Кристофер Сташеф - Зачарованный книжник

• Название: Зачарованный книжник
• Автор: Кристофер Сташеф
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019151-0, 5-9577-0067-3

Кристофер Сташеф — человек, который сумел сказать собственное — бесконечно оригинальное — слово там, где сделать это, казалось бы, было уже практически невозможно. То есть — в жанре иронической фэнтези. В «сагах» о высоких замках, сильно нуждающихся в ремонте, и прекрасных принцессах, из последних сил правящих разваливающимися по швам королевствами, о веселых обольстительных ведьмочках, гнусных до не правдоподобия монстрах — и, конечно, о благородных героях, чье единственное оружие в мире «меча и магии» — юмор, юмор и еще раз юмор!

Вы — поклонник обаятельных приключений «чародея поневоле» Рода Гэллоугласа и его сыновей — «прирожденного гения от магии» Магнуса и «магаромантика» Джефри?

Тогда вам, вне всякого сомнения, понравятся и приключения младшенького из Гэллоугласов — Грегори, взбалмошного и доброго «мага-интеллектуала», любимца семьи и объекта охоты многочисленных врагов Приключения увлекательные, озорные — и БЕСКОНЕЧНО СМЕШНЫЕ!

---

И они уехали на своей повозке, прокладывая путь сквозь густое облако гормональных эманации. Веселье Достигло своей кульминации, и все люди вокруг, даже нетелепаты, неосознанно ощущали накал полового влечения.

Это было чересчур, даже для подобного праздника.

Долго еще среди поселян ходили легенды об этой короткой летней ночи.

Мама с Папой подъехали к ферме как раз вовремя, чтоб увидеть, как Финни с Орли выходят из амбара: рука об руку, глаза лучатся от счастья. Парочка остановилась в лунном свете и слилась в долгом поцелуе.

Папа выпрыгнул из повозки и, едва сдерживая гнев, зашагал к ним.

— Хотел бы я знать, чем это вы двое тут занимаетесь?

— Да еще прилюдно! Хорошенькое дельце! — подхватила Мама. Она спешила к ним, придерживая подол на ходу. — Ведь ваши братья и сестры все время по дороге в город чувствовали вашу похоть! С таким же успехом вы моги бы встать и во всеуслышанье поведать о своих планах перед их отъездом!

Финни побледнела и отшатнулась — гнев Мамы напугал ее. Орли старался сохранять самообладание, но и в его лице не было ни кровинки.

— В жизни не слышала ни о чем подобном! — продолжала распекать их Мама. — Вот уж правда: яблочко от яблони… Вы такие же мерзкие, как ваши кровные родители!

— Ты-то должен был держать себя в руках, Орли! — напирал Папа. — А вместо этого, ты ни о чем, кроме своего удовольствия, не думал, да еще и Финни втянул в это!

— Но, Папа… Мы только…

— И не пытайся оправдаться! — прогрохотал Папа. — Мы сто раз говорили о том, как отвратительно поступили ваши родители. В церкви монахи каждое воскресенье твердят вам, что это грех! Так что можешь не прикрываться своим незнанием!

— Себялюбивые! Развратные! Омерзительные! — разразилась гневной тирадой Мама.

И пошло, и поехало: Папа начинал браниться, как только Мама умолкала, чтоб перевести дух. Затем, когда он выдыхался, снова вступала Мама. Они все ругались и ругались — полчаса, не менее, ни на миг не замолкая. Во всеуслышанье было объявлено, что Финистер и Орли — ужасно неблагодарные порождения своих похотливых, морально разложившихся родителей. Не иначе, как им самим суждено идти по этому скользкому пути неразборчивости до печального конца! Оба — и Мама, и Папа — с удовлетворением заметили, что в какой-то момент Орли выпустил руку Финни, и та немедленно спрятала пальцы в складках юбки. В конце концов девушка разрыдалась так сильно, что едва не упала. Орли потянулся поддержать ее, но она отшатнулась от недавнего возлюбленного. Похоже, цель была достигнута! Мама прервала свою страстную речь и привлекла зареванную Финни к себе на грудь.

