Джейн Фэйзер - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Джейн Фэйзер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0544-2

Несправедливость и жестокость родных довели до отчаяния юного графа Каллума Уиндхэма, лишили юношу всего — имени, состояния, будущего. Отныне нет благородного Каллума — есть лишь опасный и отважный Лорд Ник, не выбирающий средств отмщения. Но прелестная Октавия Морган, которой надлежало стать оружием Уиндхэма в его тайной войне, неожиданно изменила в его жизни все…

---

— Пусть попробует, — коротко бросил Руперт и направился к библиотеке.

— Насколько я знаю Фрэнка, он выйдет на улицу, наловит других и выдаст за тех. — Октавия последовала вслед за ним.

Ее душу охватила тоска, как только между ними возник знакомый холодок. Прежнего нельзя вернуть. Ум отказывался покориться человеку, который ее хладнокровно опоил и вызвал неестественный порыв.

Он ее обхитрил. Обманул. Предал. И этот стыд и разочарование были для нее невыносимы.

— Ну что ж, не буду слишком глубоко вдаваться в то, какое он примет решение. — Руперт постарался, чтобы его речь снова звучала легкомысленно. — Бокал шерри?

— Спасибо. — Девушка приняла вино, поблагодарив его обычной теперь чужой и холодной улыбкой.

— Если мыши за обшивкой начнут плодиться, они нас скоро выживут из дома. — Ей явно стоило больших усилий поддерживать разговор, и Руперт перешел к делу. У них осталась одна общая тема — их соглашение, и он заговорил сосредоточенно и деловито:

— Когда ты сможешь выманить Филиппа на свидание из города?

— После истории с Фрэнком Уиндхэм относится ко мне довольно настороженно, — ответила она. — Мне кажется, хочет убедиться, что я не разнесла историю по всему свету и он не сделался всеобщим посмешищем. Но я продолжаю с ним заигрывать, и он постепенно сдается. Скажешь, когда выманить его в пустошь. — Октавия отошла к окну.

С минуту Руперт глядел на нее. Октавия больше не говорила о своих делах с братом, а он ее больше не спрашивал. Не имел права командовать.

— Скажем, в следующую среду. — Он сказал это так, словно они намечали чайную вечеринку. — Я предупрежу Бена.

— А как дела со шпионом? — Октавия продолжала смотреть в окно.

— Не думаю, чтобы он вообще был.

— А Моррис?

— Бен так не считает.

— Хорошо, значит, назначим на следующую среду, — Решено. — Руперт поднялся.

Дверь за ним закрылась очень мягко. Ножка бокала хрустнула в пальцах Октавии. Сверкающее стекло впилось в кожу, и на ней выступила капелька крови.

Глава 19

Филипп Уиндхэм подъехал к дому и, выйдя из кареты, нахмурился: перед подъездом стояло незнакомое ландо. В эти ранние утренние часы на площади было немноголюдно, только чей-то лакей прогуливал жирного мопса.

— Кто у нас? — спросил он дворецкого, когда тот распахнул перед ним дверь.

— Врач, милорд, — объяснил слуга. — С леди Сюзанной худо. Няня сказала, что ее лихорадило всю ночь и миледи в большом волнении.

Филипп нахмурился сильнее, потом нетерпеливо пожал плечами:

— Женщины в таких делах всегда преувеличивают. Нечего устраивать мне в доме кавардак только потому, что приболела девчонка. Поблагодари врача и отправь побыстрее восвояси.

— Будет исполнено, милорд, — деревянно поклонился дворецкий.

Все еще хмурясь, Филипп развернул газету и принялся за говяжью отбивную. Спокойствие в его доме сегодня было нарушено. Откуда-то доносились звуки поспешных шагов, слышались голоса — приглушенные, но настойчивые. Наконец он не выдержал, вышел из комнаты и столкнулся с грузно спускающимся по лестнице врачом. В руке тот держал черный саквояж, под мышкой — шляпу. Следом за ним с заплаканными глазами семенила Легация.

— Вы уверены, что компрессы помогут? — спрашивала она врача. — Девочка плачет, когда мы их ставим. Наверное, жгут кожу.

— Любезнейшая леди Уиндхэм, я уже вам объяснял, что у девочки круп и болезнь может перекинуться на легкие. — Доктор говорил одновременно и важно, и нетерпеливо. — Компрессы должны быть достаточно горячими, чтобы покраснела кожа. Видите ли, если лихорадка опустится в легкие, положение станет угрожающим. Насколько — у такого маленького ребенка предсказать невозможно.

— В чем дело? — Филипп посмотрел на врача.

— У леди Сюзанны тяжелый случай крупа. — Доктор поклонился.

— Милорд, она так страдает. — Глаза Летиции наполнились слезами. — Мы с няней чуть с ума не сошли. Всю ночь не знали, как ей помочь.

— Но теперь вы располагаете советом врача. И я уверен, не дешевым, — насмешливо перебил граф жену.

— Но вы же не будете сердиться. — На какое-то время Летиция позабыла свой страх перед мужем: его вытеснил более сильный страх — страх за жизнь ребенка. Но как только Филипп обратил на нее холодные серые глаза, она вспомнила этот первый страх.

