Кристофер Сташеф - Маг-целитель

• Название: Маг-целитель
• Автор: Кристофер Сташеф
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00307-9

Что мог сказать Савл о друге, который смылся в параллельный мир — а ему ни слова? Ну, положим, Савл не знал, что Мэт Мэнтрел сбежал именно в параллельный мир, но все равно отважно пустился на поиски. Опасная дорога привела его из куханного окна прямехоньков магическое королевство, где поэтическое слово имеет волшебную силу, где правит мрачная чернокнижница Сюэтэ, обладающая подлинным вкусом ко всему мерзкому и злобному, а помощники в борьбе с этой жуткой личностью — компания как на подбор: желтый сквайр,туповатый тролль, чувствительная влюбленная дева и — венец всему! — ангел-хранитель.

---

Вот бы с ним повидаться...

Но тут меня осенило. Если я такая драгоценность, понятно, что Сюэтэ пытается со мной договориться!

Значит, не исключено, что она снова попробует поторговаться. А раз так, надо придумать как можно больше контрзаклинаний. Была бы эта королева поумнее, первым делом убрала бы из игры Фриссона.

Или вообще убила бы его...

Голова болела и не желала работать. Я пробормотал короткое двустишие, чтобы прочистить мозги. Тут застонал и очнулся Жильбер.

— Что случилось? — встревоженно спросил я, и все остальные заботы сразу отступили.

— Что-то теплое и пушистое потерлось о мое бедро!

— Только не пытайся ударить, если не видишь, кто это!

Мне казалось, я догадываюсь, кто это.

А потом я услышал, как кто-то тоненько причмокнул языком в темном стенном проеме.

Я замер и шепотом сказал:

— Тихо все! — и громко спросил: — Кто здесь?

В нише опять прищелкнули языком, на этот раз зловеще. У меня на затылке волосы встали дыбом.

— Предупреждаю: я — чародей. Сама королева бесится, что я не подвластен ей даже здесь, в царстве Зла! Отвечай! Кто ты такой?

В нише молчали. А потом из темноты послышался шелестящий голос:

— Так ты победил королеву?

— Не совсем, — ответил я. — Но, похоже, здорово ей навредил.

— Общие слова, — отозвался некто из ниши. — Ты мне скажи, она унижена или нет?

— Пожалуй, да. Она в растерянности и с трудом управляется с делами. Но вот что чувствую я — это совсем другое дело! Ты скажешь мне, кто ты такой, или мне придется заставить тебя сделать это?

Всю мою усталость вдруг как рукой сняло. Я встал с пола и шагнул туда, откуда доносился голос.

В темноте что-то зашуршало, и кто-то прошипел:

— Берегись! А не то мои зверюшки покусают тебя!

«Зверюшки» было произнесено таким тоном, что я застыл как вкопанный, наплевав на падение собственного престижа.

— Вот что! Нам сюда нужен свет!

— Нет! — испуганно вскрикнули в нише, но я запел:

Светить всегда, светить везде, до дней последних донца.
Темницу надо осветить, а с ней — и незнакомца!

Во мраке вспыхнул факел, и я увидел жирного лысого мужчину с морщинистым лицом, лишенным подбородка. Видимо, он давно жил в темноте: кожа у него была сухая и бледная-пребледная. Одет он был в засаленные лохмотья, в которых с трудом угадывались некогда дорогие одежды. Мужчина отворачивался от света, обнажая длинные желтые зубы. Вместе с ним от света пятилось с полдюжины жирнющих крыс. Они скалились, показывая громадные резцы. Парочка крыс спряталась к хозяину под одежду.

У меня пересохло во рту. Я сглотнул слюну, прокашлялся и сказал:

— Странная у вас компашка, вам не кажется?

— А кого тут еще сыщешь? — огрызнулся лысый. — И к тому же они поприятнее многих моих знакомых.

Ага! Это надо воспринять как сигнал. Я взял себя в руки и поинтересовался:

— Люди вас обидели?

— Я тут один, обиженный. Говори мне «ты». Да, обидели, все до одного! Другое дело, что имели право — это да, потому что я людям много зла сделал. Так что все правильно, а?

— Нет, — прохрипел Жильбер.

— Да, — возразил Фриссон. — Все так и есть, но так быть не должно.

— Должно не должно, — проворчал жирный мужчина. — Плевать я хотел на эти ваши «должно»! Мне подавай то, что есть, а не то, что «должно быть»!

— Вы так всегда думали? — негромко спросил я.

— Да! В этом есть хоть какая-то честность! А эти ваши «должно быть» — это все лицемерие!

— Нет, не лицемерие, если мечтать о лучшей жизни, — мягко урезонил незнакомца Фриссон.

— Да если бы все вели себя так, как «должны», пойми, мир очень скоро стал бы лучше, — добавил Жильбер.

— Вот только эти твои «все» ни за какие коврижки этого не сделают. Нет, я буду держаться за то, что есть, и все тут!

— Еще бы! — с деланным спокойствием проговорил я. — Вам и так хорошо.

Незнакомец одарил меня взглядом, полным ненависти.

