Уитли Страйбер - Оборотни

• Название: Оборотни
• Автор: Уитли Страйбер
• Жанр: Романтическая фантастика

---

Уитли Стрибер Оборотни

Верховный судья:

Раз уж все улажено, то впредь ведите себя смирно – не будите спящего волка.

В. Шекспир. «Генрих IV», часть II, акт I

Глава первая

Брошенные автомобили в Бруклине свозят на специальный пункт сбора на Фаунтин-авеню, рядом с городской свалкой. Оба этих примечательных места фигурируют на карте города как якобы расположенные в «парке весеннего ручья» – в Спринг Крик Парк. Впрочем, на самом деле нет там никакой весны, ни ручья да и парка тоже.

Как правило, в этом отстойнике для автомобилей царит безмолвие. Его лишь изредка нарушают псы, рыскающие там и сям и порой схлестывающиеся между собой, да чайки, крикливо суетящиеся над зловонными кучами мусора.

Полицейские из бригады, занимающиеся автомобилями, наведываются сюда, чтобы пометить те из них, которые намечается пустить под пресс, и не считают этот уголок опасным.

Вся их работа состоит в том, чтобы поставить жирный белый знак «X» на самых убогих развалюхах и снять их «Поляроидом» на тот случай, если вдруг объявятся владельцы и им потребуется доказывать полную непригодность этих машин.

Никому из бригады и в голову не пришло бы, что можно себя угробить, занимаясь подобным делом. Посему Хьюго Ди Фалько и Денни Хоулиген рассмеялись бы в лицо любому, кто сказал бы, что им осталось жить всего три минуты после того, как они в первый раз услышали позади себя неясный шум.

– Что это? – спросил Хоулиген.

Он явно скучал и был бы не прочь всадить пулю в какую-нибудь крысу.

– Какой-то звук.

– Браво. Полный блеск. Именно так я бы и ответил.

Оба рассмеялись. Но звук повторился: отрывистое ворчание, завершившееся на довольно высокой дрожащей ноте. Копы переглянулись.

– Похоже на то, как голосит мой брат, стоя под душем,– пошутил Ди Фалько.

Внезапно еле слышный шепот обступил их со всех сторон. Поняв, что окружены, полицейские забеспокоились.

Нечто медленно пробралось между двумя каркасами машин и очутилось прямо перед ними. Они не испугались, но почувствовали опасность. Ди Фалько, как это и раньше бывало в подобные минуты, вспомнил любимую присказку жены: «Вдвоем оно сильнее».

Хоулиген весь взъерошился, по спине пробежала дрожь.

– Не двигайся, приятель,– шепнул Ди Фалько.

– Сзади подступили другие, старина.

Они переговаривались тихо, спокойно, как пристало профессионалам, приступившим к действиям. Они медленно сблизились, коснувшись друг друга плечами. Копы знали, что сейчас один из них должен будет обернуться, а другой продолжит наблюдение, подстраховывая и его сторону. Договариваться на этот счет нужды не было: за время совместной работы они хорошо отработали эту тактику.

Ди Фалько стал поворачиваться, потянувшись к револьверу. В этом и была его ошибка.

Полицейские не успели даже вскрикнуть. Хоулиген отчетливо видел, как сузились зрачки у его напарника, но повернуться не сумел, так как дикая боль обожгла ему горло. Он судорожно втягивал в себя воздух, захлебываясь собственной булькающей кровью.

Руку Ди Фалько, едва успевшую коснуться столь знакомой ему деревянной насечки на рукоятке служебного револьвера, яростно рвануло назад. Затуманенное сознание еще отреагировало на какие-то молниеносно перемещавшиеся тени, затем что-то взорвалось в его груди, выплеснувшись кровавым фонтаном. Он все еще думал, что защищает горло, а тело уже, надломившись, осело на землю. Затем его поглотил мрак.

Напавшие действовали стремительно; молодость жертв их нервировала. Мгновенно разорвав в клочья одежду, они взломали обнажившиеся грудные клетки, вырвали внутренности и выели все нежные части тела. Все остальное бросили.

Не прошло и пяти минут, как все было кончено. Вдавленные в грязь, лежали два опустошенных и истерзанных тела, годных лишь на потребу местным стервятникам.

До самой зари трупы осаждали крысы.

В течение четырнадцати часов обоих копов считали «отсутствующими». Факт вызывал скорее удивление – настолько это было не похоже на ребят. Но, с другой стороны, что могло приключиться с двумя классными полицейскими на пункте сбора невостребованных машин? Ответить на этот вопрос не представлялось возможным до завершения начавшегося розыска. Все, занимавшиеся этим вопросом, еще не подозревали, что в мире только что стало на одну угрозу больше и для осознания этого им потребуется немало времени. А пока четверо копов тщательно прочесывали отстойник в поисках каких-либо следов.

«Самое худшее, если они просто заснули в одной из этих треклятых тачек». Каждый про себя надеялся, что отсутствующие где-то загуляли или затеяли что-то в этом духе. Уж лучше исходить из подобной перспективы, чем предполагать наихудшее.

