Кристофер Сташеф - Маг-менестрель

• Название: Маг-менестрель
• Автор: Кристофер Сташеф
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00802-X

Солнечная Латрурия вздохнула с облегчением — отдал душу горячо любимой Тьме кровожадный король, с завидным упорством исповедовавший Зло. Но облегченный вздох быстро перешел в стон ужаса, ибо на престол взошел наследник, равно не признававший ни Зла, ни Добра. Судьба воззвала к магу — менестрелю Мэту Мэнтрелу, великому знатоку магии слова, облеченного в рифму. Он презирал любые опасности — особенно наветы поэтических критиков. А встречи на пути его ждали, одна чудовищнее другой: юноша, изводящий мир своейнесчастной любовью, клыкастый хам мантикор, злоехидный греческий призрак — и это еще не худшее!..

---

И только его голова показалась над краем ложбинки, как раздался победный вопль, и в небе засверкало два лишних полумесяца.

* * *

— Эй, не торопись, успеешь! — крикнул Мэт, удирая во все лопатки. — Иди тихонько, послушайся моего совета!

Он на полной скорости рванул к Меровенсу, не оглядываясь, пока не почувствовал себя в безопасности. Оглянулся он только тогда, когда чудище, изрыгая проклятия, рухнуло на землю — в который раз. Мантикор, правда, тут же взял разбег и снова ринулся вслед за Мэтом. Он подпрыгнул и крикнул:

— За меня отомстят! Скоро и страшно! Моему повелителю ничего не стоит отменить это паршивое заклинание!

— Рад, что этого не произойдет при мне, — дрожащим голосом проговорил Мэт, развернулся и зашагал прочь, в то время как мантикор, подпрыгнув, еще не приземлился.

Пройдя футов двадцать, Мэт услышал топот и победный вопль, потом ужасный удар и визг ярости. Мэту казалось, будто он воочию видит, как мантикор снова и снова разбегается и бьется об Октройскую стену. И он не стал оборачиваться. Он прибавил шагу. Если уж король Бонкорро такой упрямый и так решительно отказывается принимать у себя собратьев-волшебников, пусть себе подыхает от тоски в одиночестве — ну то есть в интеллектуальном одиночестве, без возможности время от времени перекинуться парой слов с коллегой.

Однако Мэт пока окончательно не сдался. В нем опять заговорило то жуткое упрямство, из-за которого он в свое время и угодил в Меровенс. Тогда он ни за что не хотел отказываться от попыток перевести непереводимый пергамент. Он твердил и твердил по слогам то, что там было написано, и в конце концов бессмысленные слоги обрели смысл... и он оказался в чужом городе и стал понимать на слух язык, на котором никто никогда не говорил в его мире — мире университетов и агентств для безработных актеров. Теперь по этой же самой причине он пытался прорваться через границу. Он шел и шел вдоль нее, чувствуя, как с каждым шагом все сильнее наваливается усталость. Но всякий раз, когда он прятался за очередным камнем, а потом выглядывал из-за него и смотрел на юг, там стоял мантикор, жадно пожиравший его голодными глазами и сверкавший острыми зубищами. Небо чуть-чуть посветлело. У Мэта от усталости набрякли веки. Он уже не смотрел, куда ступает, не старался ступать легко и бесшумно, именно поэтому он и зацепился ногой за что-то, что вскочило и подняло ужасный крик. Мэт не удержал равновесие и грохнулся оземь.

— Простите, простите! — смущенно забормотал Мэт, картинно прижав руки к груди. — Я вовсе не хотел будить вас, не собирался натыкаться на вас... Паскаль!

— Ба, да это же Рыцарь из Ванны! — Паскаль отбросил одеяло, протер глаза. — Как вы сюда попали, дружище?

— Пытался прорваться в Латрурию, нанести... гм-м-м... визит, но мне подставили подножку.

— Ясно. Это я, значит?

— Ну, я уже попросил прощения. Теперь ваша очередь.

— Чего — моя очередь? Прощения просить? — Паскаль лупал глазами, гадая, то ли обидеться, то ли не стоит.

— Да нет! Сказать мне, что вы тут делаете!

— А-а-а! — наконец догадался Паскаль. — А я того, тоже пытаюсь прорваться в Латрурию и... нанести визит.

Мэт улыбнулся. Ему стало забавно.

— Что ж, получается, что нам по пути. А что же это вы устроились ночевать по эту сторону границы?

Интересно, видел ли молодой человек мантикора?

— Да вроде не с чего торопиться-то, а тут ручеек рядышком, — объяснял Паскаль. — А вы что же еще в Меровенсе? Вы ведь на день раньше меня отбыли.

— Да так, возникли кое-какие трудности, — уклончиво ответил Мэт. — А вы что же тронулись в путь прямо из замка графа, даже домой не заглянули?

— Угу, — буркнул Паскаль сердито. — Тоже трудности. В общем, я повздорил с папашей.

— О... — Мэт нарисовал в уме картину перебранки, заканчивающейся смачным ударом по уху и звучным хлопаньем дверью. — Это из-за Шарлотты?

— Да. Папашу не порадовало, когда я сказал ему, что сказал ей, что не хочу на ней жениться. — Ну а ее папаша тоже взбеленился и наговорил на меня моему папаше.

— А он не смог понять, что не любить — это вполне достаточная причина, чтобы не хотеть жениться?

