Роберт Стивенсон - Жизнь на Самоа

• Название: Жизнь на Самоа
• Автор: Роберт Стивенсон
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Выше я говорил об усталости. Это слишком мягкое выражение. Спина ноет хуже больного зуба. А когда лягу спать, я знаю — для нас с Фэнни это уже привычно, — что, закрыв глаза, увижу бесконечное живое море трав и сорняков, причем каждое растение четко и во всех подробностях. Так что, хотя тело мое находится в бездействии, я буду еще часами продолжать умственную часть работы, отделяя ядовитые растения от полезных. И во сне я буду тащить из земли упрямцев, терпеть ожоги крапивы, уколы шипов на цитронах note 70, яростные укусы муравьев и несносное, раздражающее противодействие тины и ила, увертки скользких корней, мертвую тяжесть зноя, внезапные порывы ветра, невольный испуг от птичьих криков в соседнем лесу, напоминающих зов или смех или сигнальные свистки, — и буду заново переживать все дела прошедшего дня.

Хотя пишу я мало, время прополки я провожу в постоянной мысленной беседе и переписке. Еще не успев выдернуть сорняк, я уже сочиняю фразу, сообщающую тебе об этом событии. Она не превращается в написанную (autant en emportent les vents) note 71, но намерение существует, а для меня в некотором роде — и общение. Сегодня, например, у нас с тобой произошел серьезный разговор. Я работал как вол, и от жары, наступившей после ливня, пот так и капал с кончика моего носа. Тут ты как будто спросил, счастлив ли я, по-честному? Счастлив? (Это уже я сказал.) Я чувствовал себя счастливым только однажды: это было в Йере note 72 и кончилось от разных причин — упадка здоровья, перемены места, большего достатка, из-за возраста, крадущегося по пятам. С той поры, так же как и до нее, я не знал и не знаю, что это такое. Но мне по-прежнему знакома радость. Радость, имеющая тысячу лиц, из которых ни одно не совершенно, говорящая на тысяче языков, и каждый из них ломаный, протягивающая тысячу рук, но все с царапающими ногтями. На первое место я ставлю удовольствие расчищать лес в одиночестве над говорливой водой, среди высоких деревьев, молчание которых нарушают лишь бесцеремонные крики птиц. Перебирая события моей жизни, глядя вперед и назад, поворачивая все и так и эдак, я — хоть и очень был бы не прочь перемениться сам — не стал бы ничего менять в теперешних обстоятельствах, разве только если бы от этого зависело твое появление здесь.

Фэнни. 28 марта

Давно я ничего не записывала в дневник, а произошло за это время немало. Во-первых, у нас был, по выражению одних, крепкий ветер, по мнению других, ураган. Здесь, наверху, он дул с большой силой. В течение нескольких дней шквал следовал за шквалом без перерыва. Однажды после полудня барометр (я взяла его взаймы у мистера Мурса, чтобы было пострашнее) упал очень низко, а ветер все нарастал. Я решила, что благоразумнее приготовиться к худшему: переправила в конюшню постельные принадлежности, свечи и т. д. и натянула там москитные сетки. К несчастью, в этих хлопотах я наступила босиком на гвоздь, который глубоко врезался в подошву. Я заковыляла к дому, чувствуя невыносимую боль. У Ллойда оказалось немного кокаина — крошечный пузырек. Приложила кокаин к ранке, боль стала немного глуше, но и только. Ветер усиливался с каждой минутой, дождь лил потоками. Жалкое состояние сидеть беспомощной, когда в любой момент может возникнуть необходимость спасаться бегством. Дом раскачивался и скрипел самым угрожающим образом. При одном порыве ветра он накренился так сильно, что, казалось, ему пришел конец.

— Ллойд, я не могу больше! — закричала я. — Тебе придется отнести меня в конюшню.

Было уже темно, хотя и не очень поздно. Ллойд протащил меня половину пути и вынужден был передохнуть. Он опустил меня в лужу, и я стояла, как журавль, на одной ноге, пока Ллойд собирался с силами. До сих пор он нес меня на руках, как младенца, что было нелегкой задачей, учитывая темноту и ненадежность тропинки. Поэтому он предложил нести теперь на спине и наклонился, чтобы я могла забраться. Я старалась следовать его инструкциям и, как мне казалось, действовала толково, но он сразу завопил: «Господи, я не ожидал, что ты обрушишься на меня таким образом!» Несколько ужасных секунд мы шатались, стараясь сохранить равновесие, близкие к тому, чтобы кувыркнуться в грязь.

Добравшись до конюшни, мы обнаружили, что дверь заперта, а ключ мистер Кинг унес с собой в беседку. И я осталась у порога, дрожа от холода и захлебываясь от дождя. Со всех сторон слышался скрип деревьев. Одно качнулось так близко надо мной, что я в страхе отползла на четвереньках по грязи к более защищенному входу. Казалось, прошло бесконечно долгое время, пока явился Ллойд с ключом и фонарем.

