Джейн Фэйзер - Безжалостное обольщение

• Название: Безжалостное обольщение
• Автор: Джейн Фэйзер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02127-1

Прекрасная как богиня креолка Женевьева Латур не боялась никого и ничего на свете — а потому, узнав, что Доминик Делакруа пытается соблазнить ее сестру, решила любой ценой помешать демону-обольстителю. Взбешенный Доминик задумал отомстить дерзкой девчонке, расстроившей его тайные планы, но — от ненависти до любви, как оказалось, всего один шаг. И вскоре отважный капитан, сгорая от пламенной страсти, готов на все, чтобы покорить душу и тело Женевьевы…

---

Откинув шелковое покрывало, Доминик посмотрел на неподвижную Женевьеву. Она лежала на спине, закинув руки за голову, пальцы тонули в кипени волос, разметавшихся по подушке. Над слегка разрумянившимися во сне щеками двумя золотистыми полумесяцами обозначились ресницы; решительно очерченные губы расслабились и слегка приоткрылись.

И чего он так накинулся на Женевьеву? Доминик вздохнул и сбросил сюртук. Его гнев на самом деле был обращен на себя самого — так смешно, так неуместно поддаться столь жалкому чувству ревности! Этот гнев не имел никакого отношения ни к игре, которую они вели, ни к их взаимоотношениям, и было в высшей степени несправедливо переносить свой гнев на Женевьеву. Просто разговор с Леграном вывел его из себя.

Расстегивая пуговицы на кружевной манжете, он задумался теперь над этой новой загадкой. Легран явно испытывал его, в этом нет никаких сомнений: хотел выяснить, какова реакция Доминика на поведение жены. Но зачем забрасывать зерна сомнения в душу самонадеянного мужа? Это едва ли в интересах любовника. Разве что Легран подозревает, что чета Делакруа не те, за кого себя выдают. Но какие у Леграна на то основания? «Женевьева вела свою партию достаточно хорошо — слишком хорошо, так что ей удалось даже меня вывести из душевного равновесия», — мрачно отметил Доминик, отбрасывая в угол рубашку и присаживаясь на шезлонг, чтобы стащить туфли.

Она изображала легкомысленную аристократку, направо и налево флиртующую с кем попало, а ее муж, если и обращал иногда внимание на это, то лишь с рассеянной, снисходительной улыбкой. Слава Богу, ему удалось сегодня вовремя сдержать себя и не взорваться, а ответить Леграну в соответствии с требованиями роли: вежливо улыбнуться и пропустить мимо ушей подтекст. Хотя муж, действительно озабоченный поведением своей жены, никогда бы его не пропустил.

Но все равно оставалось два вопроса: что вызвало подозрения Леграна и почему он дразнил Доминика?

Раздевшись, Доминик задул свечу и тихонько подошел к постели. Наверное, утром Женевьева поможет что-нибудь прояснить. Поможет или нет, но, кажется, хватит собирать информацию: надо уезжать из Вены, пока чего-нибудь не случилось. Благодаря стараниям Женевьевы он знал теперь, как связаться в Легорне с Бартолуччи. А если удастся уговорить Фуше быть откровенным, это совсем облегчит их задачу. Первые предрассветные лучи озарили небо, когда Доминик скользнул в постель и подложил руку под голову спящей Женевьевы. Она тут же доверчиво свернулась клубочком у него под боком и пробормотала во сне его имя.

— Прости меня, фея, — прошептал он, ласково обводя пальцем ее подбородок.

Словно услышав его, Женевьева еще теснее прижалась к нему и тихо вздохнула. «У нее очень щедрая душа», — подумал Доминик, и губы его тронула печальная улыбка. Пожалуй, ни перед кем за всю свою жизнь ему не приходилось так часто извиняться, как перед ней. Даже когда Женевьева провоцировала его вполне справедливый гнев, он в конце концов всегда жалел о грубости, с какой реагировал на это. Впредь нужно постараться быть терпимее, даже если она заслуживает взбучки. Но сегодня Женевьева точно ее не заслужила.

Добрыми намерениями вымощен путь в ад — в справедливости этой банальной истины Доминику суждено было лишний раз убедиться еще до того, как закат опустился над Веной.

— Вы будете сегодня у Полански на костюмированном балу, мадам Делакруа? — энергично разминая суставы пальцев, сеньор Себастиани изобразил подобие постной улыбки. Он был тощ, темен ликом и угловат, как гном, и от его внимания не ускользало ничто из происходящего вокруг.

— Да, конечно, собираюсь, сеньор, — вежливо ответила Женевьева. — Могу я предложить вам еще кофе? — Она взяла с подноса серебряный кофейник и слегка склонила голову, ожидая ответа.

— Благодарю вас, нет, — решительным жестом тонкой кисти Себастиани отверг угощение. — Надеюсь, вы оставите за мной кадриль?

Легкая тень пробежала по лицу Женевьевы. Итальянец был невероятно заносчив и исключительно самонадеян. Ему и в голову не приходило, что она могла уже обещать танец другому кавалеру, равно как не пришло ему в голову и то, что утром в день бала поздновато рассчитывать на самый популярный танец у самой интересной женщины сезона.