Внезапно один из поисковиков закричал так странно, что трое остальных окаменели.

– Сюда,– позвал молодой коллега голосом человека, находившегося в шоке.

– Держись, парень.

Они все вместе пошли к тому месту, откуда доносились крики. Первый из подошедших увидел, что тот буквально рухнул на одну из машин.

Трое полицейских постарше выругались.

– Надо срочно сообщить в Центр! Позвоните в криминалку! Оцепить место! О, Боже!

Вся система полицейской связи заработала на полную катушку. Через десять минут после поступления тревожного сигнала в наполовину пустом зале криминальной бригады Бруклина зазвонил телефон. Трубку сняла инспектор Бекки Нефф.

– Нефф,– звучно пророкотал старший инспектор.– Вы вместе с Уилсоном прикомандировываетесь к расследованию происшествия в 75-м округе.

– Это где?

– На свалке, что на Фаунтин-авеню. Убиты двое полицейских; нанесение увечий, наверняка сексуальное насилие и каннибализм. Поживей отправляйтесь на место.

Трубку повесили.

– Эй, Джордж, просыпайся. Нас посылают на дело, – процедила Нефф.– Скверная история. Двух копов убили и съели.

Она еще не пришла в себя от услышанного: нанесение увечий, каннибализм? Черт возьми, что произошло?

Уилсон, который провел два изнурительных часа за бумажками, отвалившись с креслом к стене, качнулся вперед и поднялся на ноги.

– Поехали. Где это?

– Свалка на Фаунтин-авеню 75-го округа.

– Довольно пустынный уголок.– Он покачал головой. – На ребят, должно быть, напали внезапно.

Они спустились и пошли к голубому «Понтиаку» Бекки Нефф. Та пристроила сбоку съемную «мигалку», села за руль, выехала со стоянки и вклинилась в плотный поток движущихся по Бруклину автомашин. Уилсон включил радио, потом посмотрел на бортовой щиток.

– Давай с сиреной! – сказал он, нажимая на включавшую ее клавишу.

Стрелка бортовых часов пробежала почти полный круг, прежде чем они приблизились к месту назначения. Это был типичный для Нью-Йорка округ. Здесь проживало около сотни тысяч горожан, которые считались ни особо богатыми, ни особо бедными, а соотношение белых, негров и пуэрториканцов было довольно сбалансированным.

О такого типа кварталах никогда не писали газеты; полицейские в этих местах делали прочную и продолжительную карьеру, умудряясь за время оной ни разу не выстрелить в какого-нибудь типа. Это был не тот район, где их могли пристукнуть, тем более изувечить и сожрать.

Они свернули на Фаунтин-авеню. Вдали в мрачном свете осеннего дня прерывисто прорезался свет – должно быть, от фар официальных автомобилей, припаркованных при въезде в отстойник. Место преступления. И учитывая количество стоявших вдоль улицы машин, можно было наверняка утверждать, что 75-й скоро обретет известность.

– У меня впечатление, что этот случай выведет на психопата, – сказала Нефф.

Излагая какую-нибудь свою версию перед Уилсоном, она всегда очень тщательно подбирала слова. Дурацкие идеи обладали способностью делать его желчным, он не терпел людей менее компетентных, чем он сам. Иными словами, он не выносил почти никого из полицейских. Сам он, несомненно, был лучшим инспектором уголовной полиции. Может быть, даже наилучшим во всем Нью-Йорке. Но одновременно был ленив и обладал массой недостатков.

Было бы большим упрощением сказать, что они испытывали взаимную неприязнь: нет, они просто-напросто ненавидели друг друга, а если и проявляли взаимное уважение, то только скрепя сердце. Нефф считала Уилсона пещерным шовинистом и возмущалась тем, что он заставлял ее заниматься канцелярской работой. Уилсон же, со своей стороны, рассматривал Нефф как женщину-выскочку, приблудившуюся к его профессии, где наличие особ женского пола являлось по меньшей мере ошибкой.

Оба отличные сыскари, они продолжали держаться друг друга. Нефф не могла не восхищаться работой своего партнера, а он был вынужден согласиться с тем, что она являлась одним из немногих полицейских, способных с ним соперничать.

Нельзя было сбрасывать со счетов того обстоятельства, что Нефф было всего тридцать четыре года, и она совсем недурно выглядела. Уилсон же был закоренелым холостяком далеко за пятьдесят и по мужской привлекательности не превосходил холодильник (имея к тому же размеры и форму оного). С самого начала Бекки подметила, что нравилась ему, и немного на этом играла, будучи убеждена, что продвижение по службе важнее, чем флирт – или отсутствие такового – со своим начальником. Но тот не предпринимал в этом направлении никаких усилий. Дик, муж Бекки, тоже служил в полиции, был капитаном бригады по борьбе с наркотиками, а Уилсон никогда не позволил бы себе заводить шашни с женой коллеги.