Анатолий Черняев - Дневник помощника Президента СССР. 1991 год

• Название: Дневник помощника Президента СССР. 1991 год
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: ТЕРРА, Республика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01358-7

Анатолий Черняев, не последний винтик в брежневском ЦК, очень близкий Горбачёву человек в пору его на посту Генерального секретаря. Дневник Черняева эмоционален, богат на факты, откровенен и искренен. Это взгляд на политику и лидера партии изнутри.

Дневник автора начинается с осени 1989 года, но особенно подробно изложены события 91-го года — переломного в истории страны, самого тяжелого для перестройки и Горбачева и последнего в жизни А. С. Черняева, по его словам, «при политике».

---

Прокофьев возражал против «добровольности парт-взносов». М. С. понукал его решительно смещать Полоз-кова, иначе, мол, возникнет «другая партия» — внутри партии. «Она и так уже возникла», — произнес я «в сторону».

28 июля

Вчера вкалывал с материалами для встречи М. С. — Буш. Проворачивал ворохи ведомственных заготовок, которые даже я не мог прочитать от начала до конца. Оказался самым спасительным моим консультантом Палажченко, хотя основная его работа — переводить Горбачеву. Он фантастический знаток английского языка , и широко образованный. Я оформил его к себе в группу из МИДа. Мои «старички» теряют тонус, а Кувалдин вообще, по-моему, делает все с неохотой, «смотрит в лес», как и Малашенко, который уже сбежал к Игнатенко.

М. С. доволен Пленумом. Шах подготовил ему блестящий доклад. Это был порог, который он наконец перешагнул — в деидеологизированный период. «Независимая газета» дала ехидный заголовок: «Горбачев победил марксизм-ленинизм». И ортодоксы, и пошляки на Пленуме не осмелились его свергать… Особенно «перед лицом» указа Ельцина о департизации. Важно ворчали в негодовании и ненависти…

В перестроечном смысле Пленум — еще одно запоздалое «преодоление», осуществленное лично Горбачевым. Но не «обновление» партии нужно, а создание новой партии, «во что» уже и пошли Руцкой и прочие.

Речи для встречи с Бушем. М. С. правил их вчера по телефону, выбивая изюминки, оскучняя и делая более «взвешенными» с точки зрения похвал в адрес своего Джорджа… А жаль!.. Скупой он на похвалы и благодарности… Не помешало бы, тем более — «по заслугам».

1 августа 1991 года

Буш сегодня уезжает в Киев и потом совсем. Вчера я был в Ново-Огареве. Главное мое наблюдение: исторический смысл визита не в договоре по СНВ — тут дело все равно пойдет, потому что ядерное оружие перестало быть политикой, это уже экономика, психология, социальная сфера. Глобальный вывод, думается, вот в чем: США и СССР фактически начинают проводить в мире единую политику (Ирак, Ближний Восток, Европа — Югославия)… Но это произошло тогда, когда США убедились, что мы им не опасны.

Это общение ближе, чем в свое время с «друзьями» из социалистических стран: нет фарисейства, лицемерия, нет патернализма, похлопывания по плечу и послушания.

М. С. в Ново-Огареве за ланчем вдруг поднял тост за меня и Скоукрофта. Но вообще Буш, Бейкер — ко мне равнодушны, может быть, где-то в душе и чувствуют, что я играю какую-то роль… Но контакта и признания нет, потому что, увы, я «без языка» (сравни Добрынина и вообще!).

Ехать в Крым с М. С. жутко неохота — сладкая жаркая каторга. Да еще теперь, видимо, ужмут в комфорте: «Южный» стоит нынче — 4000 рублей в месяц!

Возвращаясь к визиту: мои с Палажченко «тосты» оказались сильнее, чем у Буша. Неплохие мы пока «спич-райтеры». Интересно, кто меня в этом заменит?

3 августа

Завтра улетаю с М. С. в Крым… Опять.

Вчера М. С. — после разговора с югославами (между прочим, пахнуло прежней дружбой, как бывало с союзниками по ОВД, только искренней, товариществом, полной открытостью, какой-то родственностью) — присел на край кресла: "Вот, Толя, устал я до черта!.. Завтра придется еще заседание Кабинета министров проводить: урожай, транспорт, долги, связи (производственные), денег нет, рынок… Павлов говорит, что «если вы не придете (на заседание), ничего не получится. Все тянут в разные стороны: дай, дай, дай!.. Везде — труба». Вспомнил о Ельцине и Назарбаеве — как он с ними накануне встречи с Бушем в том же Ново-Огареве пьянствовал до 3 утра и договаривался о Союзном договоре и о последующих выборах. «Ох, Толя. До чего же мелкая, пошлая, провинциальная публика. Что тот, что другой! Смотришь на них и думаешь — с кем, для кого?.. Бросить бы все. Но на них ведь бросить-то придется. Устал я»… И тем не менее вечером дал интервью о Союзном договоре — все сказал… Заангажировался фактически на будущую свободную конфедерацию.

