Евгений Федоров - Наследники

• Название: Наследники
• Автор: Евгений Федоров
• Издательство: Молодь
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988

---

В полдень на миг выглянуло солнышко, скупо озарило лесистые горы и снова укрылось за снеговые тучи. Даже этот скудный золотой луч оживил людей, они зашагали бодрее. Глядя на свое воинство. Селезень с укором думал:

«Гляди, чего доброго, до Утки доберемся, а там и начнется! Им-то ничего, в случае неудачи перебегут, а нам, приказчикам, ох, и худо будет!»

Словно в ответ на его мрачные думки из-за пелены снега выскочил конник. В нем приказчик узнал служителя Невьянского завода.

Да куда вы на погибель идете! Утка сегодня окружена злодеями: ни проезду туда, ни проходу! — закричал он Селезню.

— Да ты-то сам в Утке был? — для очищения совести спросил приказчик.

— В том-то и дело, что не добрался до заводишка! — растерянно отозвался служитель. — Такая пальба кругом, не приведи господь! Еле ноги унес!

Приказчик стал совещаться с дружинниками.

— Братцы, идтить надо! — заговорил он тихим, вкрадчивым голосом. — Но и то иметь надо в виду, что вооружены мы плохо.

— За пушкой надо слать, тогда и дальше тронемся! — согласились дружинники, надеясь на проволочку.

— Быть по-вашему! — сказал приказчик. — А пока, братцы, разжигай костры, обогревайся, да подкрепиться время!..

Под падающей пеленой густого снега жарким пламенем запылали костры. Посиневшие вояки отогревались, жевали черствый хлеб…

Прошел час-другой. На огонек набежал на бойком коньке верховой татарин.

— Ты куда, бритая башка, прешь? — сердито окрикнул его Селезень.

— Мой в Тагил скачет! Дело есть! — обнажая ряд красивых белых зубов, улыбаясь, ответил татарин.

— Небось из Утки убег! Что там, пугачевские взяли завод? — допытывался приказчик.

— Аллах! Кто сказал тебе это? — изумился татарин. — Белобородов мал-мало в сторону ушел, и в Утка дорога совсем свободна. Езжай прямо, ходи прямо, никто не тронет!

— Да что ты врешь! — рассердился Селезень. — Тут только человек сказывал другое. Эй, зови невьянца! Где он?

Кинулись искать первого вестника, а его и след простыл. Отогрелся, поел и втихомолку убрался восвояси.

— Вот леший! Вот старый пакостник! — разбушевался приказчик. — Наговорил страхов, а сам в бега! — Теперь он примиренно посмотрел на татарина. — Скажи, милый, ты не врешь?

— Зачем врать! Мой честны человек! Аллах!

— Ну, коли так, братцы, надо идти! Ни там, ни тут, а в голом поле страшнее! Наскочат и порубят всех!

Селезень и в самом деле решил торопиться в Утку, чтобы отсидеться там за крепкими заплотами.

Поздно вечером, когда густо засинели сумерки, нижнетагильцы вошли в Утку, и Селезень поторопился к сержанту Курлову.

Сержант встретил приказчика сдержанно. Холодным, суровым взглядом он пронзил Селезня и покачал головой:

— Что же это вы, демидовский подначальный — и так плохо радеете о заводе своего господина?

Приказчик молча сглотнул обиду и ничего не ответил Курлову.

— Ну, да что теперь, не до попреков! — строго сказал сержант. — Подходит супостат, и завтра, по всему видать, придется драться!

— Как драться? — побледнел Селезень.

— Известно, как драться, не на живот, а на смерть! — спокойно ответил Курлов. — Нас немного, поэтому, может, и придется лечь костьми. Такова наша солдатская доля!

От волнения во рту у Селезня пересохло: никак не ожидал он такой скорой развязки…

Глухой ночью в Утку возвратилась посланная Курловым разведка и донесла, что дорога с Шайтанского завода на Уткинский полностью занята отрядами и пикетами Белобородова. И, что больше всего удивило разведчиков, у повстанцев оказалась артиллерия.

— Ну что ж, будем отбиваться, — спокойно ответил сержант и приказал разведчикам: — Теперь, братцы, идите по местам. Пришло времечко, когда каждый человек дорог!

Он обрядился в полушубок, прицепил на ремень шпагу и поторопился к заплотам. Длинный, худой, с посеревшим от бессонницы лицом, он, как журавль, вышагивал вдоль вала и подбодрял солдат. Перед рассветом он долго пробыл у пушек, сам внимательно проверил их, тихо наставляя бомбардиров.

Стояла глубокая предутренняя тишина, и Селезню так сладко спалось. Вдруг, нарушая безмолвие, в ближнем перелеске рявкнуло орудие, и просвистевшее над заплотами ядро упало на заводском дворе. От грохота приказчик проснулся, со страхом сорвался с постели и подбежал к оконцу. Что-то ослепительно яркое снова разорвало тьму, озарило синеватую пелену снега, и опять где-то неподалеку ударило. Минуту спустя весь воздух заколебался от гула орудийной пальбы.

