Андрей Степаненко - Избранник

• Название: Избранник
• Автор: Андрей Степаненко
• Издательство: Крылов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-94371-751-X

Сотни женщин мечтают исполнить каждое его желание, а сотни мужчин, не раздумывая, пожертвуют жизнью, чтобы он остался с ними.

Такова видимая часть полученного вчерашним аспирантом биофака Александром Никитиным странного наследства.

Есть и невидимая: вся администрация маленького северного города — от милиции до мэра — спит и видит его за решеткой, а местная золотопромышленная мафия — в гробу.

Но главное, никто, кроме самого Александра, даже не пытается разобраться в причинах массового психоза, охватившего городок...

---

— Фе-дя?..

— Здравствуй, Неля, — непроизвольно задвигал желваками Федор Иванович, но сдержался. — Продолжайте... я к Евгению Севастьяновичу...

Дядя Женя стремительно поднялся с ковра и неожиданно подал начальнику горотдела руку:

— Здорово, Федя.

— Привет, — с достоинством принял рукопожатие Федор Иванович. — Ты извини, что я тебя... от дела отрываю...

— Ничего, проходи. Они и сами разберутся.

Федор Иванович бросил напряженный взгляд в сторону законной супруги, прошел вслед за товарищем на кухню и уже в дверях развернулся и поманил Сашку за собой.

— Я чего пришел, — неловко откашлялся Федор Иванович. — Всё вышло, как ты сказал.

— Знаю, — спокойно кивнул дядька. — Но давай ближе к делу. Ты свою часть уговора выполнил?

— Как договорились, — кивнул начальник горотдела и посмотрел на Сашку: — Короче, Саша, дело твое закрыто. Так что никакой подписки больше нет. Можешь свободно въезжать и выезжать.

У Сашки перехватило дыхание. Он попытался было сказать «спасибо», но подполковник уже развернулся к дяде Жене:

— Но ты же знаешь, это не главное... Что с Лосем делать будем?

Дядька задумался, и в кухне повисла долгая тягостная пауза.

— Договоримся, я думаю, — внезапно усмехнулся дядя Женя.

Федор Иванович оторопел:

— Не понял. А что от меня?

— Нелю попусту не дергай, — глядя в глаза Бугрову, попросил дядя Женя. — Она у тебя — организатор от Бога. Без нее вся община как без рук. А как с тобой поругается — так у меня все расписание насмарку!

Мужики стояли и смотрели друг на друга, и Сашка остро чувствовал себя лишним, но и демонстративно выйти уже не мог. И тогда Федор Иванович дернул кадыком.

— Но чтобы в шесть дома, как штык.

— В одиннадцать, — покачал головой дядька.

— Ладно, в восемь. У меня дочь без присмотра.

— В девять, и по рукам, — неопределенно мотнул головой дядька.

— И ты от Лося отходишь? Ни помощи, ни агитации, ни чего еще...

— Без проблем, — кивнул дядька.

— Точно?

— Обещаю. Насчет остальных не поручусь, но лично я с ним — никаких дел.

Федор Иванович шумно глотнул, протянул руку, и дядька пожатие принял.

— Ну, смотри, Женька, мы с тобой по рукам ударили!

— Я тебя когда-нибудь обманывал?

Федор Иванович крякнул, легонько похлопал дядю Женю по рукаву, кивнул и вышел в коридор.

— Неля, — позвал он: — Можно тебя на минутку?

— Конечно, Федя, — отозвалась Неля. — Подожди, я сейчас...

Она выбежала в прихожую, и дядя Женя плотно притворил дверь из кухни, чтобы не мешать.

— Ну, вот и все, Сашок. Я же тебе говорил, что всё утрясется.

— Это и есть Сила?

— А ты как думал? Она и Феди уже коснулась. Так что не я тебя отмазал, и даже не он, а она, Сила... понимаешь?

— Нет, — честно признал Сашка. — По-моему, вы просто сторговались.

— Есть одно правило, — серьезно произнес дядька, — подполковник Бугров ни с кем никогда не торгуется. Ни с кем и никогда! Проверено.

Он вышел из кухни, а Сашка присел на табурет и почувствовал себя жертвой какого-то чудовищного по своим масштабам лохотрона.

— Надо что-нибудь полезное для города сделать! — громко призывали друг друга сидящие через коридор дядькины ученики. — Акцию какую-нибудь... субботник... что угодно! Хоть бычки собирать!

— Бычки?! — неожиданно вступил в дискуссию дядя Женя. — Что ж, бычки это здорово! Мечта всей моей жизни.

Ученики засмеялись.

— Только, Неля, учти, через полчаса ко мне пациенты пойдут. Ты не забыла?

— Сейчас, Евгений Севастьянович, только чаю с девочками попьем.

Сашка едва успел глянуть на часы и отметить, что уже 19.30, как его мгновенно вытеснила из кухни женская половина, желавшая до прихода пациентов узнать у Нели, как обстоят дела с мужем. Тем более что какие-то переговоры у них, кажется, состоялись прямо в прихожей.

— А он что сказал? — уже выходя из кухни и плотно притворив дверь, всё еще слышал Сашка. — А ты что?..

