Даниэла Стил - Жажда странствий

• Название: Жажда странствий
• Автор: Даниэла Стил
• Жанр: Современные любовные романы

Куда только не забрасывала страсть к путешествиям очаровательную и независимую женщину-фотографа Одри и мужественного писателя-исследователя Чарльза! Им, глубоко любившим друг друга, но идущим по жизни разными путями, приходилось довольствоваться лишь краткими, мучительно-радостными встречами — то в изысканной Венеции, то в далеком Пекине, то в экзотическом Каире. Однако с каждой новой встречей любовь Одри и Чарльза разгоралась все сильнее, и все яснее понимали они, что для них счастье быть вместе — важнее всего. Даже жажды странствий.

---

Одри по телеграфу заказала номер в отеле «Шанхай» и зарезервировала каюту на лайнере «Президент Кулидж», отплывающем из Иокогамы. Теперь надо было собираться не теряя времени. Через две недели после прибытия бельгийских монахинь все сборы были закончены. Оставалось провести в приюте с детьми последнюю ночь.

Был устроен прощальный ужин, дети хором пели ей песни.

.Они уже успели полюбить и привязаться к младшей из монахинь, более настороженно относились к старшей, которая была к ним более строга. А Одри малыши просто обожали. Завтра на вокзале предстояло слезное прощание, потому что все дети собирались во что бы то ни стало поехать проводить ее.

Перед сном Одри рассказала монахиням о генерале Чанге, чтобы они не пугались, если он появится опять. И впервые поставила корзинку с двухмесячной Мей Ли в спальню к остальным детям. Если она проснется ночью, ее услышит одна из монахинь и сможет подойти и накормить ее любимым козьим молочком. А для Одри настало время отлучения от ребенка. Всю ночь она боролась с собой, заставляя себя не бежать на младенческий плач. Она знала, что Мей Ли зовет ее. Два месяца Одри дни и ночи напролет держала малютку на руках, была ей заботливой матерью, и вот теперь должна с ней расстаться. Одри лежала без сна, и сердце ее разрывалось. Она словно воочию видела перед собой черные шелковистые волосики, черненькие глазки и радостную беззубую улыбку, всякий раз появлявшуюся на нежном младенческом личике при ее приближении. На рассвете Одри, собравшись с духом, вошла на цыпочках в детскую спальню, чтобы в последний раз взглянуть на Мей Ли. Но малышка в корзине проснулась и вопросительно смотрела на нее во все глаза. Это было уже выше ее сил! Обливаясь слезами, Одри выхватила девочку из корзины и крепко прижала к груди. Она думала про славную, добрую Лин Вей, отдавшую жизнь за это крохотное существо, которое Одри было сейчас дороже всех на свете. Она не слышала, как открылась дверь и вошла монахиня.

Увидев заливающуюся слезами Одри, она приблизилась и ласково обняла ее за плечи.

— Возьмите ее с собой, мадемуазель, возьмите… вы не сможете ее оставить.

— Да. Не смогу, — мучительно переживая, повторила Одри, обернувшись, посмотрела в глаза старшей монахини. Они были влажными.

— Нельзя покидать ту, которая тебе так дорога. Да и ей здесь жизни не будет. Подрастет, и все станут от нее шарахаться. Ведь она наполовину японка. Она — ваша, и только ваша, и это единственное, что имеет значение.

— А в Сан-Франциско? — Одри спросила больше себя самое, чем святую сестру. В памяти у нее неотступно звучали слова генерала Чанга: «Возьмите ее с собой, когда будете уезжать… Возьмите ее с собой…» — Как к ней там будут относиться?

— Там с ней будете вы и не дадите ее в обиду.

А дедушка? Аннабел?.. А Харкорт… А как ее воспримет Чарльз?.. Сумеет ли понять? Но все отступало на задний план перед ее любовью к этому маленькому существу. Правы и генерал, и монахиня. Одри не может оставить девочку. Просто не может, и все. Прижимая к груди малютку, она спросила:

— Что я должна для этого сделать? Как мне ее увезти?

Святая сестра улыбнулась, тоже смахивая слезы. Вот уж воистину необыкновенная женщина эта мадемуазель Одри.

— Мы упакуем вещички и положим дитя в корзинку, у вас будет запас козьего молока на дорогу и ваша любовь.

— А разве не понадобятся никакие бумаги? Паспорт на ребенка?

Монахиня объяснила:

— Мы дадим вам справку, что она сирота из приюта, вы предъявите ее, когда будете выезжать из Шанхая. Вас не задержат, малютка никому тут не нужна. И у себя на родине, если она будет под вашим покровительством и вы обязуетесь удочерить ее, вы не встретите препятствий. Через Иокогаму вам возвращаться будет гораздо проще, не то что через Европу, где Пришлось бы пересечь много границ.

Действительно, как все просто. Одри вдруг воодушевилась, заспешила, принялась быстро укладывать вещи для девочки. Час спустя они все прибыли на железнодорожную станцию. Одри со слезами на глазах перецеловала всех приютских ребятишек, напоследок поцеловалась и с Синь Ю. Поезд тронулся, а Одри стояла у окна с малюткой на руках, и ее еще долго душили рыдания.