— Бывало мне хорошо, молодой человек. Тридцать лет я пожил в свое удовольствие! Тридцать лет я взбирался вверх по служебной лестнице и дослужился до того, что стал королевским канцлером. В моем ведении было десять письменных столов, а за каждым сидело по двадцать писцов! Мой кабинет располагался прямо под личными покоями королевского казначея. Да я и сам стал бы казначеем, если бы не помешало несчастье!

— Королевский казначей... — пробормотал Фриссон. — Я бы не сказал, что это такой уж приятный пост...

Лысый толстяк снова прищурился.

— Ну и насмехайтесь, если угодно! Только главные вельможи королевы действительно имеют власть! Они допущены в совет!

— Стало быть, вы были самым большим начальником на втором уровне бюрократии, — перевел я сказанное толстяком на понятный мне язык.

Толстяк нахмурился и пристально уставился на меня.

— «Бю-ро-кра-ти-я» — это что такое?

— В буквальном смысле переводится как «власть письменных столов», — ответил я. — А фактически это такой порядок вещей, при котором страной управляют чиновники.

Толстяк некоторое время не отрывал от меня глаз, потом медленно кивнул:

— Ясное дело. Звучит не очень понятно, но Сюэтэ так и правит.

— А вы... ты, — позволил я себе сделать предположение, — в чем-то ошибся, карабкаясь наверх?

— Да, вышла маленькая промашка, — скрипнул зубами толстяк. — А ведь можно было все предвидеть! Но я только и думал, как бы дать королеве побольше власти. Я был уверен: тогда ей понадобится новая канцелярия. А значит, и у меня прибавится власти. Я наконец стану казначеем. Но королева решила, что при таком могуществе я буду опасен, вот и засунула меня сюда.

Я кивнул.

— Ты просто переусердствовал. А она верно оценила твои способности и поторопилась убрать тебя, откуда бы ты не мог ей навредить.

— Лучше бы она меня убила! — прошептал толстяк.

— Да, это было бы милосерднее. — Я не стал спорить. — Только вот беда, тогда из тебя нельзя было сделать жупел для амбициозных юнцов, которые проявляют лишнее рвение и делают больше, чем им велят. Сколько раз королева вытаскивала тебя отсюда и заставляла показываться мелким чиновникам?

Толстяк нахмурил брови.

— Два раза за все годы. И все точно, как ты сказал — перед ассамблеями. Правда, оба раза у меня выспрашивали про всякие канцелярские закорючки, про какие-то дела, забытые моим преемником.

Я снова кивнул.

— Вот как удобно — всякий раз, когда новый канцлер заступал в должность, ему показывали тебя в назидание.

Толстяк изумленно вытаращился. Его глаза полыхали огнем.

— Все так! И как же я, тупица, этого не понял!

— Да все тут шито белыми нитками. — Я пожал плечами. — Ты пал жертвой самой большой слабости любого бюрократа — стал больше думать о самой работе и позабыл о том, что она — всего лишь средство карьеры.

Глаза толстяка еще несколько мгновений пылали, а потом он опустил голову.

— Верно. Вот дурак... Думал, буду трудиться не покладая рук, вот и заработаю похвалу...

— В гонках не всегда выигрывает тот, кто быстрее всех бегает, — процитировал я поговорку. — И карьеру не всегда успешнее делают те, кто более талантлив. Это удается лучше тем, кто умеет выносить бремя похвал и послушания.

Жильбер поежился.

— Горе Аллюстрии! — воскликнул он. — Горе, если ею правят зарвавшиеся незнайки!

— Да нет, скорее «знайки». Дело свое они знают, но не более того. А ты, — обернулся я к толстяку, — дал королеве понять, что действительно способен преуспеть.

Толстяк обнажил зубы в безрадостной усмешке.

— Да, я глупец.

— Ясно. Самый настоящий «кризис середины жизни». — Я приподнял бровь. — Верно ли я понимаю, что деятельность твоей канцелярии имела какое-то отношение к упадку в Аллюстрии?

Лысый незнакомец улыбнулся.

— Можно сказать и так. Одно точно: королева Графтус — та самая, которую свергла с престола бабка Сюэтэ, — зажадничала и вздула налоги. Потом по рекомендации своего главного советника стала усерднее прежнего следить, чтобы эти налоги поступали в казну. Начала она с того, что обзавелась перечнем накоплений своих подданных. Потом определила, сколько должен ей каждый подданный. Когда же налоги были уплачены, королева лично сверила собранную сумму с той, что полагалась по ее расчетам. Во всем этом, конечно, самое активное участие принимал ее главный советник. Стоило где-то образоваться недоимке, королева посылала туда отряд королевских рыцарей и чиновника, чтобы собрать подати. Когда более смелые герцоги решили сопротивляться, советник порекомендовал королеве прибегнуть к колдовству. Королева самолично вышла на бой, возглавив небольшую армию, чтобы одолеть мятежных герцогов волшебством.

— Дай-ка я угадаю... — встрял я. — А этим советником не Сюэтэ ли была?

Толстяк нахмурился.

— Нет, не она. Ее бабка, канцлерша Рейзив. Мы, молодой человек, говорим о событиях двухсотлетней давности. А ты как думаешь, сколько лет королеве?