Сьюзен Филлипс - Леди, будьте паинькой

• Название: Леди, будьте паинькой
• Автор: Сьюзен Филлипс
• Жанр: Современные любовные романы

Репутацию английской леди Эммы Уэллс-Финч, безупречную до отвращения, просто необходимо подмочить. Но где можно сделать это всего за две недели? Конечно, в славном штате Техас, крае яростных ковбоев и бесстрашных рейнджеров! А знаменитый спортсмен и плейбой Кенни Тревелер просто идеально подходит на роль блестящего любовника. Только вот беда — сейчас он не может позволить себе никакихинтриг, от этого зависит его карьера…

Итак, обольститель, вынужденный вести себя как ангел, и серьезная дама, отчаянно разыгрывающая коварную соблазнительницу. Джентльмен, держите себя в руках! Леди, будьте паинькой!

---

У Эммы даже дыхание перехватило. Беддингтон на стенку полезет!

Кенни мельком увидел, как застыла Эмма, и, заметив блеск ее глаз, понял, что дело плохо. Ее взгляд то и дело перебегал со Стерджиса на оператора. Кенни похолодел. Леди Эмма только сейчас сообразила, что все ее офигительные выходки запечатлеют и покажут миллионной аудитории!

Кенни внутренне приготовился к худшему. Эмма — создание проворное и в любую секунду может броситься ему на шею или исполнить стриптиз и в таком виде протанцевать хулу. И если он не желает окончательно загубить карьеру, нужно немедленно убрать ее отсюда, даже если ради этого придется согласиться на интервью.

— Ладно, — пожал он плечами, — Почему бы нет? Неплохо бы прояснить обстановку. Кстати, Эмма, зачем тебе скучать? Все это довольно тоскливо. Подожди меня в доме, хорошо?

Он старался не думать о том, что эта леди в любую секунду может превратить его в посмешище всей Америки. Остроты Ли Тревино, ехидные замечания Бена Райта на счет «голубых» игроков в гольф, даже гастрономические шуточки Фаззи Зеллера — ничто по сравнению с той бурей, которую Эмма вот-вот накличет на его голову.

И… и тут… ничего. К величайшему изумлению Кенни, Эмма глубоко вздохнула, кивнула и отвернулась. Он почувствовал себя так, словно ему с размаху всадили кулак в живот. Неужели она так и удалится?

Эмма, не оглядываясь, прошествовала в дом, добровольно отказавшись от своего последнего шанса вызвать публичный скандал. И Кенни отчетливо понял, почему она сдалась без борьбы: не хотела ранить его.

— Начали, — окликнул оператор. — Сюда, Кенни.

Кенни постарался выбросить из головы Эмму и все, с ней связанное, и направился к забору, боясь и подумать о том, чем она только что пожертвовала. Но перед глазами упорно возникала она… такая, как сегодня утром, чуть посапывающая во сне… лоб наморщен, словно она даже теперь строила грандиозные планы… светло-каштановые кудряшки разбросаны по голубой наволочке, как медовые потеки — по небу.

— Кенни!

Кенни сжался. С каких пор он, прожженный бабник, грезит о медовых потеках? Только этого ему сейчас и не хватало.

Он решительно обернулся к Стерджису:

— Давайте поскорее покончим с этой хренотенью.

Дура!

Эмма раздраженно дернула ящик стола в поисках штопора.

Так бездарно упустить случай! Единственный в жизни шанс! И почему? Потому что последняя идиотка!

Дверь громко ударилась о стену. Появился донельзя злой Кенни. Прекрасно! Она как раз жаждет с кем-то сцепиться. Мечтает! Все что угодно, лишь бы выпустить пар!

Кенни остановился рядом, стащил шляпу, взглянул на Эмму и улыбнулся. Все напряжение, тоска и досада мигом улетучились, и метаморфоза была такой внезапной и поразительной, что никак не укладывалась в ее сознании. Словно луч света прорезал грозовое облако и откуда ни возьмись показалось солнце. Его улыбка одарила ее теплом. А глаза… эти удивительные глаза…

Ее кожу кололо тысячью иголочек, сердце колотилось, кровь кипела в венах. Уши горели, перед глазами все пылало, кости плавились.

Эмма схватилась за край стола.

После того как она сутками находилась в приятном состоянии постоянного сексуального возбуждения, ничто уже, казалось, не должно был потрясти ее. Но то, что происходило в эту минуту, было совершенно иным. Иным и пугающим. Что-то неладное творилось с ее душой, какие-то непонятные ощущения исходили из потаенных уголков, о существовании которых Эмма не подозревала.

Но стоявшие на страже инстинкты самозащиты буквально взвыли тревожными сиренами.

Только не это! Пожалуйста! Все что угодно, но не это! Не с ним! Пожалуйста… Господи… только не любовь!

Она любит его! Это не увлечение, не страсть! И осознание простой истины пришло не так, как Эмма ожидала. Оно нагрянуло, словно землетрясение. Внезапно. Ошеломляюще. Не вовремя! Настолько непрактично! И невероятно, ужасающе болезненно.

— Что-то случилось?

— Случилось? Н-нет. Конечно, нет. Как твое интервью?