А еще через полчаса в квартире уже торчало человек двадцать, и смертельно усталый дядька беседовал в самой дальней комнате с женщиной, уже года три как слышащей голоса умерших родственников, а Неля весело и уверенно сортировала в зале новичков.

— Евгений Севастьянович обязательно вас примет, — убеждала она молодого симпатичного парня. — Но, увы, на ближайшие три дня все часы заняты. И всем надо срочно.

— Но, матушка Неля, мне очень надо... — жалобно просил парень.

«Матушка Неля?» — поднял брови Сашка. Прежде он такого не слышал. Вообще, контраст между нечетным и бесконечно усталым дядей Женей и энергичной, живой и неукротимой Нелей теперь бросался ему в глаза как никогда раньше. Он пристроился на ковер неподалеку от «матушки» и принялся внимательно наблюдать за происходящим.

Сидящие поджав ноги пациенты, следуя кем-то поданному примеру, называли Нелю не иначе как «матушкой Нелей» или даже просто «матушкой». И Неля выглядела так, словно вернулась на родину после многолетних странствий, и только что не светилась.

«Отчасти понять ее можно, — думал Сашка. — Марго выросла, муж за двадцать лет надоел, и эта новая жизнь для нее — хоть что-то свежее, собственное...»

Но главным, пожалуй, было всё-таки не это.

Сашка смотрел и понимал, что сейчас именно Неля определяет, кого можно допустить к Учителю вне очереди, а какую крашеную сучку и вовсе отодвинуть в никогда не наступающее «завтра». Это было очевидно. И вообще, среди впервые пришедших, а потому еще робких то ли пациентов, то ли учеников именно она решала, кого карать за недостаточную духовность отлучением от Учителя, а кого миловать. И если учесть то, что именно Неля ведет учет приема посетителей и, кажется, даже «разводит» какие-то мелкие — пока — финансовые вопросы... Сашка понимающе цокнул языком: это тебе не на кухне торчать!

— Кончается Кали-Юга, — уже через полчаса благостно оповещала Неля отсортированных и оставленных для краткого инструктажа то ли пациентов, то ли учеников. — И наступает то, что христиане зовут апокалипсисом, а индейцы майя — концом пятого солнца.

Народ терпеливо слушал, украдкой разминая затекающие в непривычной позе конечности.

— И основу нового, высокодуховного человечества заложат те, кто достиг в своей бесконечной эволюции перерождений состояния шестой расы. Именно Человек Духовный, — Неля сделала многозначительную" паузу, — Homo Spiritualis сменит в процессе эволюции человека разумного, человека ментального... Именно мы — свежая кровь Человечества!

Публика напряженно внимала, и Сашка, дабы не оскорблять публику своим скептическим видом, прошел в кухню и прикрыл за собой дверь — он всё это видел, и не раз. Дядька уже закончил прием и сидел на кухонном табурете, сосредоточенно уставясь в пространство.

— Уйди, — отчетливо произнес он.

— Что? — не понял Сашка.

— Уйди, Саша, — так же отчетливо произнес дядька. — Не мешай. Мне и так трудно.

Он проследил направление дядькиного взгляда — тот смотрел в покрытую желтым кафелем стену.

— Ты чего, дядь Жень?

Дядькино лицо внезапно исказилось и превратилось в жуткую маску страдания и злобы. Сашка отшатнулся. И тогда дядька поднялся, медленно взял со стола нож и двинулся на него.

— Ты чего, дядь Жень? — попятился Сашка. — Прекрати!

Дядька злобно выматерился, а затем разразился длинной и страстной речью, почти на русском языке, имеющей совершенно жуткий, насквозь лагерный смысл. Сашка сглотнул, но справился с моментальным испугом и так же медленно двинулся навстречу.

— Тихо-тихо, — произнес он, пытаясь перехватить нож. — Не надо...

И тогда дядька кинулся.

Они схватились, и Сашка, не давая себя ударить, вцепился в держащую нож руку и почти автоматически, как учили, провел подсечку. Дядька упал.

— Всё-всё... — возбужденно дыша, начал он выворачивать дяде Жене кисть. — Успокоились...

Кисть была словно вырезана из дерева. Дядька вообще был весь как деревянный: деревянная маска страдания и злобы на лице, скованные, деревянные движения и деревянная же неподатливость.

Сашка с трудом вырвал нож и отшвырнул его в угол. Дядьку мелко затрясло.

— Неля! — заорал Сашка. — Иди сюда, Неля!

За дверью кухни послышался радостный Нелин голосок:

— Да, Сашенька...

— "Скорую" вызывай!

— Господи!

Неля мгновенно захлопнула дверь, и Сашка услышал, как она с масляными интонациями сообщает ученикам, что на сегодня всё, но что завтра...

— Быстрее же, Неля! — еще яростнее заорал он. — Быстрее!

Дядьку заколотило так сильно, что сидящего на нем Сашку начало подбрасывать.

Пахнуло холодом от открытой входной двери, и Сашка понял, что никакой «скорой» не будет до тех пор, пока Неля, радужно улыбаясь и с соблюдением всех приличий, не распростится с гостями.

— Сука! — чуть не заплакал он.

Дядька дернулся в последний раз, резко согнулся и замер в позе плода, изредка содрогаясь от рвотных позывов, и только теперь Сашка заметил, что лицо у дяди Жени такое же желтое, как этот кафель на стенах.