Она знала, что никогда не вернется в эти места, во всяком случае, едва ли, но здесь оставались эти дети, о которых она заботилась на протяжении восьми месяцев и которые были ей так дороги, память о Лин Вей… и о генерале Чанге… Начиная долгий путь домой, Одри думала о тех, кого оставила, и о тех, к кому возвращалась. На руках у нее мирно спала Мей Ли.

Глава 19

Перед тем как сесть на пароход «Президент Кулидж», Одри провела одну ночь в Шанхае в отеле «Шанхай». Теперь все ее мысли были о Чарльзе. Здесь она была с ним вместе, здесь все говорило ей о нем. Однако с облегчением Одри вздохнула только тогда, когда очутилась наконец на борту «Президента Кулиджа».

Первый раз они бросили якорь в Кобе, потом была Иокогама, а оттуда через океан направились в Гонолулу. Одри чувствовала себя на пароходе почти как дома. Она редко выходила из каюты, почти не оставляя Мей Ли одну, без присмотра. Она лишь наведывалась в корабельную библиотеку и успела прочитать несколько книг, появившихся за последний год: «Божий уголок» Эрскина Колдуэлла, «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтопа и «Ночь нежна» Скотта Фицджеральда. Ровно через двенадцать суток прибыли в Гонолулу, простояли одну ночь, и снова в путь, а еще через неделю вошли в бухту Сан-Франциско и пришвартовались у пристани Эмбаркадеро. Для Одри это было как сон наяву. С замирающим сердцем она оглядывала причал: не встречает ли ее кто-нибудь? Она отправила деду из Гонолулу телеграмму с извещением о своем приезде. И вот теперь сквозь туман неожиданных для нее самой слез вдруг разглядела в стороне от толпы высокого, худощавого, седовласого старика, опирающегося на трость с серебряным набалдашником. Окажись Одри в эту минуту поближе, она бы увидела, что по старческому лицу струятся слезы. Но к тому времени, когда она наконец с ним встретилась, глаза его были сухи.

Медленно, кажется, вот-вот подкосятся ноги, спускалась Одри по сходням. К груди она прижимала продолговатый сверток — запеленутую Мей Ли. Дед выглядел более немощным, чем год назад, и все-таки он был тот же, ее дедушка, которого она любила с детства — важный, прямой, недоступный. Ей так хотелось побежать, броситься с плачем ему на шею. Но она не решалась. Она понимала, какую боль причинила ему своим долгим отсутствием. Простит ли он ее? Ведь она все-таки вернулась, в отличие от своего отца, вернулась, чувствуя себя обязанной ему, и пожертвовала ради этого тем, что было ей дорого безмерно. Нетрудно вообразить, как отнесся Чарльз к ее телеграмме с отказом приехать в Лондон. Однако теперь, глядя на деда, Одри удостоверилась, что поступила правильно. Он не произнес ни слова, когда она подошла, взгляд его был суров. Дед и внучка постояли минуту молча лицом к лицу, но потом Одри не выдержала, губы ее дрогнули, и, обвив руками его шею, она беспомощно разрыдалась, а он медленно поднял руку и обнял ее, и глаза его, когда она наконец отстранилась, были влажны. Дед, с усилием овладев собой и сохраняя достоинство, проговорил:

— Я думал, что уже не увижу тебя, Одри.

— Мне очень жаль, что пришлось так задержаться, дедушка, голубчик.

Он кивнул и постарался принять прежний недоступный, величественный вид, но Одри заметила, как он тяжело опирается на трость. Взгляд его упал на сверток у нее в руках.

— А это что?

Одри робко улыбнулась и повернулась так, чтобы ему было видно младенческое личико в шелковых лентах.

— Это Мей Ли, дедушка.

Он с ужасом отшатнулся.

— Вот почему ты не приезжала домой! — еле слышно прохрипел он, и Одри стало страшно, как бы его прямо на месте не хватил удар. — Ты опозорила нашу семью. Мюриел Браун была права… а я ей не верил… Какой-то вздор про зарезанных монахинь и брошенных сирот…

Дед был вне себя от ярости, Одри никогда не видела его таким, ей и в голову не приходило, что он может счесть Мей Ли ее ребенком. Кроме того, она услышала имя Мюриел Браун и тоже обозлилась.

— И что же тебе сообщила миссис Браун?

— Что ты путешествуешь с мужчиной! — возмущенно ответил он. — Я ей сказал, что она ошиблась. У тебя нет ни стыда ни совести, Одри… Привезти домой прижитого с кем-то ребенка… — Он брызгал слюной. — Как ты смеешь?!

— Смею — что, дедушка? Любить это дитя? Разве это грех?

Нет, она мне не родная. Она сиротка из приюта. Если бы я ее оставила в Китае, ее бы, вернее всего, убили, или бы дали ей умереть от болезни и голода, или продали бы ее какому-нибудь мужчине, доживи она до подходящего возраста. Она — полуяпонка, полукитаянка, и я привезла ее к себе домой, потому что люблю ee! — Одри говорила и плакала, пятясь от злых слов деда.

— Извини, я не знал… Я подумал, что… — Его глаза тоже наполнились слезами. С души у него упала огромная тяжесть.