«Вот когда началось!» — трусливо подумал Селезень, прислушиваясь к гомону и крикам за окном, быстро оделся и побежал на конюшню. Он нырнул в полураспахнутые ворота; в лицо ударил парной едкий запах стойла. Несмотря на канонаду, его мохнатый башкирский конек мерно хрупал сено и время от времени перебирал копытами. Он кротко поглядел на хозяина. Селезень ласково огладил своего бегунка, с минуту постоял подле него в раздумье и полез в ясли. Из-под вороха слежалого сена приказчик вытащил рваный зипун и старую шапку и стал примерять их.

— Ты что же это, или сбежать вздумал? — раздался вдруг рядом насмешливый голос.

Селезень вздрогнул, поднял глаза — перед ним стоял строгий, с потемневшими глазами сержант Курлов.

— Да нет! — поспешил отказаться приказчик. — Ну, с чего это ты взял? Примеряю справу. Хорошее жалко, в драке изорвешь!

— А, вот оно что! — протяжно сказал сержант, и в голосе послышалась нотка недоверия. Он положил руку на плечо Селезня и сурово сказал: — Диковинный ты человек! Идет битва, как бы голове уцелеть, а ты о тряпье думаешь. Ну, брат, иди, торопись, веди своих к заплоту. Отбиваться надо! — Он круто повернулся и пошел из конюшни.

«Вот леший, как неслышно подобрался!» — выругался Селезень и нехотя пошел поднимать дружинников.

Приказчик и не догадывался, что сержант приходил в конюшню вовсе не затем, чтобы уличить его в преступных замыслах. Курлов выбрал быстрого иноходца и послал на нем верного гонца с письмом в Нижний Тагил. «Мы теперь в огне, — писал начальник правительственного отряда, упрекая нижнетагильскую контору в бездействии. — Что вы, батюшка, делаете, я не знаю, пожалуйте народом подкрепите. Худо наше дело…»

Весь день продолжались ожесточенные схватки с противником. Селезень как залег со своими дружинниками у заплотов, так и нос боялся высунуть. Совсем неподалеку вражье ядро с грохотом ударило в заплот, разнесло в щепы добрые толстые кряжи и как ветром сдуло трех мужиков.

Вытаращив от испуга черные глаза, Селезень присел на карачки и закрестился:

— Свят, свят, с нами крестная сила!

Ему казалось, что все кругом объято огнем и с грохотом рушится, а на самом деле, когда он поднял голову, то увидел в проломе широкое снежное поле. По нему быстро двигались солдатские ряды, впереди которых со шпагой в руке напористо шел сержант Курлов. Из солдатских глоток с рокотом неслось раскатистое «ура». Плохо вооруженные повстанцы попятились перед дерзким напором горстки храбрецов и стали отступать к лесу. Селезень осмелел, вскочил и весело закричал своим:

— Братцы, братцы, никак гонят злодеев! Айда за мной! — И он, ободренный удачей, поторопился следом за солдатскими рядами.

В течение дня Белобородов несколько раз водил свои отряды на приступ, но каждый раз отступал с уроном под огнем заводской картечи. Сержант Курлов успевал бывать всюду: то его видели впереди солдат, то он оказывался подле пушек.

Только в сумерки прекратились схватки. Потемневший, усталый Селезень добрался к сержанту и упросил его:

— Хочу дать весточку в Тагил. Худо будет, если нам не помогут!

— Пороха мало, в людях большая нехватка, фузей недостаточно. Пиши, проси! Гонца пошлю! — согласился сержант.

— Да как он проскочит? — озабоченно задумался Селезень.

— Есть в лесу тропинка, одна, пока лиходеи не добрались до нее. В одиночку всегда можно проскочить!

— Счастье наше! — вздохнул приказчик и принялся писать письмо. «Перед светом неприятели со стороны от Курьи на Уткинский завод сделали нападение, — писал он, — и весь тот день даже до самых сумерек пребывал с нашими заводскими под командою сержанта в сражении. А пред самым вечером неприятели, видя в себе неустроенность и урон, отступили в первое место в Курье… Дайте руку помощи! Пришлите как скоро можно еще до пуда пороха. Злодеи учинили… свой под заводом лагерь. А теперь наши пошли в наступление. Батюшки, помилуйте… теперь ума у меня больше нет!» — взывал Селезень и сам горько усмехнулся: «Начал о здравии, а кончил за упокой!»

Знал он, не скоро дойдет это письмо, а если и дойдет, то Яков Широков долго будет раздумывать над тем, посылать людей из Нижнего Тагила или нет. Между тем утром на другой день сражение за Утку возобновилось с новой силой. Повстанцы на этот раз пустились на хитрость. Оберегая людей, они вели перед собою вал из мелкой чащи и снега, постепенно приближаясь к заводу. Белобородов выделил лучших стрелков, и они начали оружейный огонь по заводским пушкарям, выбивая их из строя. Однако пушкари, подбадриваемые Курловым, не бросали орудий и все время били по врагу. Они картечью встретили пугачевскую конницу, которая, развернувшись лавой, пробовала пробиться в завод.