Внутренний СССР - Последний гамбит

• Название: Последний гамбит
• Автор: Внутренний СССР
• Жанр: Политика

Работа посвящена мистике в истории последних 15 лет ХХ века и первых годов ХХI

---

Он мгновенно оживился, как человек, давно вынашивавший эту идею.

— Пожалуйста, Ватсон, все признаки налицо, — начал он по очереди загибать пальцы на левой руке: совершен теракт в Нью-Йорке и Вашингтоне, который для многих ассоциируется с поджогом Рейхстага — раз; американское гестапо на марше — все спецслужбы собираются в такой кулак, который не снился ни сталинскому КГБ, ни гитлеровскому гестапо — два; вводится цензура на средства массовой информации — три; сформирован образ врага в лице исламских террористов — четыре; вот-вот начнется малая война в Афганистане — пять. Дальше продолжать?

— Это происходит само собой. Неужели вы полагаете, что процесс фашизации — управляемый?

— Всё зависит от того, с каких позиций вы наблюдаете этот процесс: если вы в нём, то вам, скорее всего, он будет представляться, как процесс «стихийный» или самоуправляемый; если вы вышли из него, то, может быть, вы сможете увидеть то, что не для всех очевидно: тех, кто этот процесс контролирует.

— Вы, я полагаю, Евгений, уже вышли из процесса и видите, кто контролирует процесс фашизации Америки?

— Я сказал, что увидеть можно, но я не говорил, что выход из процесса гарантирует такое видение.

— Может, это как раз то видение, которое выращивает ваш Внутренний Предиктор? — решил я, наконец, проверить в лоб его реакцию.

На лице Евгения вдруг возникла странная гримаса растерянности и недоумения, которая появляется у детей, когда их ловят на неблаговидных поступках.

— Очень любопытно, Ватсон. Вы, я вижу, действительно всерьез интересуетесь делами в России, раз добрались до Внутреннего Предиктора. Откуда вы о нём знаете? Ах, да, конечно! Вы посещаете сайт www.mera.com.ru. и знакомы с его аналитикой.

— К сожалению, Евгений, я не настолько хорошо знаю русский язык, чтобы читать аналитические записки этого сайта, хотя с двумя его работами на английском я действительно знаком, и они мне показались чрезвычайно интересными. Однако их лексика и стиль для меня настолько необычны, что поневоле сложилось впечатление — это какая-то другая цивилизация и другая культура. Я понимаю, Евгений, что и так отнял у вас много времени, но если бы мы смогли поговорить о материалах Предиктора отдельно, особенно по достаточно общей теории управления, то я был бы вам весьма признателен.

Лицо Гальбы, до этого момента выражающее покровительственное превосходство и самоуверенность, как-то сразу опало и на нём проявилась брезгливая мина, долженствовавшая изобразить равнодушие.

— Извините, Ватсон, но здесь я вам не помощник. Что касается работ пресловутого Внутреннего Предиктора и его «Мёртвой воды», то благодаря вашему придурку Горби сегодня в России каждый может говорить и писать всё, что угодно — никаких запретов: ограничения только финансовые. Одним словом, «за что боролись, на то и напоролись», — как бы подвел он итог нашей беседе по-русски.

Эту фразу я не раз слышал при разговоре русских в Афганистане, но скрытый смысл её был мне не до конца понятен. Я решил воспользоваться случаем, и попросил Евгения объяснить её, прибегнув к помощи западных аналогов этого изречения. Некоторое время он молчал, рассматривая уличный пейзаж за окном, затем будто вспомнив что-то, медленно подбирая слова произнес:

— Есть у вас такой аналог. Известно ли вам, Ватсон, что-либо о магии «обезьяньей лапы»?

— Нет, Евгений, — сразу же насторожился я, поскольку передо мной опять всплыл образ обезьяны из третьего «пикника», — по роду своей деятельности я был как-то всегда далек от разной чертовщины и магии, а уж от обезьяньей — точно.

Лицо моего собеседника снова оживилось и к нему вернулось выражение снисходительной покровительственности, свойственное людям привыкшим поучать окружающих.

— У вашего писателя, кажется Джекобса, есть рассказ «Обезьянья лапа», по сюжету которого владелец высушенной обезьяньей лапы получает право на исполнение трех желаний. Так, например, владелец лапы выражает первое желание — немедленно 200 фунтов стерлингов. Тут же приходит служащий фирмы и сообщает, что его сын убит и вручает ему вознаграждение за сына — 200 фунтов стерлингов. Потрясенный отец хочет видеть сына здесь, сейчас же. Стук в дверь, появляется призрак сына. В ужасе несчастный владелец лапы желает, чтобы призрак исчез. Другими словами, эффект «обезьяньей лапы» выражается в том, что наряду с ожидавшимся положительным результатом ваши необузданные желания и действия, направленные на их осуществление, неотвратимо влекут за собой сопутствующие последствия, ущерб от которых превосходит положительный результат и обесценивает его. По-русски этот вариант управления ситуацией и описывается поговоркой: За что боролись — на то и напоролись.