Эмма надеялась, что Кенни не заметит, как трясутся ее руки. Она наконец отыскала штопор и попыталась вкрутить его в пробку бутылки, выбранной Кенни заранее.

Он мягко отнял у нее бутылку.

— Если имеешь в виду, удержался ли я, чтобы не насовать ему как следует, то да. Так что все обошлось.

Он повернул штопор и снова одарил Эмму своей проклятой улыбкой:

— Спасибо за то, что ничего не выкинула перед камерой.

Эмма схватила солонку, чтобы хоть чем-то занять руки. Патрик куда-то уехал на съемки. Утром она радовалась уединению, но сейчас пожалела, что он еще не вернулся.

— Что ты имеешь в виду?

— Можно подумать, ты не знаешь!

Эмма прикусила губу и погладила большим пальцем обливную керамику солонки.

— Ты потрясающая личность, леди Эмма. И не только в спальне.

Эмма повернулась к нему и тоненьким, нерешительным, непохожим на обычный голосом пропищала:

— Ты считаешь, что в спальне я потрясающая?

— А разве нет?

— Да… но лишь потому, что я с тобой.

Кенни с готовностью кивнул:

— Именно поэтому, так что приготовься к огромному разочарованию, когда попытаешься проделать то же самое с кем-то другим.

Он попытался было улыбнуться, но отчего-то плотно сжал губы и помрачнел. А Эмма вдруг поняла, что не может представить себя в постели ни с кем другим. Не может представить себя такой же раскованной и одновременно беззащитной. Ну почему она решила отдаться именно ему? Она, которая всегда наперед просчитывала каждый шаг, вдруг вообразила, что секс — это нечто совершенно иное! Ведь подарив ему свое тело, она одновременно, сама того не сознавая, отдала всю себя, включая даже то, чего он не просил и не хотел: сердце.

Эмма застонала.

— Да что с тобой? У тебя такой вид, словно слопала несвежую креветку!

— Хуже.

— Эмма!

— Я не могу об этом говорить.

— Чушь! Конечно, можешь! Скажи. Я все пойму.

Признаться, что она его любит?! Черта с два! Не трудно представить его реакцию. Сначала шок, потом ужас. И уж конечно, никаких больше планов относительно ее дальнейшего пребывания в этом доме, никакого дружеского общения, никаких озаряющих мир улыбок, заставляющих ее ощущать, что она тонет в океане солнечного света.

И тут ее снова осенило. Почему не быть честной до конца? Ведь в ее характере брать быка за рога, и это единственный способ спастись. Признаться в любви — все равно что произвести ампутацию. Быструю и безжалостную. Он, конечно, сразу же отшатнется от нее и тем самым положит конец глупым фантазиям насчет малышей с фиолетовыми глазами и сказок, типа «они жили счастливо и умерли в один день».

Не позволяя себе отступить и решив сжечь мосты, она, словно со стороны, услышала собственные слова:

— Понимаешь, случилась совершенно безумная вещь. — Эмма откашлялась. — Я только что поняла… это невероятно глупо, но… — Язык едва ворочался во рту. — Ты будешь потрясен. И весьма возможно, разозлишься. И я не обижусь. На твоем месте.

Кенни терпеливо ждал.

— А, не важно. Забудь.

Она все-таки попробовала отступить, но тут же одернула себя. У нее много недостатков, но в их число не входит трусость! И кто придумал правило, что женщина может уберечь свою гордость, только скрыв свои подлинные чувства? Ну уж нет, она слеплена из теста покруче!

— Видишь ли, я влюбилась в тебя, — с ходу выпалила она и осеклась.

Он смотрел на Эмму так, словно из ее ушей поползли змеи. Она гордо вскинула голову.

— И ничего не говори! Я так зла на себя, что не могу описать! Можешь представить что-то более идиотское? Ты! Именно ты из всех людей!

Она схватила со стола вилку.

— Уж лучше я воткнула бы себе это в сердце! Или бегала бы за Томом Крузом! А то, втюрилась бы в какого-нибудь кретинского рок-идола! Не вижу никакой разницы.

Она швырнула обратно вилку, скрестила руки на груди и принялась притоптывать ногой, чтобы не раскиснуть и не разрыдаться у него на глазах.

— Что же, я не собираюсь с этим жить. Некоторые вещи просто невозможно вынести. Я немедленно положу конец этой дури.

Кенни открыл рот. Захлопнул. Снова открыл и едва слышно выдавил:

— И как… каким образом ты собираешься это сделать? Эмма высокомерно вздернула подбородок.

— А вот это мое дело.

Она страшно боялась, что раскиснет и расплачется. Такое унижение просто сломит ее.

Зазвонил телефон, но она словно не слышала.

— Я прекрасно понимаю, что ты тут ни при чем, но разъярена как черт на себя и на тебя, так что извини, мне лучше уйти.

Снова звонок. Эмма пошла к выходу, споткнулась о высокий табурет и едва его не опрокинула. Немного опомнившись, она схватила трубку и раздраженно рявкнула:

— Алло!

— Привет, это Тори. Хватай Кенни и немедленно ко мне.

— Что случилось?

— Узнаешь, когда приедешь. Поторопитесь. И, не сказав больше ни слова, повесила трубку.

Эмма пожала плечами.