— Ладно уж, что сделано, то сделано. Но никогда — ты меня слышишь, Финни — никогда больше не занимайся этим с другим телепатом!

Она бросила гневный взгляд на приемного сына.

— А ты уходи, Орли, и не смей показываться ей на глаза в течение месяца!

Орли вконец был сражен: он отвернулся с опущенной головой, ссутулившись под тяжестью своей вины.

Папа обнял его за плечи и повел к ручью мыться. Мама же какое-то время еще продолжала успокаивать Финни, а затем ушла с ней в дом. Она наполнила медную лохань горячей водой, и Финни плакала, сидя в мыльной пене.

— Тебе стыдно, и это правильно! — пожала плечами Мама, затем примирительно добавила, — Ладно, слезами горю не поможешь, Финни. Пролитое молоко не собрать обратно в кувшин. Мы с Папой пообещаем ничего не говорить вашим братьям и сестрам, если ты поклянешься никогда больше не заниматься этим с кем-то вроде тебя самой.

— Я клянусь, Мама! — пылко воскликнула Финни, в эту минуту она безоговорочно верила в данное обещание, каждой каплей крови в своих жилах!

В то же время на берегу ручья Папа подал Орли полотенце, чтоб тот обсушился.

— Ладно, парень, замнем дело, как будто ничего не было, — великодушно предложил он. — Не стоит об этом знать никому, кроме меня и Мамы — ну, и Финни, конечно. А теперь поехали обратно, иначе твои братья и сестрички пересчитают всех по носам и живо сообразят, кого не хватает.

Вчетвером они сели в повозку и снова отправились в город. Финни и Орли сидели сзади, потупившись и отодвинувшись друг от друга как можно дальше. Внушение не прошло втуне: они ощущали себя такими развратными и омерзительными, что не смели поднять глаз.

Это была самая долгая поездка в жизни Финистер.

Естественно, живя в одном доме, они не могли не видеться, но каждый раз при встрече трусливо и виновато отводили взгляды. Разговаривать с братьями и сестрами тоже не хотелось — повсюду им чудились обвиняющие взгляды. Финни как-то не задумывалась, что ведет себя в точности, как Орма два года назад, или как Рея — всего год назад. И, уж конечно, по малости лет Финни в свое время не заметила, как довелось Дори проходить через аналогичное испытание.

Но наконец-то страсти улеглись. По разговорам домашних Финни поняла: в тот вечер никто не пересчитывал присутствующих и не проводил перекличку в каждой компании. Мальчишки подтрунивали друг над другом и обменивались грубыми шуточками. Несомненно, они не знали наверняка, кто же и с кем оказался замешанным в этой истории. Финистер, в свою очередь, обнаружила, что ее сестры даже не были уверены, являются ли нарушители спокойствия членами их семьи. Она принесла извинения за вспышку дурного настроения и впредь предпочитала отшучиваться в ответ на обеспокоенные вопросы домочадцев. Время от времени девушка перехватывала страстные взгляды Орли, но тут же отводила глаза, заливаясь краской стыда.

Хуже всего был внутренний разлад: ее по-прежнему тянуло к Орли, она мечтала провести с ним еще один вечер на сеновале, но тут же корила себя, называя мерзкой и порочной.

Занятая своими переживаниями, Финни и не подумала обсудить происшествие с кем-нибудь из старших девочек, или с Дори, или с любой другой бывшей воспитанницей, которые время от времени появлялись на ферме. По правде говоря, после долгого отсутствия с ними трудно было беседовать — девушки казались более жесткими, озлобленными и уставшими. Это пугало Финистер, она не хотела покидать дом Мамы и Папы.

Однако остановить время невозможно, а Финни хорошо знала заведенный порядок: по достижении восемнадцати лет ей, как и другим, придется уйти отсюда и самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Ведь, в конце концов, Папа и Мама были не так уж богаты.