А что касается пресловутого Предиктора, которым вы заинтересовались, то чудаков в России всегда хватало. Эти же бумагомараки пишут русским языком так, что человек, с элитным высшим образованием, у которого есть и собственные неординарные научные труды, этот бред понять не может: нечего над этим ломать голову, поскольку почти всё, что они высказывают, более или менее банально и само собой подразумевается. Так что не лезьте туда, милый, наивный Ватсон. Не сочтите мои слова за амикошонство [18], но вы действительно милы и наивны: ваше владение русским и понимание материалов Предиктора — несовместимые вещи. На этом «до свидания», Ватсон. Извините, спешу. Надеюсь, что еще увидимся и поговорим о делах в России, если вы, конечно, не против.

Он протянул мне свою вялую влажную ладонь и заспешил к выходу.

— Похоже, что сегодня я имел дело с настоящим троцкистом, — подумал я. И как понимать его подведение итогов при прощании: с одной стороны — бред, который понять не могут хорошо образованные люди, а с другой стороны — всё банально? с одной стороны «не лезьте туда», а с другой стороны «ещё увидимся и поговорим о делах в России»? — «Зелен виноград» либо «за что боролись…»? Или же на следующую встречу позвать Джона, с которым вместе гребли в университетской восьмёрке, и который хотя с той поры обрюзг, но стал процветающим психиатром?

Ясно было, что задавать вопросы про «пикники» этому странному Гальбе — бессмысленно. По его глазам было видно, что он не играл, а потому никак и не реагировал на мои намеки-реплики. Тогда что же это такое? Ведь по сути он мне всё рассказал, по крайней мере про первых два «пикника». В то же время я был убежден: о картинках с «пикниками» он точно ничего не знает. Получалось, что со мной беседовал либо какой-то необыкновенный лицедей, либо… Я терялся в догадках, но в то же время начинал ощущать, что случайно столкнулся с тем, о чём многозначительно намекал мне перед отъездом Холмс.

Голова у меня шла кругом. Чем больше перебирал я в памяти вопросы, затронутые в беседе, тем меньше понимал происходящее. А этот самолет из Тель-Авива, рухнувший в Черное море в восьмую годовщину завершения второго пикника? Я окинул невидящим взглядом публику в баре. У стойки по-прежнему торчал Хопкинс, на этот раз с какой-то дамой неопределённого возраста. Подошел официант. Я расплатился и направился к Хопкинсу, чтобы поблагодарить его за встречу.

— Ну, как вам мой Гальба, Ватсон?

— Интересный тип, похоже, что он говорит меньше, чем знает.

— Или больше, чем понимает, — многозначительно улыбнулся на прощание Хопкинс. — Если будут проблемы, звоните, Ватсон. Всегда к вашим услугам.

— Спасибо, Хопкинс. Еще увидимся.

Последнюю реплику Хопкинса на счет Гальбы я пропустил мимо ушей и, как показали дальнейшие события, — совершенно напрасно.

Весь вечер я восстанавливал по памяти наш разговор с Гальбой, стараясь не упустить ни одной подробности, и только после этого разложил на столе «пикники», а также копии обратной стороны соответствующих газетных листов с названиями фильмов. Сомнений не было. Евгений, сам того не ведая, как бы между прочим, прошелся своим рассказом по первому и второму «пикнику» и даже чуть-чуть задел третий. Я начинал смутно догадываться, что обе картинки представляют собой что-то вроде плана мероприятий по наперёд заданному, возможно многовариантному сценарию. Однако, если первый план, можно сказать, завершился успешно, то события по второму сценарию (и это тоже было отмечено Евгением) пошли как-то не так. Но кто мог за два месяца до начала событий расписать их с такой скрупулезностью в картинках? И как можно спланировать серьезные события на два года вперед? Ну ладно, допустим, что как-то можно, но как избавиться от эффекта «обезьяньей лапы» в ходе осуществления планов?

Я созрел для разговора с Холмсом. Завтра две недели, как он отправился в Швейцарию, и до сих пор от него ни единого звонка, ни e-mail, а мне так необходима его помощь, чтобы двигаться дальше в нашем расследовании. В этот момент раздался телефонный звонок.

— Добрый вечер, дорогой Ватсон! Как наши дела с «пикниками»?