Алек Стюарт - Жизнь — это судьба

• Название: Жизнь — это судьба
• Автор: Алек Стюарт
• Издательство: Локид
• Жанр: Современная проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00018-9

Роман «Жизнь — это судьба» переносит читателя в сложное послевоенное время (40-е годы). Тяжелейшие испытания выпали на долю хрупких девушек, познавших и боль унижения, и радость большой любви.

---

— Есть пьяные? — спросила я со страхом.

— Боюсь, что уже есть. Когда я шла мимо, они вели себя довольно дружелюбно, но начнись драка и... — Рейн развела руками. — Мне думается, лучше закрыть магазин, Вики.

Мне не хотелось этого делать. В конце концов, не все же пьяные, а многие военнопленные часами ждали своей очереди, чтобы войти в шатер.

— На всякий случай, — продолжала Рейн, — ты должна попросить у коменданта охрану. Если здесь начнутся беспорядки, одним нам не справиться.

— Пойду-ка взгляну на очередь, — сказала я, понимая, что Рейн права. — Если они там действительно расходились вовсю, я попрошу охрану.

— Лучше попроси ее в любом случае, — посоветовала Рейн, пожимая плечами.

Выходя сзади из шатра, я столкнулась с О'Малли.

— Решили подышать свежим воздухом? — спросил он, шагая рядом.

Я объяснила, в чем дело, и он сдвинул брови.

— Тогда вам лучше не ходить одной. Подождите меня здесь, я только рубашку накину.

По обыкновению, он работал, раздевшись по пояс. Вскоре он снова присоединился ко мне и сказал:

— Этот ребенок, Дженис, совсем выбилась из сил. Час назад она чуть не потеряла сознание, поэтому я отвел ее в палатку и уложил в постель. Надеюсь, что вы не станете возражать. В тот момент не мог найти вас, чтобы попросить разрешения.

— Вам, как я вижу, приходится много трудиться, выступая в роли доброго самаритянина, — заметила я. — Сперва я, а теперь вот Дженис.

— С Дженис проще, — улыбнулся он. — Она страдает всего лишь от жары и духоты. Через несколько часов будет в полном порядке. Вы же несколько в ином положении, не так ли?

— Разве? — Голос у меня слегка дрогнул, хотя я изо всех сил старалась говорить равнодушным тоном. — Ваше виски вылечило меня той же ночью.

— Шоковая терапия, моя дорогая. Временно подействовала и поставила вас на ноги. — Он взял меня твердо под руку и повел вокруг шатра. — Ну вот и они. На мой взгляд, они ведут себя довольно мирно.

Я посмотрела туда, куда указывал его палец, и увидела при свете луны длинный ряд застывших неподвижно, терпеливо ожидающих людей, которые выглядели совершенно безобидно. Они тихо переговаривались между собой, некоторые стояли, но большинство сидели, по-турецки сложив ноги, на пыльной земле. Они улыбались и здоровались с нами, когда мы медленно проходили мимо. Примерно в середине очереди небольшая группа шотландских солдат распивала бутылку виски. Генри заговорил с ними, и они весело откликнулись.

— На вашем месте, ребята, я бы не очень налегал, — миролюбиво сказал Генри. — Ведь вы отвыкли от алкоголя и...

— Ах, доктор, не беспокойтесь. Мы только пробуем, — ответил рыжеволосый юноша, лицо которого было мне знакомо Он раскраснелся, однако казался совершенно трезвым. — У нас одна бутылка на восьмерых. От этого не захмелеешь!

Другой рассмеялся и добавил:

— Как бы там ни было, Санди, но сегодня мне хочется танцевать. Эх, музыку бы сюда! Хорошо бы какого-нибудь музыканта, а то и двоих.

— Знаете, — заметил Генри, когда мы миновали шотландцев с их бутылкой, — а ведь он высказал дельную мысль. Музыка, пожалуй, поможет. Если кто-то из парней и хлебнул лишнего, они, усердно танцуя и распевая песни, протрезвеют до того, как войдут в магазин. Мне кажется, я видел патефон в вашей палатке, когда укладывал вас в постель вчера вечером.

Я почувствовала, как в душной темноте у меня запылали щеки.

— Ваши слова звучат довольно двусмысленно и бросают тень на мою репутацию. Да, вы не ошиблись, то был патефон, правда, изрядно разбитый. Пластинки тоже не в лучшем состоянии. Они принадлежат Рейн, музыка большей частью классическая.

— Пойдемте за ними. Любая музыка поможет развеять скуку ожидания. С вами в качестве хранителя нравственности я заодно взгляну на малышку Дженис.

Мы медленно брели между белеющими в потемках палатками, наши шаги гулко отдавались на деревянном настиле. Недавно вывешенный указатель извещал нас, что мы находимся на бульваре «Билл-слим» и что «Сапремо-стрит» ведет к канцелярии коменданта.

— Неукротимый дух британского солдата! — воскликнул Генри, прочитав вслух надпись. Названия других «улиц» были менее приличными, и мы не могли удержаться от смеха. Сильные пальцы Генри сжали мне руку. — Мне нравится ваш смех, Вики. Знаете, слышу его впервые.