— Я просто в отчаянии, сеньор, но кадриль уже обещана герцогу Веллингтону.

— Ну что тут скажешь? — Рука Себастиани описала неопределенную траекторию в воздухе, он пожал плечами. — Герцог — отвратительный танцор, но ни одна дама не может ему отказать.

— Это действительно так, — любезно согласилась Женевьева. — А вот вы, сеньор, превосходный танцор. Мне страшно жаль, что я могу предложить вам лишь сельский танец.

— Это моя вина. — Он снова безразлично пожал плечами. — Всегда забываю, что получать согласие партнерш нужно заранее. Но об этом так скучно помнить.

— Однако когда речь идет о самой завидной в Вене партнерше, Себастиани, стоит потрудиться, — заметил Легран, потягивая Кофе. — Вот я, например, могу похвастать тем, что мне достались котильон и буланже.

— Постыдитесь, Легран, это эгоистично, — упрекнул его Чарлз Чолмондели. — Вы ведь обездолили остальных.

— Господа, господа, — смеясь, запротестовала Женевьева, — своей лестью вы вгоняете меня в краску. Как вам хорошо известно, Вена, словно весенний сад, цветет достойными барышнями.

— Но ни одна из них не играет в карты так же неподражаемо, как вы, — вставил великий князь Сергей.

Женевьеве удалось сохранить улыбку на губах, но глаза ее больше не улыбались, и с этим она ничего не могла поделать. Четыре утренних визитера вовсе не считались ее близкими друзьями, и было необычно видеть их вместе. Тем не менее они пришли именно вместе, и хозяйке было совершенно очевидно, что их нечто объединяет, но что именно, ей было неизвестно — то ли любопытство, то ли знание чего-то, то ли общая цель. Но что бы это ни было, Женевьева почувствовала себя неуютно.

Похоже, мужчины обменялись информацией о вечерах, проведенных за карточным столом с соблазнительной мадам Делакруа. А когда оскорбленные поражением объединяются, это становится опасным. Если мужчина пострадал один, он зализывает свои раны и старается скрыть собственное унижение; если их четверо, им нечего стыдиться, и они, вероятно, постараются найти способ поквитаться с нею. Ах, если бы только можно было посоветоваться с Домиником! Но Женевьева не могла этого сделать, не поведав ему о своей глупой щепетильности. А уж если из-за этого возникнут неприятности, капер не станет входить в ее положение.

Пока Женевьеву терзали эти неприятные размышления, Доминик спускался по лестнице. Поздно проснувшись после своего ночного бдения и позволив себе еще час поплескаться в ванне, он чувствовал себя посвежевшим и пребывал в хорошем настроении, собираясь приласкать, побаловать свою «партнершу по преступлению» и постараться загладить вчерашнюю вину.

— Где мадам, Сайлас?

— В гостиной, месье, — сообщил тот с обычной невозмутимостью, но как бы между прочим прибавив:

— Со своими джентльменами.

Доминик задержался на последней ступеньке:

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

— Ну с теми, которых она навещает по вечерам, — пояснил Сайлас, — когда я привожу ее домой. — Слуга смотрел куда-то поверх плеча Доминика, взгляд его ничего не выражал, словно он, конечно же, и не догадывался, чем занималась в те вечера мадемуазель.

Доминик плотно сжал губы. Вспомнив о разговоре с Леграном, он тут же выкинул из головы все добрые намерения. Он-то считал, что Женевьеве хватит ума держать своих партнеров-любовников подальше друг от друга. Они далеко не глупые мужчины, весьма искушенные в искусстве предательства и дипломатии, которые нередко ходят рука об руку, и им совсем нетрудно будет сложить два и два, если сравнят свои разговоры с мадам. Доминик вошел в салон.

— Доброе утро, господа. Приятный сюрприз! — Он одарил улыбкой всех присутствующих, однако в задержавшемся на ней взгляде Женевьева безошибочно угадала угрозу и замерла.

После вчерашней сцены им не удалось поговорить.

Проснувшись, Женевьева увидела, что он крепко обнимает ее во сне. Гнев и обида тут же испарились, словно, пока она спала, Доминик отшлифовал шершавый камень их трений, сделав его гладким и безопасным. Но теперь в этом холодном бирюзовом взгляде снова сверкнула зловещая угроза, и, забыв о собственном смятении при внезапном появлении своих поклонников, Женевьева, гордо вскинув голову, послала ему в ответ такой же взгляд.

— Хочешь кофе, Доминик?

— Нет, благодарю, дорогая, — ответил он, берясь за графин с шерри. — Предпочитаю кое-что покрепче. Вы присоединитесь ко мне, господа?

Похоже, господа были не прочь. Атмосфера притворной сердечности, так хорошо знакомая профессиональным дипломатам, воцарилась в гостиной, где уютно потрескивали дрова в камине и яркость огня приглушал свет зимнего солнца, лившийся через высокие окна.