Клод Фер - Тайна замка Аламанти

• Название: Тайна замка Аламанти
• Автор: Клод Фер
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2004
• ISBN: 5-8091-0188-7

«…Граф отпустил мою руку — и в этой тьме словно пропал. Я больше не чувствовала ни дыхания его, ни присутствия, не видела ничего, кроме темного и разом сократившегося пространства, в котором жили лишь мой собственный страх да густая липкость стен. О потные камни мне приходилось касаться, чтобы не потерять себя в пространстве и не упасть… И я сделала шаг вперед и вниз. Первая ступень…»

---

Оказалось, что паж вполне мог быть сыном моего родного дяди Анжело, который как раз пятьдесят пять лет и один месяц тому назад затащил в постель жену какого-то городского дворянина, в течение двух недель наслаждался ее телом, а потом вернул мужу с кошелем золотых цехинов в придачу. Дворянин не вынес оскорбления, стал много пить вина, а спустя год встретил моего дядюшку по дороге из харчевни и всадил доброму Анжело целый заряд рубленой картечи в брюхо. Дядя скончался на месте, а дворянин исчез из нашего герцогства навсегда. Отец же взял себе пажа у вдовой дворянки — это помнили все. Или почти все…

Стало быть, как я теперь понимаю, отец мой был вовсе не таким уж негодяем и злыднем, каким он представлялся при его жизни. Хватило же щедроты души у него на то, чтобы разыскать поруганную его братом женщину, приютить ее ребенка, предоставив ему возможность жить на положении почти родственника в нашем доме. Быть может, даже был у отца тайный умысел приобщить племянника к таинству сокровенных знаний семьи Аламанти. Но по каким-то причинам мальчик ему не подошел, а тут как раз попалась ему на глаза я — прямой, так сказать потомок его личный — и отец предпочел меня… Теперь об этом я могу лишь догадываться.

Но привидениям было не до подобных рассуждений. Они достаточно долго пробыли на этой земле, видели такое, от чего у живых кровь застывала в жилах. Новенький был им лишь тем и интересен, что с ним можно было развлечься.

Какой-то из многочисленных моих пра — (то ли шесть раз, то ли восемь) живо смекнул, что за сорок замурованных лет разум пажа ничуть не изменился, что страстью ко мне он пылает прежней, что о своих новых способностях малыш пока ничего не знает, — и пра — решил подшутить.

— Синьор паж, — обратился он со старомодной учтивостью и глубоким поклоном, при котором снятая с головы шляпа подмела перьями пол. — Мы осведомлены о вашей пламенной любви к дочери хозяина замка. Синьорита София — девица прелестная и в высшей степени целомудренная. Между тем, как нам известно, она предоставляла вам кое-какие авансы, которые позволяют надеяться, что вы будете первым мужчиной, который проникнет в запретные чертоги этого прекраснейшего из женских тел. Ваша кузина, синьор паж, находится сейчас в комнате на первом этаже этой вот самой башни. Если вы не будете терять времени и поспешите туда, то сможете лицезреть во всей красе обнаженную плоть ее, страстно жаждущую быть обладаемой вами.

Старый пакостник, задумав какую-ни-то гнусь, говорил витиевато. Участник одного из первых Крестовых походов был он столь древен, что настоящее имя его давно забыли, а из-за того, что в бесчисленных рассказах о своем путешествии он что-нибудь всегда да добавлял, его звали все Победителем ста драконов.

Родственнички мои покойные, учуяв возможность позабавиться над новичком, тут же загалдели в поддержку старику и поспешили вслед за вконец растерявшимся пажом сквозь потолки и стропила вниз.

В коридоре у кухни все разом остановились и рассыпались по потолку, куда не доходил простенок, оставляя щель, сквозь которую могли они видеть печь и очаги с кухонной утварью, моего доброго повара Жана Дэбрюльи, которого привезла я из славящейся своими кулинарами Булони, трех кухарок и любящего здесь отдохнуть дроворуба. Еще там была огромная из стянутых ивовыми лозами дубовых досок кадушка, в которой по моему повелению служанки мылись один раз в неделю. Сегодня был как раз такой день…

Первое время, помню, купания эти вызывали у деревенских дур страх, протесты и жалобы падре, что, дескать, решила графиня обучить их ведовству и языческим обрядам. Но после того, как заметили они, что мужики стали к ним в постель лезть с большей охотой именно в первые дни после помывки, протестов я больше не слышала. Некоторые из служанок (мне передавали) додумались подмываться теперь ежевечерне, а кое-кто даже стал брить под мышками. Потными лошадьми теперь от служанок моих не воняет, как прежде, — и я уж тем довольна.