В первую ночь я спала в каморке, где хранится сбруя, но дождь заливал туда, так что скоро вся она была полна воды. В следующую ночь я перешла непосредственно в конюшню к Ллойду и мистеру Кингу и заняла одно стойло. Пауль наотрез отказался покинуть дом. «Если что-нибудь случится, — сказал он, — я должен быть на месте». И он до тех пор насмехался над несчастным, серым от страха Лафаэле, пока тот тоже не согласился остаться на опасном посту. Однако нельзя сказать, что поведение его было особенно героическим: он беспрестанно распространялся о своих страхах.

«Очень много страшно, — жаловался он, — сон нет, ничего делай нет, очень много страшно. Всегда холод — вот так». И он содрогался, чтобы показать, насколько его нервы в плену этих страхов.

В течение нескольких дней мы жили в конюшне, непрерывно выметая оттуда воду, спали в сырых постелях, и, что было самое нестерпимое, нас поедом ели москиты. Когда после долгих дней этого жалкого существования буря наконец утихла и я кое-как доковыляла до дома, обнаружилось, что внутри все намокло и покрыто плесенью, а сам дом сильно накренился. Горестнее всего было, что ужасно поранился белый конь. Когда я видела лошадей в последний раз, они метались, словно безумные, скакали, брыкались и становились на дыбы. По-видимому, ветер сорвал тяжелую ветку, и, падая, она одновременно задела проволоку и нашего бедного «вождя». В панике конь запутался в проволоке и потом выдирался оттуда.

Прошли целые сутки, прежде чем явился мистер Хэй, а сами мы не знали, что делать. Пауль, полумертвый от усталости, отправился спать, но мысль о раненой лошади мешала ему уснуть. В конце концов он встал, оделся и пришел ко мне за советом. Я приготовила кровоостанавливающее, и Пауль сделал перевязку. К тому времени как пришел Хэй, рана уже сильно воспалилась.

Вскоре после бури прибыл «Любек» с Льюисом, который совсем разболелся, и его матерью, приехавшей ухаживать за ним. Совершенно ясно, что он должен жить в Южных морях, никакой другой климат ему не подходит. Миссис Стивенсон привезла с собой собственную софу, что явно говорило о ее намерении остаться здесь. Однако теснота, постоянные дожди и отсутствие всяких удобств оказались для нее невыносимыми, так что она пробыла лишь до отплытия «Любека». Она так сосредоточилась на мысли об отъезде, что, когда я случайно разбудила ее как-то ночью, бедняжка села в постели и потребовала свою лошадь. Мне очень обидно, что она познакомилась с усадьбой в таком «сыром» состоянии. Когда она приедет вторично, все будет по-другому, потому что дом почти готов и мебель уже в пути.

Фэнни. 2 апреля

Наша семья выросла на одного, а может быть, и на двух человек. Эмма — рослая самоанка угрюмого вида, рекомендованная Меланой, — помогает Паулю на кухне и, если все пойдет ладно, должна стать нашей прачкой. Второй — маленький седой малаец, которого я зову Мэтом. Он появился на днях у дверей кухни и, расплываясь в искательных улыбках, попросил работы любого сорта.

— Сколько же ты хочешь получать? — спросила я.

— Сколько дашь, — ответил он. — У меня нет папа, нет мама, ты тожесамо, как мама.

Кажется, я «тожесамо, как мама», довольно многим людям.

Эмма была одновременно смущена и шокирована, когда я затронула вопрос об оплате, но в то же время потихоньку справлялась у Пауля, сколько, по его мнению, она получит. Я посоветовалась в городе, и мне сказали: восемь долларов в месяц ей и столько же Мэту.

У одного из плотников позавчера был приступ фи фи note 73. Странно, что еще ни один врач не занялся болезнью, столь распространенной в Южных морях, и, как я думаю, в большинстве тропических областей. Много лет назад в Индиане note 74 я знала одну старушку со слоновой болезнью ноги. Это явно связано с малярией, и в то же время я не встречала случая, который не начинался бы с ранки на ноге или ступне. Плотник принял дозу ипсомовой соли вчера вечером и сейчас сказал мне, что благодаря этому чувствует себя значительно лучше. У заболевших обычно раз в несколько месяцев повторяются приступы лихорадки, во время которых пораженное место распухает. Опухоль уже не спадает, а только увеличивается с каждым новым приступом. Я, кажется, напишу об этом в «Ланцет» note 75.

Миссис Стивенсон прислала мне с последним пароходом американских орехов и сухих фиников. Я хочу попытаться вырастить из них деревья. В соответствии с инструкцией Кью Гарденс note 76 я разбила скорлупу и достала зерно целиком. Эмма делает из листьев кокосовой пальмы корзиночки, куда мы посадим зерна, как это практикуется с семенами какао. Потом их высаживают в землю вместе с корзиночкой, чтобы не повредить корней.