Хутор давал много чего, но все же не мог прокормить более двадцати детей одновременно. Кроме того, нерационально было держать подросших воспитанников на ферме, ведь они получили хорошее образование — редкость в тех местах, где в большинстве своем люди и читать-то не умели. Образованные — и эсперы вдобавок!

Финни никогда не задавалась вопросом, почему же, если телепаты такая редкость в обществе, все подкидыши в Мамином доме — эсперы?

Той зимой Орли исполнилось восемнадцать. В приуроченном к этому празднике смешались веселье и грусть, ведь по весне юноше предстояло покинуть семью. Финни промучилась весь год: Орли был рядом — рукой подать — но недосягаем, как луна. Она не могла не думать о нем, и при этом чувствовала себя отвратительной. Скоро пришла весна. Когда деревья зазеленели, а грязь на дорогах подсохла, в доме состоялся еще один грустный праздник — прощальный. По завершении его юноша побрел по тропинке прочь от хутора.

Дойдя до главной дороги, он обернулся, махнул напоследок рукой и зашагал дальше.

Финни долго терзалась мыслью, что этот прощальный взмах предназначался именно ей.

Больше на ферме Орли не видели, но до Мамы доходили слухи о его судьбе. Как-то Саки — одна из первых приемышей, покинувшая дом двадцать лет назад — заглянула навестить их. После этого Мама отвела Финни в сторонку и строгим голосом поведала ей, чем занимался Орли после ухода из дома. Оказывается, Главный Агент решил внедрить его в дом баронета Рюддигера, дав задание свести знакомство с одной из камеристок баронессы. Мама говорила неодобрительно, по ее мнению, приказ вовсе не оправдывал поведение Орли, заведшего связь с женщиной — а может, и с несколькими.

— Я знала, что из него выйдет такой же бабник, как, вероятно, и его отец! — сурово вынесла свой приговор Мама.

Затем лицо ее немного смягчилось.

— Но все же он был таким славным ребенком!

Финни на миг было испугалась: вдруг ей придется утешать Маму? Но до этого дело не дошло — старшая из женщин быстро обрела свое обычное хладнокровие.

Они с Финистер сошлись на том, что не стоит слишком строго судить Орли: ведь когда покидаешь дом детства, с прошлым расстаешься навсегда!

Финни, под маской спокойствия, кипела от гнева и стыда. В конце концов она решила тоже выбросить прошлое из головы, и эта мысль доставила ей мстительную радость. И все же, когда настал очередной праздник летнего солнцестояния, и они, как обычно, отправились на повозках в город, девушку мучили горестные воспоминания. Она не могла не думать о том, что было год назад. Она заново пережила желание, затем скорбь, а после и стыд при воспоминании о тогдашней тягостной сцене. В ее ушах явственно стояли гневные слова Мамы: они с Орли ничуть не лучше своих развратных родителей. Если Мамина правота подтвердилась в случае с Орли, не означает ли это, что она права и в отношении ее, Финистер? Ну и пусть! Значит, разврат — это ее призвание! И девушка, отбросив прочь сожаления и угрызения совести, уединилась в кустах по очереди с четырьмя парнями из деревенских. По дороге домой ее переполняло ощущение собственной грязи и отвратительности, но и странного удовлетворения тоже! Финни знала, что получила по заслугам! Ее ощущения этой ночью сильно отличались от того исключительного, возносящего к небесам экстаза, который она пережила с Орли. Лишь раздражение и какое-то неуловимое, щекочущее нервы ожидание кульминации, а затем — даже не удовольствие, всего-навсего облегчение. Никогда больше она не познала тех накатывающих волн чувственности, ведь отныне ей больше не приходилось иметь дело с телепатами. В соответствии с данным Маме обещанием (а позже — с заданием Главного Агента) она спаривалась лишь с обычными мужчинами.