— Угу. Он такого не желает понимать, если это не ему самому надо без любви под венец идти, — с горечью в голосе ответил Паскаль. — Он сказал, что никакой любви на самом деле нет, что они с мамашей друг дружку полюбили уже когда поженились. А я сдуру у него и спросил, с чего же тогда они живут всю жизнь так невесело. Ну, вот тогда-то он меня и стукнул, а я ушел.

— Побоялся, что сам его стукнешь, верно?

— Точно, — кивнул Паскаль и тоже перешел на «ты». — Ты, видать, тоже со своим отцом когда-то вот так же поругался?

— И не раз. Только мой отец не понимал, зачем мне понадобилось изучать литературу. Но, признаться, в одном твой отец прав. Шарлотта — красивая девушка, и характер у нее, похоже, просто золотой.

— Это правда! — быстро подхватил Паскаль. — Я и не надеялся, что у меня будет такой верный друг, как она. Вот только люблю я не ее.

— О... — Мэт запрокинул голову и прикусил нижнюю губу. — Да, ну что тут поделаешь, тогда Шарлотта поневоле покажется менее привлекательной. Значит, твоя возлюбленная живет в Латрурии, и ты идешь на юг, чтобы повидаться с нею. А как ее зовут, я запамятовал?

— Она — дама редчайшей красоты и изящества, — нараспев проговорил Паскаль, с глупой улыбкой глядя в одну точку. — Волосы у нее золотые, глаза синие, как море, а лицо свежее и прекрасное.

— Да, похоже, ты действительно влюблен.

На самом деле Мэту показалось, что если девушка действительно так хороша, как описывал ее Паскаль, то у него мало шансов на взаимность. Внешность у сына сквайра была самая заурядная. Лицо длинное, губы тонкие, щеки впалые. Единственной привлекательной чертой этого лица были глаза Паскаля — большие, темные, выразительные. Мэт еще подумал: и чего в нем такого нашла Шарлотта? Ну, с другой стороны, приказы отца и всякое такое...

— А как ты с этой красавицей познакомился?

— Прошлым летом наши латрурийские родственники приехали погостить у нас, и я увидел Панегиру! Только глянул на нее — и голову потерял!

— Стало быть, любовь с первого взглядя?

— Вот-вот. А поговорить с ней с глазу на глаз мне ну никак не удавалось. Все она то с сестрами, то с дуэньями, то с тетками. Но я дождался удобного момента, когда другие были далеко. Я сказал ей, как меня зовут, и восхвалил ее красоту. Она засмеялась, сказала, что я ей льщу, но я-то увидел, как сверкнули в ответ ее глаза!

— Влюбленные знают много такого, что на самом деле неправда, — медленно проговорил Мэт. — Пожалуй, я помню что-то насчет того, что вы двоюродные...

— Да нет, троюродные, наверное, а то и пяти— или шестиюродные. Дальние-предальние родственники. Это не имеет никакого значения.

— Для влюбленного ничто не имеет значения и начинает иметь значение только после свадьбы. Значит, она не сказала тебе, что любит, а ты не сделал ей предложения?

— Нет, но я не сомневаюсь, что она точно меня любит! И я непременно попрошу ее стать моей женой!

— Все-таки мне кажется, это очень легкомысленно — бросить все: родных, дом и топать к ней на юг!

— Но я должен! — Паскаль устремил на Мэта взгляд лихорадочно блестящих глаз. — Потому что вчера один из моих южных кузенов сказал, что мою милую Панегиру просватали. И что еще того хуже — через месяц свадьба. Я должен остановить ее! Я должен сказать ей о своей жгучей любви, чтобы она отвернулась от этого старого козла, которого ей прочит в мужья ее отец! Я должен спасти ее от такой ужасной участи!

— О! Так он старше нее?

— Да! Лет на двадцать, не меньше! Урод с гнилыми зубами, с пузом, и изо рта у него несет, как из помойки, — это уж наверняка! А Панегире всего восемнадцать — разве ж можно такой чудесный первоцвет обрекать на такую ужасную судьбу?

— А ты всерьез считаешь, что она способна порвать со своим семейством и соединиться с тобой?

Плечи Паскаля горестно поникли.

— Нет. Боюсь, что нет. Что мне ей такого предложить? Ну, стишки я придумывать мастак. Разве что сердце свое готов ей отдать без оглядки?

— И любовь, — мягко добавил Мэт.

— И ведь какую любовь! — подхватил Паскаль. — Да от такой любви весь мир бы загорелся! От такой любви она на крылышках будет летать всю свою жизнь!

Мэт почувствовал в словах Паскаля поэтичность, и это не было преувеличением — он ощутил, как рядом собираются магические силы в ответ всего лишь на несколько красочных слов. Мэту стало зябко: он повстречал поэта, который не может держать себя в руках и наверняка способен выпалить стихи в самый неподходящий момент и, соответственно, вызвать всякие странные вещи.

— Скажи-ка, ты писать умеешь?

— Умею, — ответил Паскаль и недоуменно поинтересовался: — А почему ты спрашиваешь?

— Да так, просто... хочу попросить тебя, если тебе на язык просятся стихи, ты их лучше записывай, а вслух не говори, ладно? Насчет того, что стихи для женитьбы — не самое лучшее оружие, это ты, по-моему, уже и сам уяснил?