Но вернемся к маленькому пажу…

Малыш, не заметив, что прошел сквозь потолки и полы башни, оказался в коридоре. Так же, незаметно для себя, проник в кухню сквозь щели в двери и застыл там в тени печи ошеломленный обилием женской наготы, представшей перед ним при свете всполохов от очага, от треножника с семью свечами и от маленькой лучинки, зажженной невесть кем и невесть зачем в дальнем от двери углу. Добрая полудюжина молодух то переглядывались сквозь облака пара, то пропадали в нем, растворяясь плечами, грудями, распущенными волосами, и вдруг вновь обнаруживались то огромным темным соском, то ярким глазом, а то и крутым бедром, за которыми и неопытный глаз замечал пленительную для всякого, кто в штанах, щель с подушкой волос и таинством сродни дьявольскому.

А когда самая молоденькая и самая красивая из всех — лет пятнадцати, вся соком налитая и от горячей воды раскрасневшаяся, тающая от неги — принялась из бочки вылезать, обнаружив дивные ноги свои, прелестнейшую из женских попочек и разверзшийся женский вход, паж не выдержал и, сдирая на ходу штаны, рванулся к кадке, наставив восставшее копье свое прямо в как будто специально подставленную ему цель.

Миг — и он промчался сквозь служанку, сквозь бочку с водой, через вторую половину кухни и сквозь наружную стену, вывалился на свежескошенный луг, и застыл со взведенной плотью и без штанов прямо перед мои светлые очи, ибо как раз в это время я решила перед сном прогуляться вдоль стен замка, проверяя, как много крадут крестьяне сена из моих стогов.

Фаллос его был такой величины, что возбудил даже мои усохшие по возрасту желания. Переживи он ту ночь сорок лет назад, не спрячься в тайнике — и половина Италии бы оседлывало это сокровище, ибо стоило надеяться, что со временем и возрастом рос и матерел бы не только маленький паж, но и все члены его, в том числе и главный.

— Ты куда? — спросила я его участливо.

Джовани упал лицом на землю, и горько заплакал.

Утешить его прикосновением руки я не могла — слишком уж бестелесно и прозрачно было то, что я любила девчонкой. А главное — желание, на мгновение проснувшееся во мне при виде его наготы, сменилось чисто материнской жалостью к этому несчастному и так никем не востребованному существу.

Что ж… у живых времени меньше, чем у привидений…

Я повернулась к нему спиной, и пошла вдоль стены дальше считать копны и измерять в свете лживой луны их величину.

2

1606 год от Рождества Христова. Нет, все-таки не был Джованни моей первой любовью. Мог стать — и не стал. И дело не в том, что отец замуровал мальчишку в каменном мешке. И не в том, что он не смог в нашу единственную ночь воспользоваться дарованным мною ему правом. Просто я была еще слишком молода для любви. Тело мое расцветало, а душа еще была похожа на нераспустившийся бутон. Должно было пройти еще несколько лет, чтобы произошло со мной то, что случилось, когда я при ярком свете факелов во дворце Леопольдо Медичи увидела на шее и щеках хозяина дома знакомые порезы — и поняла, что тот самый нищий, что так нагло разговаривал со мной на площади перед собором Петра и Павла, и есть племянник знаменитой французской королевы-отравительницы.

Я ощутила безумную радость. И больше не помню ничего.

Присутствующие чуть ли не мгновенно заметили это. Женщины захлопали в ладоши, крича о том, что наконец-то недотрога София влюбилась в настоящего мужчину. Стерва Мария Гуаничо, давно положившая глаз на моего Жака, торжественно объявила, что хочет показать графу де ля Мур недавно приобретенную ею картину Рафаэля, которую считали потерянной навсегда, но вот ей посчастливилось найти сокровище. Муж подмигнул мне — и удалился с синьорой Гуаничо.

Тогда уж и я подошла к синьору Леопольдо, и смело, глядя ему в глаза, предложила осмотреть покои его великолепного дворца. При этом на языке моем так и вертелась колкость по поводу того, что пузыри на его фиолетовых штанах оказались столь внушительных размеров, что гульфик терялся среди них. Но сказать так — обратить внимание остальных на то достоинство синьора Медичи, о котором знала одна лишь я.

Хозяин дома учтиво поклонился, протянул руку. Я положила трепетную ладонь свою на его крепкие, словно стальные, пальцы, пошла, величественно держа голову, мягко ступая по мраморному полу, чувствуя на себе завистливые взгляды всех римских прелестниц, приглашенных на нынешний вечер к Леопольде и потерявших теперь надежду отхватить себе хоть какой-то кусочек от несметных богатств знаменитого рода.

Но мне не было дела ни до денег этого человека, ни до его щедрости. Я любила его, я хотела принадлежать ему безвозмездно…

Разве мог быть паж моего отца Джованни возбудить сердце совсем еще юной особы, какой была я в первый год появления своего в замке Аламанти, так, как это сделал со мной уже девятнадцатилетней мой Леопольдо?

Даже вывалившийся со спущенными штанами из стены замка и со взведенным к пупку копьем Джованни не вызвал у меня уже пятидесятитрехлетней ничего, кроме сочувствия и усмешки. Нет, в сравнении с Леонардо паж Джованни был абсолютное ничто…