А танки потом — легально и законно. В самом деле, наследников-то каких он себе подобрал… для продолжения перестройки!

М. С., сразу после того как принял Кристоферссена (ЕС), стал у нас с Грачевым спрашивать: кого бы взять в госсоветники по международно-экономическим вопросам? Может, Адамишина? Мы с Андреем хвалим Адамишина… А потом я говорю: вот Обминский (заместитель министра иностранных дел). Он только что присутствовал на встрече с Кристоферссеном — ас своего дела (т. е. во внешнеэкономических делах).

М. С.: «Но он только по экономике, а мне нужен политик-международник… Ну, конечно, и с экономическими знаниями».

Я: "Так берите обоих: Адамишин и Обминский, а я их буду «координировать» (шутя, разумеется).

Он: «Нет уж, мы с тобой как работали, так и будем работать…»

Что это значит? А то, что либо я ему надоел, либо хочет сменить имидж окружения, либо действительно я ему нужен, только чтоб писать речи, составлять вот такие брошюры, вроде «Августовского путча», всякие письма лидерам, приветствия, ответы и поздравления. Скорее всего и то, и другое, и третье. А в общем — «пренебрежение к личности». Пока ему не покажешь свои зубки, «уважать себя не заставишь»… Наверное, пора.

Тем более что просто задыхаюсь в этих текстах: материал к беседе, запись и ответы после беседы, материал к звонку в Бонн, Лондон — куда еще, проект распоряжения, заготовка к мнению и бесконечные приветствия и обращения. Сегодня только: по случаю годовщины объединения Германии и для телефонного разговора с Колем… И опять и опять — подчищать тексты после его редактуры. Вот моя встреча с новым послом США Страусом: нужен отчет о ней Горбачеву и предложения, в том числе о совместной советско-американской «группе по стратегической безопасности». Вообще-то встреча — ничего особенного. Вроде как пришел удостовериться, можно ли со мной иметь дело. Ко мне тянутся сейчас многие: это из-за падения престижа МИДа. Я в их глазах выгляжу гораздо значительнее, чем на самом деле.

Кстати, у Коллинза, который в пятницу приносил М. С. «инициативу Буша», отек легкого. Чуть не умер, но спасли на Грановского. Страусе говорит, что в Америке бы не спасли. Буш прислал благодарность, просил, чтоб и М. С. поблагодарил врачей.

Просились опять Брейтвейт, Белл (посол Канады), Николаенко (заместитель министра иностранных дел, он только что с Кубы). Земцов (Израиль) с Велиховым прорвались мимо меня к М. С. Соблазняли почти даровыми миллиардными кредитами… Хотя прошел слушок — деньги-то от торговли оружием.

Я убедил М, С. принять-таки нью-йоркского ребе Шнайера и мадам Кардэн — председателя американской организации в защиту советских евреев. Согласился в порядке компенсации за то, что не поедет в Бабий Яр.

Явлинский вчера зашел. В отчаянии — повторяется осень 1990-го. М. С. опять начинает отруливать, заявил: пока не будет Союзного договора, не будет и Экономического соглашения.

Я: «Он что, спятил? Он же не только всем иностранцам в сентябре говорил, что Экономическое соглашение вот-вот появится, а Союзный договор — потом, когда получится. Два дня назад после Мубарака на пресс-конференции сказал это же… а теперь? Почему?»

Явлинский: «Не знаю, но будто договорился с Ельциным. При их разговоре были Силаев и Руцкой. Руцкой поддакивал. Силаев молчал. Это опять провал. И я ему сказал, что снова уйду, если так пойдет. Вот поеду в Алма-Ату с премьерами республик согласовывать проект, если он от него открестится — уйду».

Я: «Но ведь провал и перед Западом. Вообще провал — никакого Союзного договора не будет! Он что — не видит, что Россия его провоцирует, чтоб все разбежались, а она в „гордом одиночестве“ будет потом им диктовать свои условия, „спасать“ их в обход Горбачева, который уже совсем не будет нужен!!»

Явлинский: «Наверное, не видит. Но я действую как профессионал и гражданин. Мне больше ничего не нужно. Не будет Экономического соглашения — нет смысла тянуть резину… Ибо не будет ни рынка, ни единения с Западом».

Я: «Но М. С.-то каков! Он что — не понимает, какая это для всех символика, если он еще раз привлек Явлинского и опять от него отвернулся! С кем он останется?»

Явлинский мне рассказал, о чем он «информировал» Мейджора, а именно — что не только у нас золота всего 240 тонн (я, говорит, перед отъездом в Лондон записался в «Вестях», чтобы свои узнали раньше, чем иностранцы. Ибо согласно их порядкам, если мир узнает о подобном раньше своей страны, премьер на другой день должен уйти в отставку).

Но золото, говорит Явлинский, это для обывателя. А вот что у нас пусты все активы — это действительно катастрофа. То есть Внешэкономбанк на счетах не имеет ни сантима, ни цента. Рыжков и Павлов все растратили. Мы совершенные банкроты. И я сказал об этом Мейджору.

Мейджор реагировал: если бы Англия узнала про себя такое, на другой день произошла бы революция!

Между тем М. С. сегодня с Кристоферссеном (как по тому анекдоту) был предельно самоуверен: не надо драматизировать. Ну а раз революция, то и полного порядка не может быть, берите, мол, нас, какие есть. Все долги мы отдадим. Подачек не нужно, и т. д. Произвел на того впечатление. С этим Кристоферссен и поедет в Лондон, Или — может, только и осталось действовать «на авось»?

2 октября

Вспомнил насчет своего дневника о Форосе. Кое в чем я там слукавил, впрочем, не настолько, чтобы это стало ложкой дегтя. Прав корреспондент «Тimе», который его перепечатал, что блокнот, заснятый в натуре сопровождавшей корреспондента девицей, купили бы за тысячи долларов. На 95 % я постарался воспроизвести то, что было написано именно так, как там было написано.

Все время хочу «женского»… Ужасно, что «не имею» это всегда — мне ведь так мало осталось…

Горбачев встретился с Шарлоттой Кардэн. Довольно пожилая американизированная еврейка, возможно, в прошлом даже красивая. Умна и деловита. Но — в пределах "дипломатичности ".

Он начал с того, что перестройка была задумана «во благо» всех народов, в том числе и евреев. Она все время деликатно пыталась настаивать на том, что евреи — это все-таки «особый случай». По ходу разговора прямо его спросила, почему «советское руководство», осуществляя демократизацию, прямо и официально не осудило антисемитизм. Он (как уже не раз делал с другими собеседниками) опять ушел от ответа: я, мол, в официальных выступлениях решительно осуждал все виды шовинизма и национализма. Акцентировать особо внимание на антисемитизме — это, знаете… У нас 120 национальностей в Союзе. Выделять кого-то — значит отдавать кому-то предпочтение. А националистические проявления имеют место не только по отношению к евреям. Кардэн тем не менее, улыбаясь, попросила Горбачева найти возможность и удобный случай «еще раз» выступить публично с осуждением антисемитизма.