Лео Франковски - Инженер Средневековья

• Название: Инженер Средневековья
• Автор: Лео Франковски
• Издательство: ACT, ЛЮКС
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2004
• ISBN: 5—17—026497—6, 5—9660—0449—8

Конрад Старгард — обычный инженер — несколько удивился, оказавшись в далеком прошлом своей страны, однако не стал терять времени даром… В рекордные сроки он — последовательно — умудрился попасть в руки Инквизиции, выйти сухим из воды, сделаться рыцарем, нажить кучу врагов, обзавестись десятком верных вассалов и построить город высоких технологий в самом сердце мрачных Темных Веков…

---

Граф Ламберт с энтузиазмом похлопал меня по спине.

— На тот момент это было делом простой необходимости, — сказал я.

— А сейчас это причина, чтобы возрадоваться! Более того, пан Конрад, награда за его голову — твоя! Десять тысяч гривен.

Ого! Я богатею на глазах. Кстати, где мой кошелек? Но спрашивать об этом как-то невежливо.

— Вижу, тебе понравился бинокль, господин, — сказал я.

— Понравился — это мягко сказано. Изумительнейший прибор! Как бы он пригодился на поле боя!..

— Значит, ты завершил мой список рождественских подарков! Дарю его тебе!

Покинув Катовице полтора месяца назад, я пользовался биноклем всего один раз, а компас вообще ни разу не пригодился. Это были скромные дары за оказанные мне услуги.

ГЛАВА 11

С позволения графа я ушел, оставив его осматривать в бинокль свои владения. Мне нужно было сходить в конюшню, тем более что обеда сегодня не будет, чтобы не перебивать аппетит перед пиршеством.

Анна, моя лошадь, обрадовалась мне. Ее поставили в хороший загон в большой, чистой конюшне и как следует почистили.

— С тобой хорошо обращаются, Анна?

Она утвердительно кивнула.

— Тебе что-нибудь нужно?

Лошадь отрицательно покачала головой.

— Отлично.

Я отказывался верить своим глазам.

Перед ней лежал несъеденный овес. Я потрепал ее по шее и отправился на поиски спасенного мной ребенка.

Все в замке и вокруг него суетились, занятые последними приготовлениями к празднику. Многие все еще были одеты в повседневную одежду из серой шерсти, но некоторые уже переоделись в яркие праздничные наряды с вышивкой.

Казалось, все знали, кто я такой. Проходя мимо, люди приветствовав меня кивками и улыбками. Я всегда думал, что в средние века крестьян жестоко угнетали, заставляя пресмыкаться перед господами. Вероятно, где-то так и было, но только не в Окойтце.

Когда я проходил мимо мельницы, меня остановил какой-то мужчина. В одной руке он нес корзину с едой, а в другой — бадью с пивом.

— Пан Конрад, — обратился он ко мне, — уж не спасенного ли ребенка ты ищешь?

— Угадал.

— Значит, я смогу отвести тебя в дом. Я — Михаил Малиньский, и этот младенец сейчас у моей жены.

— Тогда я твой должник, Михаил.

— Нет, пан Конрад. Это я твой должник. Два дня назад мой третий ребенок умер, едва появившись на свет. Жена моя безутешно скорбела по нему. Я думал, такое горе ее саму сведет в могилу. Но сейчас она счастлива. Понимаешь?

— Понимаю. Мы в долгу друг у друга. Давай пойдем к ним.

— Чуть погодя, пан. Сейчас у меня есть небольшое дело.

Он вошел в здание мельницы, и я последовал за ним. То, что я там увидел, повергло меня в шок. К тяжелому жернову, перемалывая зерно на муку, были прикованы четверо мужчин. Впервые в Окойтце я столкнулся с жестокостью.

— Что это?

— Жернов, что же еще, пан Конрад! А, ты имеешь в виду людей… Этих двоих поймали на прошлой неделе, они были пьяны, учиняли беспорядки и приставали к замужним женщинам. Они будут здесь до завтрашнего утра. А вот это мой брат. Я всегда предупреждал его насчет браконьерства. Он получил за это шесть месяцев.

— Я не браконьер! Я пристрелил оленя на своих землях и гнал до того места, где нас поймали.

— Прибереги свою ложь для тех, кто тебе поверит, братишка! Тебя поймали в четырех милях от твоих земель, и у оленя в сердце торчала стрела. Он не смог бы пройти такое расстояние!

— А этот, последний? — спросил я.

— Это плохой человек. Его поймали, когда он грабил купца. Он проработал здесь примерно половину из пяти лет, которые он получил.

Михаил поставил корзину и пиво на пол.

— Твое рождественское угощение, брат! Если хочешь, поделись с остальными.

Покинув мельницу, я сказал Михаилу:

— Пять лет за кражу — суровое наказание.

— Если бы он ограбил простого крестьянина, то получил бы всего полгода. Но купцов нужно защищать. В противном случае они перестанут приходить сюда, кому мы тогда будем продавать зерно и шкуры?

— Понятно. А что, если кто-нибудь ограбит рыцаря?

