Андре Савиньон - Золотое дно

• Название: Золотое дно
• Автор: Андре Савиньон
• Жанр: Морские приключения

---

Немножко позднее к кабачку подошла целая компания взволнованных рыбаков, сообщивших, что они видели в море, недалеко от Кергаду, брошенный ботик, залитый водой…

Я поспешил вернуться на судно.

Ни Менгама, ни крестного, ни Калэ, ни Корсена не было на «Бешеном». Я ждал их до поздней ночи, охваченный тревогой. Наконец они явились. С Корсена и с моего крестного вода текла ручьями. Они молча переоделись в каюте, и Корсен окликнул меня вполголоса:

— Ты спишь, мальчишка?

Я не ответил, съежившись в уголке, на койке крестного, и Корсен решил:

— Спит. Ну-с, поговорим о делах.

Он присел к столу, на котором Менгам уже разложил какие-то карты и бумаги. Портфель с вытисненной красной лилией и странными буквами лежал рядом с ним. Он был хорошо настроен и добродушно шутил:

— Надеюсь, мокрые курицы высохли и не схватили насморка?

Корсен ответил угрюмо:

— Высохнуть-то высохли, только какой это дурак сказал, что водолазы никогда не тонут.

Менгам засмеялся:

— Милые мои, вы стали слишком толстыми. Вам нельзя опускаться на дно, не повесив на шею груз свинца…

Он помолчал с минуту и снова засмеялся:

— Видишь, Прижан, я был прав, что задержал это письмо из Порсала. Без меня вы натворили бы бед.

Крестный возразил:

— Мы никогда не предприняли бы ничего без вашего совета.

— Ого-го-го! Как бы не так! Как будто я вас не знаю…

Помолчав с минуту, Менгам посмотрел на разложенную перед ним бумагу и заговорил уже серьезно:

— Нужно твердо убедиться, насколько все это верно… Я не люблю валять дурака в таких историях… Что из себя представляет этот Дрэф?

Крестный ответил:

— Нужно съездить в Порсал и посмотреть.

— Нужно, — подтвердил Менгам. — Тогда мы узнаем, насколько совпадает то, что он говорил, с тем; что мы видели… Но, конечно, это рискованная штука и я еще не знаю, стоит ли игра свеч… Кто он такой, этот Дрэф?

Корсен заметил:

— Он слишком красноречив для простого рыбака… На меня он произвел впечатление сумасшедшего… — И добавил, понизив голос: — Во всяком случае, интересно проверить, неужели мы на самом деле напали на один и тот же след? По-моему, речь идет об очень-очень старом пароходе, а не о… Но, так или иначе, нужно держать язык за зубами.

Менгам усмехнулся, молча сложил бумагу и запер ее в портфель… Но он не утерпел, чтобы еще раз не напомнить своим сообщникам:

— Смотрите, не вздумайте меня предать!..

Корсен и Прижан снова запротестовали… Через четверть часа все они опять сошли на берег, оставив дверь каюты полуоткрытой.

Я продолжал лежать на койке Прижана… Свет луны падал на ступени лестницы, которая вела в каюту. Ступеньки вдруг скрипнули, послышалось шлепанье босых ног, и в дверь каюты просунулась голова Луарна.

Я мгновенно закрыл глаза, замирая от страха. Я был уверен, что стоит мне только пошевельнуться, и он свернет мне голову, как цыпленку… В каюту Менгама он, очевидно, решил спуститься только потому, что был убежден в отсутствии всех ее обитателей…

Он нагнулся надо мной, обманутый моими закрытыми глазами и полной неподвижностью, принялся обшаривать каюту.

В моем мозгу стучала тревожная мысль: «Письмо! Хорошо ли убрал Менгам то таинственное письмо, за которым, несомненно, охотится эта „лисья морда“. А что, если Менгам забыл свой портфель в каюте? Если драгоценный документ пропадет?»

Луарн обшарил два чемодана, сбросил на пол матрацы с коек, выдвинул ящик стола.

Я прислушивался… Судя по его нетерпеливым движениям и по злобному бормотанию, было видно, что он не может найти то, что ищет. Но вот он вздохнул с облегчением. Я отважился открыть глаза.

Он читал какую-то бумажку, взятую со стола, и, прочтя, в бешенстве швырнул на пол.

— Ничего! — прорычал он и выскочил из каюты.

Я дал ему уйти и подобрал брошенную бумажку. Там было нацарапано несколько ничего не значащих слов — обрывок какого-то счета.

Глава V Преступление Луарна

Почему я умолчал о ночном визите Луарна? Почему не признался Менгаму? Почему?

Потому что я боялся.

Боялся и Менгама, который не очень-то охотно выслушивал подобного рода признания, и Луарна, который в любой момент мог жестоко отомстить мне. Кроме того, я уже усвоил себе основное правило, которое мне привили: «молчать»!

И я предпочел молчать, хотя и стыдился этого. Но наблюдения свои я продолжал и на море, и на суше.

