Внутренний СССР - Последний гамбит

• Название: Последний гамбит
• Автор: Внутренний СССР
• Жанр: Политика

Работа посвящена мистике в истории последних 15 лет ХХ века и первых годов ХХI

---

— Точно такие же возражения, мистер Холмс, я поначалу высказал моим знакомым из Петербурга, когда они указали мне на индийский фашизм. Действительно, фашизм считается человеконенавистнической идеологией, но такой идеологии вы здесь не найдёте. Более того, все духовные практики, которых в Индии бесчисленное множество, внешне направлены на совершенствование человека. Но посмотрите на реальность, какие возможности у этих трёхсот миллионов стать человеками? Здесь растения и животных ценят выше, чем человека; здесь боготворят каждый кустик, каждое деревце; если прокладывают дорогу и на пути встречается дерево, — дорога обойдёт дерево, и никто не имеет права нанести ему вред, но также никто не замечает здесь «несуществующую» треть населения огромной и сказочно богатой страны. В Индии практически нет организованной преступности, которой заражён и Восток, и Запад, и Россия. Посмотрите на полицейских: разве они обвешаны бронежилетами и самым современным оружием? Одна палка или прут в руках, но… какой порядок! Запад может только позавидовать. А почему? — Потому что общество жёстко стратифицировано и в таком состоянии оно эволюционирует в течение многих тысячелетий. Что могут воровать эти несчастные «маленькие люди» друг у друга? — Кусок полиэтилена, булыжник для очага у сточной канавы? А переход из одной страты-касты в другую невозможен.

Фашизм действительно работает на объединение общества и стремится к обеспечению своей устойчивости в преемственности поколений. Но это объединение общества в систему, в которой могут быть отдельные конфликты между членами впавшего в фашизм общества, а также конфликты между фашизмом в целом и некоторыми людьми обладает своеобразием. Принципы фашистского объедения толпо-«элитарного» общества в целостную систему направлены на то, чтобы исключить образование и возможность действия внутрисистемных факторов, способных подорвать устойчивость фашизма: размыть его изнутри в течение более или менее продолжительного времени либо мгновенно (по историческим меркам) обрушить его. Как мы видим, условий для образования и действия внутрисистемных факторов, способных подорвать устойчивость фашизма, в индийском обществе нет, потому что мы имеем дело с фашизмом законченным и рафинированным, очищенным от всяких идеологических форм, с фашизмом, как культурой и особой системой, препятствующей становлению человечности в обществе.

И здесь важно понять, что фашизм не возникает в результате переворотов, когда группа экстремистов захватывает государственную власть силой или приходит к власти в результате демократических выборов, после чего устанавливает «фашистскую диктатуру»; в фашизм тихо и незаметно при определённых, возможно, целенаправленно созданных обстоятельствах, впадает общество в целом. К сожалению, это так, мистер Холмс, потому что суть фашизма не в какой-либо идеологии, насилии, способах осуществления власти, а в активной поддержке толпой «маленьких людей» системы злоупотреблений властью «элитарной» олигархией, которая представляет неправедность как якобы истинную праведность», и на этой основе, извращая миропонимание людей, культивирует неправедность в обществе, препятствуя людям состояться в качестве человека.

Но при таком понимании сути фашизма вне зависимости от форм и способов его проявления, тот фашизм, который известен по историческому опыту нацистской Германии и который стал показательно-культовым образцом как у «неофашистов», так и у «антифашистов» в разных странах мира, предстаёт как карикатурный фашизм-уродец, искусственно и целенаправленно выращенный заведомо недееспособным для того, чтобы его ужасами привлечь к нему по возможности большее внимание и, тем самым, отвлечь внимание и силы общества от становления куда более дееспособного фашизма, если не беспросветного, то близкого к беспросветности глобального инферно.

— Интересно, — заметил Холмс, — второй раз за свою поездку я слышу это слово. На латыни оно означает что-то вроде ада, но вы русские вкладываете в него какой-то очень актуальный в жизни и совсем не богословско-мистический смысл.

— Достаточно хороший ответ на ваш вопрос даёт роман Ивана Антоновича Ефремова «Час быка». Я не знаю, есть ли перевод этого романа на английский язык, но вы должны знать, что в России почти тридцать лет на его основе формируется мировоззрение не одного поколения. Если и не большинства молодых людей, то, по крайней мере, — наиболее дееспособной части молодежи. В романе речь идёт о поэме Данте, который своим воображением создал мрачную картину многоступенчатого инферно и объяснил понятную прежде лишь оккультистам страшную суть наименования «инферно», — его безвыходность.