— Извините, — прошептала она. — Мне нужно вернуться в детскую.

Графиня уже собиралась уйти, но муж резко остановил ее:

— Подожди. Мне нужно тебе кое-что сказать, — и кивнул врачу:

— До свидания, сэр.

— Милорд… миледи… — Доктор снова раскланялся и направился к двери, которую перед ним уже распахнул дворецкий.

— А если ваши услуги понадобятся снова, — бросил ему в спину Филипп, — мне кажется, вам лучше воспользоваться дверью для слуг. Беннет вам ее покажет.

Врач сначала побелел, потом кровь бросилась ему в лицо. Дворецкий бесстрастно придержал перед ним дверь.

Летиция стояла на лестнице. Она так вцепилась в перила, что у нее онемели костяшки пальцев. Неужели муж накажет ее за то, что она послала за врачом?

Филипп перевел на жену холодный взгляд:

— Я не желаю, чтобы в моем доме устраивали хаос из-за каких-то неприятностей в детской. — Холодный тон выговора заставил Легацию съежиться. — Все, что касается ребенка, должно ограничиваться детской и входом для слуг. И как только девочка достаточно оправится, отправим ее в имение. Деревенский воздух пойдет на пользу ей, а ее отсутствие в доме — мне.

Он едва заметно кивнул и, не дожидаясь ответа, направился в библиотеку.

Летиция охнула и побежала вслед за ним:

— Милорд, вы собираетесь отправить нас в имение еще до дня рождения короля?

— Девочку — да. А о вас, мадам, я не сказал ни слова. Графиня смертельно побледнела, а ее губы стали почти что синими.

— Но… но без меня она не сможет, милорд.

— Прекрасно сможет. У нее опытная няня. — Уиндхэм взял со стола газету и принялся ее пролистывать.

— Но, Филипп… — начала было Летиция. Он поднял на нее глаза с выражением безразличия и раздражения.

— Что еще?

Летиция так сцепила пальцы, что хрустнули костяшки, и этот звук отозвался неприятным эхом в напряженной тишине.

— Нельзя же отсылать девочку одну. Она еще ребенок, и я ее мать.

— Вы ставите под сомнение мое решение, мадам? — спросил он спокойно, но в глазах вспыхнул огонек, наполнивший Летицию страхом. Такой огонек вспыхивал каждый раз, когда Филипп ждал, что жена даст ему повод ее наказать. Не то чтобы повод был ему необходим, но с ним извращенное удовольствие графа оказывалось полнее.

Летиция отступила назад.

— Нет, милорд.

Огонек разгорелся в пламя. Филипп швырнул газету на стол.

— Значит, ты со мной согласна, что ребенку в деревне будет лучше? — Он потер ладони и вкрадчиво добавил:

— Без тебя?

— Да. — Летиция проклинала себя за трусость, но прекрасно понимала, что сопротивление бесполезно. Муж просто раздавит ее сапогом, как муравья. — Извините, сэр, я должна возвращаться в детскую. — Графиня повернулась и выбежала из комнаты, прежде чем Филипп успел ее остановить.

Уиндхэм довольно рассмеялся и снова взялся за газету. О Легации нечего и думать. Мягкотелая, как червяк. Не то что Октавия Уорвик. Перед его мысленным взором возникли полные жара и света золотисто-карие глаза, сияющие каштановые волосы. А голос! Глубокий и сочный — он завораживал и манил.

К тому же в истории с трубочистом она повела себя безупречно скромно. С тех пор ни разу не напомнила, так же нежно и призывно улыбалась.

Каждый раз, когда Филипп вспоминал Октавию, чресла начинали ныть. Он ощутил это в роковой день свидания, как раз перед тем, как в туче сажи из камина упал негодный трубочист. А как он был близок к тому, чтобы познать сокровенные тайны Октавии!

Настала пора назначить новое свидание.

Филипп отбросил газету, прошелся и, приняв решение, вышел из комнаты:

— Коня!

В этот час общество прогуливалось в Гайд-парке, и он наверняка встретит там леди Уорвик.

Через полчаса дверь комнаты Филиппа открылась вновь, и он появился в верховом костюме. Входная дверь перед ним услужливо распахнулась, и граф окунулся в яркое солнечное утро.

К этому времени город ожил, улицы запрудил народ. Филипп поехал через Грин-парк, как всегда являвший собой идиллическую картину: рядом с коровами сидели их хозяйки и предлагали купить кружку только что надоенного парного молока.

— Добрый день, Уиндхэм! — послышался позади приятный голос. Филипп чуть заметно вздрогнул.

К нему приближался Руперт Уорвик. Конь под ним был необычного цвета — белый, отливающий серебром. Незваный попутчик церемонно поклонился.

— Приветствую, Уорвик, — сдержанно ответил граф.

— Прекрасное утро, — продолжал разговор Руперт. — В такую погоду хочется угоститься молоком у одной из этих розовощеких коровниц. Они создают здесь дивный деревенский пейзаж.