Если подумать глубже, не Ельцин им воспользовался (в историческом перестроенном плане), а он Ельциным как бульдозером для расчистки поля своим идеям. Ведь ни Ельцин, ни его команда ничего не придумали — ни одной большой идеи, которой не было бы в задумке (я-то знаю) или даже публично не сказанной Горбачевым. Кто поумнее среди всех его врагов и соперников, тот это понимает. И пробавляются за его счет, его нервов, ума и тактического мастерства…

4 августа

Вчера утром приходил Игнатенко. «Помирились». Принес три бутылки вина — «в дорогу»… Поговорили о негодности президентского аппарата, о Болдине, который совершенно не годится. Рассказал мне о своем разговоре с Сунуну и Скоукрофтом на приеме в «Спасо-хаузе»…

Спрашивают: почему нет Черняева? Отговорился: мол, оформляет итоги Ново-Огарева и вообще у него много хлопот перед отпуском М. С. Тогда они сказали: для нас рядом с вашим президентом признаны и важны три «фигуры»: вы (Игнатенко), Черняев и Ревенко.

А Шахназаров? — спрашивает Виталий. — Ну, он — тоже, но не больной ли он, уж очень старым выглядит? Мы его меньше знаем. (Лукавят, потому что Мэтлок у Шаха часто бывал и журналисты то и дело шастают.)

Думаю, их мнение идет от Бейкера и Мэтлока, который в последнее время зачастил ко мне и который «отплачивал» мне за похвалы в его адрес со стороны М. С.

Поговорили о Яковлеве: он «увольняется» из советников президента и переходит в… Думу Москвы?! М. С. так рассуждал на днях о нем: не понимаю: он — фигура, с именем, в общественном мнении о нем всякое — и отрицательное, и положительное. Как бы то ни было, он второе лицо среди инициаторов перестройки. Ушел бы в науку или даже на пенсию — остался бы таким в истории. А он суетится, идет в подручные к Гавриле Попову. Занялся вместе с Шеварднадзе новой партией — какое-то движение демократических реформ… «Фигу-ряют» оба на всех оппозиционных собраниях, у Руцкого — тоже. Чуть ли не каждый день какое-нибудь интервью в оппозиционных газетах… Словом, тщеславие превыше здравого смысла и даже самого уважения к тому, что действительно сделано и Яковлевым, и Шеварднадзе для преобразования государства. Удивительно!

У А. Г. Ковалева — язва. Он в Барвихе. Я его отговорил перемещаться в больницу. Он согласился, главным образом чтоб не исчезать из МИДа на месяцы… Там уже и сейчас с ним не считаются. И, увы, действительно незаметно его отсутствия: «уже сыгранная игра», как выразился М. С., имея в виду, правда, Абалкина, когда я предложил его на днях на роль советского «шерпа».

Ох-ох!.. Смотрю я на людей вокруг себя, своих коллег в том числе. Пора бы уже, кажется, думать, что скоро перед Богом представать, а все все суетятся… кроме меня. Потому что глубинный смысл моей жизни — женское ее начало! И постоянное мое прикосновение к нему.

Санечка Безыменская заигрывала два дня: «Я еду в Израиль… Мне надо обязательно поговорить с вами»… Звала, назначала время. Я колебался, но когда решился и сказал, что надеюсь, что не только разговоры про Израиль у нас произойдут, она спасовала и уже не настаивала, чтоб приехал… Что нужно от меня ей, окончившей классическую гимназию в Бонне и весьма интеллигентной? Пора ехать. Ох, как неохота…

Глава III. Обрыв

Трое суток в Форосе

О том, что увидел и услышал, оказавшись вместе с М. С. Горбачевым в Форосе 18-19 августа 1991 года , я рассказал вскоре по возвращении в Москву в интервью журналистке Саше Безыменской для журнала «Шпигель», А. Любимову для телепрограммы «Взгляд», а также в газете «Известия» и в американском журнале «Тайм». Здесь я попытаюсь все соединить.

Несколько предварительных пояснений. Дневниковые записи я начал делать 21 августа , еще будучи вместе с президентом в блокаде. Но не успел их там закончить, завершил уже в Москве.

Очевидно, нужны некоторые пояснения. Ольга Васильевна Ланина, референт в секретариате президента, Тамара Алексеевна Александрова, мой референт, и я жили в санатории «Южный», километрах в 12 от президентской дачи, а работали в служебном помещении метрах в 50 от дома Горбачева в «Заре».

Когда я писал там, через каждые полчаса включал «Маяк»: между новостями шли «симфонии» и музыка из балета Чайковского «Лебединое озеро», от которых в той обстановке тошнило. Потом в памяти миллионов слушателей они навсегда остались «позывными путча». Информацию «Маяка» я тут же фиксировал в дневниковой записи.

Итак — из дневника.

21 августа

18-го, в воскресенье, после обеда в «Южном» мы с Ольгой вернулись на службу. Тамара (по случаю воскресенья) попросила остаться. Дел действительно особых не было, справились бы вдвоем. Речь при подписании Союзного договора готова. Горбачев ее несколько раз переиначивал, все требовал от нас с Шахназаровым «укрупнять», а от меня — еще и «стиля». Георгий Хосроевич (Шах) в отпуске в «Южном» и у Горбачева не бывал, общался с М. С. по телефону.