— Разве? — сказала я, чувствуя себя неловко. Говорить о моих личных делах мне не хотелось, даже с Генри. Было лишь одно желание: поскорей вернуться в магазин с патефоном. В одной из ближайших палаток с десяток пьяных голосов внезапно затянули непристойную песню. И я подумала, возможно, Рейн права, и мне следует попросить нескольких военных полицейских для охраны. Шотландские стрелки не вызывали тревоги, но другие, вероятно, могли причинить неприятности.

— Не волнуйтесь, Вики, — сказал Генри, угадав мои мысли. — Для беспокойства нет оснований.

— Ну, хорошо. Однако Рейн полагает, что нам следует попросить у коменданта охрану. Каково ваше мнение?

— Я бы не стал, — ответил он. — Если здесь окажутся представители военной полиции, то при любых беспорядках участников ожидает военный суд. Помимо этого, полицейские могут линчевать. Если хотите, я буду вас охранять. Отберу в помощники надежных парней, на которых, уверен, можно положиться.

— О, это было бы здорово! Не хотелось бы закрывать магазин, но мы не имеем права и рисковать, а тут еще пресловутое распоряжение о предании военному суду всякого, кто осмелится приставать к нам или... или...

— Или войдет к вам в палатку, — подсказал с усмешкой Генри.

— Да. Идея принадлежала фактически коменданту. Он настаивал на этом.

— А вы возражали?

— Да. Такой необходимости никогда прежде не возникало. Но он считает, что в нынешней ситуации эта мера необходима, а мне пришлось с его решением согласиться. Он, по правде сказать, вообще против пребывания женщин в лагере, опасается неприятностей, но наша начальница сумела убедить его: дать нам шанс попробовать. Понимаете, нам так хотелось помочь.

— И вы помогли, — заявил Генри очень серьезно. — Говорю как бывший военнопленный, не встречавший белой женщины в течение четырех долгих лет. Боже мой! Вы даже не представляете себе, как вы помогли.

— Думаю, что представляю, — сказала я вполне искренне.

Расспросив немного о нашем отряде и его деятельности во время бирманской военной кампании, он неожиданно отрывисто спросил:

— Вики, вы как будто замужем?

— Да, — ответила я, сожалея, что он задал подобный вопрос.

— Рейн сказала мне об этом, — пояснил Генри. — И вы счастливы? — добавил он после некоторого колебания.

Я промолчала, а он продолжал:

— Письмо, которое вы читали вчера, из-за которого вы плакали, оно было от того самого парня... вашего мужа?

— Да, от него, — коротко ответила я и с облегчением увидела невдалеке наши палатки. — Я принесу патефон, а вам лучше оставаться снаружи... ввиду угрозы военного суда.

— А как же быть с Дженис? — поинтересовался он.

— Я позабочусь о ней, — пообещала я.

В обеих наших палатках было тихо. Дженис мирно спала, на красивых детских губах застыла улыбка. Трое девушек, спавших вместе с ней в одной палатке, даже не пошевелились, когда я проползла между ними; все они очень устали. Я забрала патефон и пластинки из палатки, передала их Генри.

— Прекрасно. А девочка спит?

— Да, спит, — кивнула я. — Вы ей тоже дали виски?

— Нет. У меня не осталось ни капли. Я прикончил его прошлой ночью, коли вас это так интересует.

— Один всю бутылку?

— Ну, если помните, — ухмыльнулся он, — вы сами изрядно хватили из нее. Но я поступил по-честному: разделил содержимое бутылки с десятью ребятами из моей палатки. И уверяю вас: каждому из нас досталось меньше, чем тем шотландским стрелкам. Правда, я мог бы и один справиться с бутылкой, учитывая мое настроение той ночью.

Я повернулась и взглянула на него. Говорил он веселым тоном, но выражение лица было достаточно серьезное.

— Вас вывело что-то из себя прошлой ночью, Генри?

— Да, вы выводите меня из себя, лишаете душевного покоя с того самого момента, как я увидел вас, Вики.

Я не могла сделать вид, будто не понимаю, о чем идет речь. У меня упало сердце.

— Ах, Генри, мне очень жаль. Я не хотела...

— Разумеется, вы тут ни при чем, — заявил он резко. — Вы так же, как и вон та луна в небе, не можете не быть тем, что вы есть. Вы прелестное, манящее видение, созданное для того, чтобы разбивать сердца мужчин — мне и тысячам другим несчастным. Не ваша вина, что я полюбил вас, Вики, и, к сожалению, я тоже ничего не могу с собой поделать.

— Да, но...

— Пожалуйста, — вздохнул он, — избавьте меня от общих избитых мест — от фраз вроде той, что вы, мол, первая белая женщина, которую я встретил за последние четыре года, а потому... и тому подобное. Это мне известно и без вас. Вы могли стать десятитысячной, а результат был бы тот же самый: я все равно полюбил бы вас, Вики.