Поскольку понятие инферно лучше всего объясняет суть рафинированного фашизма, на истоки которого мы обратили внимание в нашей беседе, то я попробую кратко изложить отдельные положения того, что очень точно сформулировал Иван Антонович Ефремов, — геолог, палеонтолог, биолог и историк одновременно. Во-первых, он считал, что пресловутый естественный отбор природы является самым ярким выражением инфернальности, при котором эволюция направляется только в одном главном направлении — наибольшей свободы, независимости от внешней среды. При этом происходит умножение недозрелого, гипертрофия однообразия, как песка в пустыне, нарушение уникальности и неповторимой драгоценности несчетным повторением. Поэтому, проходя триллионы превращений от безвестных морских тварей до мыслящего организма, животная жизнь миллиарды лет геологической истории находилась в инферно.

Во-вторых, он справедливо полагал, что человек, как существо мыслящее, попал в двойное инферно — и для тела, и для души. Ему сначала казалось, что он спасается от всех жизненных невзгод бегством в природу. Так создавались сказки о первобытном рае — биосферно-гармоничной, не знающей техники, цивилизации, в которую и сегодня мечтают вернуться наши «зеленые». Инферно для души — это первобытные инстинкты, плен, в котором индивид держит сам себя, думая, что сохраняет индивидуальность, а на самом деле останавливается в своём развитии либо на животном уровне, либо на уровне зомби или демона, закрывая тем самым себе пути в человечность. С развитием мощных государственных аппаратов власти и угнетения, с усилением национализма, с накрепко закрытыми границами, инферно стали создаваться и в обществе. Всякая несовершенная социальная система стремится к самоизоляции, ограждая в целях самосохранения свою структуру от контакта с другими системами. Естественно, что сохранить несовершенное могла только «элита» любого общества и для этого она, прежде всего, создавала сегрегацию под любыми предлогами — национальными, религиозными, чтобы превратить жизнь своего народа в замкнутый круг инферно, отделить его от остального мира. Поэтому инфернальность всегда была делом рук «элитарных» кланов. Иван Антонович предупреждал человечество не допустить мирового владычества олигархии — главного источника фашизма. Если такое случится, то над нашей планетой захлопнется гробовая крышка полной безысходности инфернального существования под пятой абсолютной власти, вооруженной всей мощью страшного оружия и не менее убийственной науки. И никто и ничто тогда не сможет помочь, поскольку невозможно будет покинуть тот замкнутый круг инфернальности, в котором только животные и их разновидности — зомби и демоны — будут появляться на свет в слепом инстинкте размножения и сохранения вида.

И в этом философско-политическом романе, мистер Холмс, есть место, где автор хотя и не упоминает Индию, но говорит о культуре, в которой люди с их сильными чувствами, памятью и умением понимать будущее уже осознали, что, как и все земные твари, они приговорены от рождения к смерти. И для них вопрос лишь в сроке исполнения и том количестве страдания, которое выпадает на их долю. И чем выше, чище, благороднее индивид, тем большая мера страдания будет ему отпущена «щедрой» природой и общественным бытием. А разве среди трёхсот миллионов «маленьких людей» Индии нет тех чистых и благородных, кого «щедрая» природа и «общественное бытие» уже навсегда одарила полной мерой страдания, которого ни они сами, ни окружающее их общество даже не замечают? И где выход из этого реального, а не литературного инферно?

— Извините, Гриша, но мне кажется, что вы сгущаете краски, когда речь идёт об Индии. Мне кажется, что «индийский фашизм» вам всё-таки привиделся.

— Это не так, мистер Холмс. Как русский человек, я всей душой полюбил Индию. И за три года пребывания здесь, я не всё время проводил в ашраме Саи Бабы. Вы жили два дня в Бомбее. Включали ли вы телевизор?

— Да, Гриша, я переключал программы: более 80-ти каналов и везде поют, играют индийские национальные инструменты, исполняют национальные танцы. Что в этом плохого, если оберегается национальная культура. Во многих странах Запада иногда трудно понять, где находишься — сплошной американский стандарт.