— Что-то не припоминаю, чтобы такое случалось, пан Конрад. Полагаю, если бы рыцарь оставил грабителя в живых, тот получил бы куда больше пяти лет.

Я перестал беспокоиться о местонахождении моего золота.

— А что же вы делаете, если преступников нет?

— В любом случае зерно нужно перемалывать на муку, так ведь? Обычно на мельнице есть одно или два свободных места, и остальные мужчины по очереди там работают. Но мы зорко следим за нарушителями закона.

— Еще бы. Ты все время говоришь о мужчинах. А как вы поступаете с женщинами-преступницами?

— Такое редко случается, пан Конрад. Женщины более законопослушны. Однажды, два года назад, двенадцатилетняя девчонка украла кинжал с серебряной рукояткой — и не у кого-нибудь, а у самого графа!

— И что же сделал граф?

— Забрал свой кинжал обратно и поставил в известность отца девочки. Тот устроил дочери знатную порку! Затем граф приговорил отца к месяцу работ на мельнице — за то, что плохо воспитывал свою дочь. Но подобное происходит крайне редко.

— А если бы она была замужем?

— В двенадцать лет? Не следует выдавать девушку замуж, пока она не созреет.

— Да нет же, Михаил. Я имею в виду женщин постарше.

— Ее участь решит муж. — И Михаил зашагал в сторону дома.

В двадцатом веке этот дом можно было бы назвать сараем. Три метра в ширину и пять в длину, он был одной из многочисленных бревенчатых построек, которые вплотную прилегали к внешней стене. Возле стены, над сараями, тянулся деревянный помост шириной два метра — вероятно, для стражников. Остальная часть крыши была соломенной.

— Все это построено согласно планам самого графа. Если дома строить вплотную друг к дружке, то они сохраняют тепло, да и стен нужно возводить меньше. Соседи иногда шумят, но в этом нет вины графа.

На двери не было петель; ее нужно было просто поднять и отставить в сторону. Михаил вошел без стука, я последовал за ним.

Очевидно, отсутствие запрета на наготу распространялось также и на замужних женщин. Судя по распаренному телу, пани Малиньская только что вернулась из бани. На вид ей казалось лет тридцать, но потом я узнал, что ей всего лишь девятнадцать. Она заплетала свои длинные волосы и даже не подумала встать и хоть чем-нибудь прикрыться.

— Пан Конрад! Прости, что не поговорила с тобой вчера вечером. Ты же понимаешь, ребенок…

— Конечно, пани Малиньская.

В центре комнаты горел огонь, от которого поднимался дым. На деревянных крючках по бревенчатым стенам была развешана одежда, мешки с продуктами, связки чеснока и единственный котелок для приготовления пищи. Набитые соломой тюки служили постелями. На земляном полу играли двое маленьких детей. И все же было заметно, что Михаил гордился своим домом! Где же тогда он родился?

— Граф говорит, что на следующий год у нас будет настоящий деревянный пол, — сообщил Михаил.

— Он хороший правитель, да?

— Лучше не бывает! Он бы на каждого человека здесь поселил еще добрую дюжину, было бы только место.

Проходя мимо отхожих мест и амбара, я задумался. Здесь жили хорошие люди, и я во многом мог им помочь. Но как только дороги расчистят, я должен покинуть это место.

Оставалось сделать еще одно дело. Здесь есть церковь, а значит, и священник. Я убил — или по меньшей мере стал причиной смерти — пятерых человек. Я согрешил с двумя очень молодыми девушками. Мне требовалось исповедаться.

Когда я пришел в церковь, там царила суета. Алтарь убрали, а заодно и свечи, реликвию — как я впоследствии выяснил, клочок волос святого Адальберта — и все прочие церковные принадлежности. Вместо прибитых к полу скамей в этой церкви были передвижные стулья; подозреваю, что скамьи в церквах появились позднее — для того, чтобы не допустить мирского использования церковных помещений. Стулья переставили и принесли длинные складные деревянные столы. Дело в том, что церковь — единственное помещение в Окойтце, способное вместить все его население.

Я узнал, что священник отец Иоанн со своей женой (! ) находились в комнате слева от алтаря.

Я вошел туда и обнаружил, что запрет на наготу все же распространялся на жену священника, по крайней мере на жену этого священника.

Судя по ее вскрику с акцентом, я решил, что она француженка. Это была привлекательная женщина, намного красивее любой из придворных дам графа. Я отвернулся и собрался было уйти, но священник остановил меня.

— Пожалуйста, простите ее, пан Конрад. Она в Польше недавно и еще не привыкла к местным обычаям.

Его жена все еще закутывалась в одеяло.

— Понимаю, отец. И все же я должен уйти.

— Если хочешь, уходи. Однако я прошу тебя остаться. Ты с запада. Я встретил Франсин, будучи студентом в Париже. Она внучка епископа и была законнорожденной до того, как Второй Лютеранский Совет запретил браки клира на западе. Но здесь, в моей родной Польше, эти указы не приняты, и вот теперь мы волей Божьей муж и жена.