Однажды, побродив по острову и уже направляясь к пристани, огни которой весело сверкали впереди, я встретил слепого старика. На нем был костюм матроса, подчеркивающий худобу и стройность его еще молодой фигуры. Но глаза его потухли и были покрыты двумя бельмами.

Он шел по набережной, откинув голову назад и постукивая палкой, которой он ощупывал дорогу перед собой. Взглянув на него, я подумал, что, вероятно, он живет на свете один-одинешенек и у него нет ни жены, ни детей, ни братьев — никого.

Иначе он не бродил бы по острову, как слепой заблудившийся пес.

Я встречал его не раз и не два. Почти каждый день сталкивались мы с ним то на набережной, то в порту, то на глухих пустынных улицах, упиравшихся в пустыри, за которыми извивались узенькие тропинки, спускавшиеся между скал к морю.

Жители Уэссана привыкли к слепому и удивлялись только, что он никогда не просит милостыни и не заходит ни в один кабачок, как это часто делают слепые нищие, зная, что в кабачке всегда найдется добрая душа, которая накормит и напоит их.

Кто-то сказал мне однажды, что этот слепой не в своем уме. Он помешался на мысли найти золото на дне моря…

Услышав это, я невольно вздрогнул. Что это за проклятое золотое дно, которое сводит людей с ума и делает из них каких-то мрачных, свирепых волков, лязгающих зубами и подымающих шерсть дыбом, едва только они почуют подле себя еще чей-то живой дух!

Чаще всего слепой бродил по тропинке между скалами, откуда открывался широкий вид на море.

Он останавливался, выпрямлялся во весь рост и жадно вдыхал соленый морской ветер. Иногда он откладывал в сторону свою палку, опускался на землю и полз, царапая руками гранит и водя носом по воздуху… Он был жалок и страшен.

Один-единственный раз я видел рядом с ним живое человеческое лицо. Я узнал еще издали Марию Наур. Она тихонько шла, слегка касаясь его руки, и что-то говорила ему. Он слушал молча, потом громко выругался, замахнулся на нее палкой и ускорил шаги.

Мария грустно опустила голову и пошла назад. Когда она поравнялась со мной, я поздоровался с ней. Она удивленно подняла на меня большие темные глаза и прошла мимо.

Смущенный и обиженный, я пошел следом за слепым, избегая, однако, подходить к нему слишком близко. Я уже знал, что он не выносит чужого присутствия и что палка его в таких случаях бьет наотмашь, не разбирая, куда она попадает.

До меня доносилось его глухое бормотанье… не то он пел что-то, не то декламировал… Я не мог разобрать слов.

Меня заинтересовало, куда же он держит путь? Тропинка уже подходила к самому обрыву и ползла вниз, исчезая между скалами и появляясь снова, как извивающаяся змея. Старик шел, ощупывая палкой дорогу. Но вот его палка уже скользнула над обрывом, секунда, и он сорвался бы вниз. Я невольно бросился вперед, и в тот же миг железная рука схватила мою руку и сжала ее тисками.

— Луарн! Луарн!

Дыхание его обжигало мне лицо. Он еще раз повторил: «Луарн»… на этот раз уже тихим шепотом, как будто собирался сказать мне какой-то секрет. Пальцы его так больно впивались мне в тело, что я застонал.

Он на мгновенье выпустил мою руку, и я, отпрыгнув в сторону, прижался к скале.

Слепой взмахнул рукой в воздухе, точно искал меня, и зашептал:

— Чтобы достать золото с корабля, трое отправились в путь. Храбрый Бурри, Плейбср и я. Чтобы достать золото с корабля, трое отправились в путь, Яу! Яу! Островок Кинги. Яу! Яу! Скала Ихние у Груэна…

Потом он снова крикнул:

— Луарн!

И… Луарн появился снизу, выпрыгнув со дна обрыва.

Я едва успел спрятаться за скалу.

Луарн дрожал от бешенства. Зубы его были стиснуты. Он схватил слепого за плечи, потряс его и прохрипел:

— Замолчи. Или я задушу тебя.

Но слепой повторил упрямо:

— Луарн…

— Молчи…

Все, что произошло потом, длилось одну секунду… Отрывистое проклятье, короткая борьба, пронзительный крик и… тело слепого, описав в воздухе дугу, исчезло в пространстве.

Я прижался к скале так плотно, как будто собирался влиться в нее… Я знал, что если только Луарн заметит меня, то я сейчас же последую в пропасть за слепым. Но Луарн, глухо ругаясь, пробежал мимо, прыгая как коза, вниз по тропинке, и нагнулся над отмелью, где лежало распростертое тело слепого. Он поднял его и швырнул в шлюпку, качавшуюся у берега. Сильным пинком ноги он оттолкнул шлюпку далеко в море, и она заныряла между волнами, исчезая в темноте. Издалека донеслось еще жалобное бормотанье слепого: